Антон шёл по осеннему лесу, сухие листья хрустели под ботинками, а с веток на него будто смотрели сотни пустых глаз. Казалось, огромные деревья неравнодушно прислушивались к каждому его шагу, пронизывая взглядом вплоть до самого сердца. Хотелось верить, что это всего лишь воображение, но нутро подсказывало обратное — лес действительно замечал его присутствие.
Он брёл дальше и дальше, стараясь сосредоточиться на поиске грибов. Однако ощущение чужого взгляда не отпускало. Сперва это был легкий призрак страха, словно невидимая кошка кралась следом. Потом возникли более явственные звуки: ветка хрустнула раз, другой — но почему-то только в ответ на его собственные движения, как будто шаги дубля доносились из глубины чащи.
На поляне Антон остановился, чтобы оглядеться. Рука, сжимавшая нож для грибов, слегка дрожала. Ни звука вокруг — лишь ветер, лениво шуршащий опавшей листвой. И тут из темнеющих зарослей выскользнула фигура.
Это был невысокий мужчина, отталкивающе худой, с торчащими костями под рваной одеждой. Длинные седые волосы спутались, будто он неделями шатался по лесу. Но самое страшное было в лице: слишком бледное, почти мертвенно-серое, оно застыло без всяких эмоций. Лишь глаза горели неестественным светом, как у зверя.
— Потерялся? — хрипло спросил незнакомец, делая шаг вперёд.
Антон отпрянул, сердце пропустило удар.
— Я… грибы тут собираю. — Он попытался сказать это уверенно, но слова звучали натянуто.
Человек ухмыльнулся, приоткрывая чёрные, будто прогнившие зубы:
— В этом лесу не собирают. Тут ищут.
— Что ищут? — прошептал Антон и невольно прижал нож к себе.
— Себя… или то, что внутри тебя, — прохрипел незнакомец, наклоняя голову к плечу, словно в нелепом поклоне.
Антон почувствовал, как холод пробирается под свитер. Подобравшись к нему совсем близко, этот мужчина напоминал иссохшую марионетку, дёргающуюся при каждом порыве ветра. Казалось, его суставы скрипят, как сухие ветки.
— Я… — начал было Антон, но в ту же секунду понял, что незнакомец исчез из поля зрения. Исчез буквально в момент, когда он моргнул.
Точно сработал инстинкт самосохранения — Антон развернулся и рванул обратно, туда, где казались ближе огни деревни. Ветер свистел в ушах, а за спиной ему мерещилось чье-то свирепое дыхание. Тьма между деревьями становилась всё гуще, и он уже не разбирал дороги, обдирал руки о сучья. И лишь когда впереди блеснули фонари, страх слегка ослаб. Оглянувшись, Антон не увидел ничего — лишь ровную, пугающе холодную линию кромки леса.
Дома он захлопнул засов, и ещё долго сидел у окна, прислушиваясь к собственному сердцебиению. Вроде бы в безопасности, но внутри грызла смутная тревога. Будто что-то невидимое всё ещё тянулось к нему из-за стен.
За окнами сгущалась ночь. Мутный свет уличного фонаря выхватывал лишь смутные очертания во дворе. В какой-то момент Антон различил явственный скрежет по стеклу — как если бы кто-то медленно провёл по нему когтем. От этого звука пересохло во рту, а в висках застучали молотки паники.
Он почувствовал, что не может оставаться в неведении. Взял себя в руки, приоткрыл занавеску и замер, едва не выронив нож (который даже дома держал под рукой, как защиту).
Прямо у окна, в каких-то десяти сантиметрах от стекла, стоял тот самый мужчина. Его лицо было освещено пламенным отсветом уличного фонаря, и оно казалось ещё более омертвевшим, чем в лесу — будто вырезанным из гнилого дерева. Седые пряди спадали на впалые щеки, а взгляд оставался нечеловечески пустым и злым.
Антон громко вздохнул, пытаясь отступить, но не мог двинуться ни на шаг. Мужчина за окном прижался к стеклу, медленно моргнул, и на лице проявилась хищная улыбка, вырезанная глубоко, как шрам. Антону показалось, что он слышит стук чужого сердца, бьющегося в его собственных ушах.
Лес, который окружал его днём, теперь просочился сюда, к порогу его дома. И тот самый незнакомец с пустыми глазами был готов протянуть руку, чтобы повторить то же жуткое прикосновение — в тепле и уюте, где до этого момента ещё хранилась иллюзия безопасности.
Антон отпрянул — а за окном уже никого не было. Словно этот кошмар мигом растворился в воздухе. Но страх внутри не исчез. Тихое шуршание листьев и хруст веток теперь навсегда поселились рядом, на границе сознания.
Ведь когда-то он осмелился шагнуть в ту самую чащу. И, видимо, лесу этого оказалось достаточно, чтобы следовать за ним всюду… даже к самым стенам его дома.
КОНЕЦ
