1 глава.
Долгожданный Реквием А. Дворжака в Зарядье.
6 февраля 2025 года в концертном зале «Зарядье» прозвучит Реквием А. Дворжака. Впервые для широкой публики произведение прозвучало в 1891 году в Англии, на фестивале в Бирмингеме. После триумфальной премьеры сочинение исполнялось с завидной частотой на всех ведущих площадках Европы, Америки и особенно Англии.
Поводы:
Повод №1 — 125 лет со дня создания Реквиема.
Когда еще вспоминать о грандиозных произведениях, так редко исполняемых у нас в стране, если не в такие красивые даты?
1 января 1890 года в своем имении в Высоком, недалеко от городка Пржибрама, где рождались многие произведения Дворжака, композитор начал работать над Реквиемом.
До революции Реквием так и не прозвучал в России, обходились в основном исполнением квартетов и ранних симфоний. В советское время сочинение впервые было исполнено только в 1965 году на сцене Казанского педагогического института под руководством Л. Панькиной. Самое позднее исполнение в Москве относится к марту 2014 года, когда Российский Национальный Оркестр под управлением Михаила Плетнева покорил публику своей интерпретацией.
Повод №2 — 125 лет назад состоялась поездка А. Дворжака в Россию.
С 3 по 24 марта 1890 года А. Дворжак в России. Сначала приезжает в Москву, где 11 марта состоялся его первый концерт в зале Благородного собрания. «Чешский Чайковский» предстал перед московской публикой в качестве дирижера с исполнением своих произведений. В программе концерта: Симфония №3 op. 76, «Славянская рапсодия» №1«Скерцо каприччиозо», Вариации для оркестра и Серенада для духовых инструментов. «В Москве все прошло хорошо, но не так блестяще, как я ожидал, это, однако не меняет дела. Огромную моральную победу я все-таки в Москве одержал», - писал композитор своему другу Гутаву Эйму. 23 марта композитор покорял уже петербургскую публику. В Петербурге А. Рубенштейн, председатель Императорского Музыкального Общества, устроил в честь композитора банкет, а ученый Ларош провозгласил тост за его здоровье.
И как оказалось два этих повода тесно связаны между собой.
Реквием создавался в сжатые сроки, и первые семь номеров были написаны за полтора месяца с 1 января по 17 февраля. Работа над сочинением прервалась, как раз из-за поездки композитора в Россию, и возобновилась только 14 мая. Оставшиеся шесть частей Реквиема были закончены за два месяца.
Вот так композиционное разделение Реквиема (с №1-8 и №9-13) не совпало с хронологической паузой в написании, разделившей опус на две части (№1-7 и №8-13), всего на один номер, и этим номером оказалась «Lacrimosa»…
Повод №3.
Дать импульс для исторического реванша, перезагрузки сценической судьбы этого сочинения на российской академической сцене. Да, конкурировать по популярности с опусами Моцарта и Верди невозможно, но занять свое почетное место в первой пятерке «Рейтинга реквиемов» Дворжаку под силу.
Сегодня благодаря крайне объективному и беспристрастному ИИ можно выяснить, что сочинение А. Дворжака проигрывает по популярности И. Брамсу, Б. Бриттену и Г. Берлиозу, а также Г. Форе, Л. Керубини, Л. Уэбберу и А. Шнитке. А среди сочинений композитора Реквием также лишь замыкает «десятку», уступая трём симфониям (№9, №8 и №7), пяти симфоническим поэмам и опере «Русалка».
Да, ткань этой музыки – не атлáс и не шелк, а суровый холст, ее мелодика достаточно сложна, прихотлива и многопланово объемна, но в этом и кроется ее уникальность. Нет в ней берлиозовской грандиозности, романического пафоса, нет и оперно-театральной рельефности образов, как у Верди. Эта музыка отличается своей интимностью и доверительностью, но не уступает в глубине и драматизме.
Мотивация. Совершенно разные жизненные обстоятельства подталкивали композитора к написанию духовных сочинений.
Самая простая причина, это заказ произведения, как было с Мессой D-dur. Сочинение написано по просьбе крупного архитектора, мецената и первого президента Чешской академии наук Й. Главки, для освящения часовни, которую он построил в Лужанах. Так, благодаря этому топониму, месса и получила свое название Лужанская.
Вчитываться в древний текст католической секвенции «Stabat mater» францисканца Якопо да Тоди, повествующего о страданиях матери распятого Христа в 1877 году, композитора заставила глубокая личная трагедия — смерть всех троих детей: Йозефы, Ружены и Отакара.
А для написания Реквиема в счастливом 1890 году нашелся совсем иной повод. Яначек рассказывал, что Дворжак обращался то к одному, то к другому жанру порой в силу какой-то неудовлетворенности тем, что создано до него другими композиторами, также от желания и самому что-то сделать в этой области. Так Дворжак «перелистывал в раздражении «Реквием» Берлиоза — и вскоре появился его «Реквием».
Продюсер П. Чайковский. Мы знаем, что Дворжак приезжал в Россию в марте 1890 года, но кто организовал эти гастроли и уговорил композитора посетить нашу страну с концертами?
Петр Ильич Чайковский! Большой друг и почитатель таланта Дворжака.
Они познакомились в Праге 12 февраля 1888 года в Национальном театре в антракте оперы «Отелло» Дж.Верди. А после виделись каждый день, в том числе посетили репетицию Седьмой симфонии Дворжака и второй концерт из сочинений Чайковского. Дворжак познакомил русского коллегу со своей женой и подарил клавир своей большой оперы «Димитрий».
В том же году, осенью, Дворжак и Чайковский встретились снова — в Праге состоялась премьера «Евгения Онегина».
Именно П. Чайковскому удалось убедить директоров Императорского Музыкального Общества пригласить Дворжака в Россию.
Хлопот по приведению предложения в жизнь было довольно много. Переговоры затягивались – прежде всего из-за языкового барьера: Дворжак писал Чайковскому по-чешски, а Петр Ильич искал затем переводчиков, чтобы перевести письма. Выручал Адольф Патер, чешский филолог, иностранный член-корреспондент Санкт-Петербургской академии наук. Также известно, что Чайковскому в написании писем помогал коллега – профессор московской консерватории, чех Ян Гржимали.
К сожалению, с конца 1888 года дружба Дворжака с Чайковским продолжалась лишь в письмах. Увидеться лично им больше не довелось. Во время гастролей чешского композитора в России Чайковский сам гастролировал в Европе. Осенью 1892 года Петр Ильич приехал в Прагу по случаю постановки там оперы «Пиковая дама», однако, Антонин Дворжак находился в это время в Америке с концертным турне…
Заметки на полях. Дворжак в основном придерживается исторически сложившейся последовательности литургического текста, но при этом дополнительно вводит архаический «Graduale» (№2). Повторяет заключительный текст из №8 «Lacrimosa» в предпоследнем №12 «Pie Jesu», для которого самостоятельно подбирал текст: «Господи Иисусе, милостивый, даруй им покой!». А также объединяет в одном №11 тексты разделов «Sanctus» и «Benedictus».
В этом сочинении есть несколько очень ярких моментов, на которых хотелось бы остановиться.
Всегда поражало начало этого сочинения, всего два такта необходимо слушателям после вступления хора в №1, чтобы понять - перед нами опус Дворжака, настолько ярко звучит характерное для него терцовое гармоническое сопоставление.
Тема №3 «Dies irae», простая, но грозная и решительная, с первого раза и навсегда врежется вам в память.
Эпизод «Liber scriptur», из №4 «Tuba mirum» - соло тенора - один из самых проникновенных в этой партитуре. Это внутренняя остановка, пауза в развитии музыкальной ткани, эпизод внутреннего озарения, зажатый между активными и грозными оркестровыми волнами первого раздела «Tuba mirum» и всеподавляющей темой «Dies irae».
Дворжак также в своем сочинении отдает дань уважения великим творениям Моцарта и Верди. Тема из №5 «Quid sum miser», «Rex tremendae», в исполнении квартета солистов, почти точная цитата аналогичного хорового вердиевского эпизода. А хоровой эпизод «Voca me» из №7 «Confutatis» Дворжака отсылает нас к эпизоду «Dona eis requiem» из №12 «Agnus dei» Моцарта.
Строгость и совершенство монументальной формы целого отнюдь не препятствуют глубоко личному, лирическому характеру музыкального высказывания в отдельно взятых разделах. Равным образом, красочные живописно-изобразительные картины, «рисуемые» великолепным дворжаковским оркестром, удивительно органично сочетаются с преобладающим в сочинении нежно проникновенным, исповедальным тоном.