Серия 4: Операция
Николаем занялись с самого утра. Медсёстры. Не дали даже позавтракать. И стали обращаться с ним, как с тяжело больным. Он же мог спокойно дойти до операционной на своих двоих, но нет, его уложили на коляску и увезли. В операционной никого не было. Он устроился на операционном столе. И его отгородили от внешнего мира и собственного тела белым экраном. Где – то на уровне между животом и грудью. Экран был довольно высоким. Позже, во время операции, Николай ничего не видел: не только то, что там с ним делали, но и лиц людей, работавших по другую сторону. Он вообще был отрезан от окружающего мира. Только хорошо слышал всё, что там говорили. Но говорили - медики, так что понять их не очень то и удавалось.
Как только Николай устроился на этом столе, через несколько минут, комната сразу заполнилась людьми. Николай уловил голоса профессора и её помощника, тоже женщины – ассистента, ну и присутствие вездесущих студентов. Но старшие, занятые своим делом, не уделяли им никакого внимания. Студенты тоже старались не мешать. Они, в процессе операции, заходили к нему за ширму, и Николай понял, что их немного: с десяток юношей старших курсов, будущих хирургов. Их присутствие теперь на Николая действовало ободряющее: рядом свои, студенты. Совершенно непонятно как получилось, но и те тоже стали относиться к нему запросто, как к одному из своих товарищей.
Операция уже длится довольно долго. Стараясь уловить все детали, студенты, то заходят в мир Николая, и смотрят поверх ширмы, то уходят в мир хирургов. Один из них, заглядывая через ширму, непроизвольно даже пытается опереться на плечо Николая, но быстро спохватывается, и убирает свою руку.
Но операция длится всё же слишком долго. Николай начинает чувствовать всё усиливающуюся боль в ноге там, в мире хирургов. Но вот к Николаю подошла сама профессор Смирнова. Она и раньше, почему то, относилась к нему с уважением. Теперь она предоставила ему право выбора. Операция затянулась, им надо работать ещё не меньше получаса. Наркоз вскоре ослабеет, Будет больно. Местный наркоз в месте операции, дополнительно, не ставят. Но ему могут дать общий наркоз. (Это те маска и хлороформ, что были в первой операции!). С медицинской точки зрения лучше, если Николай потерпит некоторое время, но болеть будет, действительно, очень сильно… Николай решает: перетерпеть.
Вскоре к огромной психологической нагрузке присоединяется почти невыносимая боль в области операции. Но жизнь уже давно требует от Николая повышенных волевых качеств. Он лежит молча, только зубы его непроизвольно сжаты. Его молчание беспокоит хирурга. Она посылает ассистента узнать, что с больным? Её помощник заходит в противоположный мир за ширмой и убеждается, что больной в полном сознании.
Студенты тоже понимают, что ситуация необычная: операция вскоре закончится, но больной уже её переносит практически без обезболивающего воздействия наркоза. Сразу несколько молодых парней в его мире, за ширмой. Они спрашивают: «Почему ты не стонешь? Тебе ведь должно быть очень больно!» Николай с трудом отвечает, разжимая крепко сжатые зубы. «Да, очень больно!». Некоторое время студенты смотрят через ширму на то, что в мире хирургов. Затем говорят: «Всё, тебе зашивают рану. Скоро операция закончится». Но разве можно студентам удержаться от вопросов? Когда ещё потом встретится такой же случай? Они их и задают: «Ты ощущаешь, как двигается игла сквозь твоё тела?» И Николай отвечает им: «Нет, там, где было раньше больно, сейчас всё горит! Горит, как будто, в огне!»
Он был несколько необычным. странным человеком. В его голове возникло ощущение, что они, Николай и хирург Лидия Андреевна, провели со студентами второкурсниками лекцию и практическое занятие. Теперь они обучают студентов - старшекурсников. И не может же он перестать участвовать в образовательном процессе из за того, что ему трудно сейчас разговаривать!
Он и потом, став преподавателем, считал себя обязанным отвечать, как мог, на любые вопросы студентов, не обращая внимание на то, относятся эти вопросы к его физике или не имеют к ней никакого отношения. Так, конечно с некоторыми перерывами, и прошла потом вся его жизнь,,,