Продолжаю вспоминать свои студенческие годы. Начало здесь.
Это самое начало я начала как-то спонтанно, просто увидела фотографию здания, в котором училась, и в голове замелькали картинки. Ну ладно, подумала я, к следующей статье попробую что-нибудь найти. У меня было ощущение, что дневник я в то время не особо вела.
Точно!
Вот последняя книжечка, которую я мусолила с 1987 по 1992 годы:
«Спутник москвича». Такая маленькая, обрыдаться! Она больше для записей типа «позвонить такому-то», «зайти в контору», «подать заявку» и т. п., чем для обстоятельных записей. И треть страниц справочной информации, сейчас так интересно посмотреть. Совсем другая жизнь:
Но кое-что я туда втискивала мелким-мелким почерком.
Сначала вдогонку к предыдущей статье, о поступлении.
Вот запись от 21 октября 1992 года:
«В этом году я поступила в МГУ. Конечно, ужасно измоталась, да и все мы. 31-го июля нас собрали, сказали, что МГУ занял второе место после Сорбонны, вручили билеты (мне – вверх ногами, пришлось переклеивать в учебной части) и отправили за учебниками. Еще в июле мы проходили медосмотр (10 врачей, ко всем очереди). Теперь я учусь на русском отделении, мы – экспериментальный курс (система бакалавров и магистров, четыре года). Программа очень насыщенная, но я втянулась. Не хватает только библиотечного дня (он со второго курса). Преподаватели (кого вспомню): Широков (введение в языкознание), Кудрявцев (философия), Пикова (латынь), Шевелева (старославянский), Либан, Пауткин (древнерусская литература) и др.».
Либан тогда уже старенький был, но рассказывал очень интересно. Так, он с 1910 года, значит, ему было 82 года. А прожил 97 лет! «Потомок виконта Либана, полковника французской армии, объявившего Эльзас независимой республикой и вынужденного покинуть родину» (вики). Мощно, чего уж там! И потомок был под стать этому виконту – энергия через край била.
Но вернусь к своим записям:
«Ездить тяжеловато. Погода сейчас неважная. Было очень холодное лето. Золотая осень была в начале октября, сейчас опять холодно. Я получила стипендию ок. 11 тысяч, в сентябре дали 13. Общежитие не дают – близко, 4-я зона. Хотя бы раз в неделю ночевать там было бы хорошо, например, во вторник, когда у нас пять пар. Надо ведь еще заниматься в библиотеке. Учиться интересно, но литературоведение меня не прельщает совершенно».
«Тяжеловато» – это совсем не то слово! С какого-то перепугу из нас хотели делать бакалавров, но потом передумали и перевели на пять лет обучения. Первый курс получился очень насыщенным, да. Чтобы успеть к первой паре, надо было вставать в начале шестого, а то и около пяти. Идешь на электричку по совершенно пустой темной улице, жуть! Только вороны шастают по мусоркам. Кстати, я нашла и стихотворение того времени, белое-белое, ироничное-ироничное, явно с отзвуками тех латинских текстов, которые мы изучали 😄):
«Осень. Воздух так прозрачен, наступать на листья жалко,
И вороны у помойки ходят важные, как гуси.
О, презрительная птица! Смотрит, будто всех умнее!
А сама из свертка тащит что-то, кажется, хребет».
Это я в электричке писала. Когда могла сесть, конечно! Часто приходилось ехать час стоя. Потом метро от Комсомолькой до Университета, тогда станция Спортивная была закрыта, кстати. Длинный перегон – значит, пора пробираться к выходу. Руки в ноги – и вперед за знаниями, через дорогу, вдоль яблоневой аллеи! И везде – чувство холода. Как же спасал маленький термос, который я брала из дома! Помню его отлично: на сером фоне розовые орхидеи, белая крышка-стаканчик. А после пар надо в «стекляшку»-библиотеку, там тоже дикий холод и очереди. Сколько раз я из-за них опаздывала на электричку и, дрожа, стояла на перроне! Почему-то еще запомнилась протекающая обувь. На новую денег не было. А в метро знаете, как тогда было? Слякоть, вонь, куча нищих, каких-то попрошаек, кого-то в рясах с ящиками для пожертвований, тут же на полу продают огромные календари и всякую всячину. Маленькие киоски со сникерсами и помадами. Их называли тогда «комки».
В переходе фальшивит гармошка,
Вокруг – офигевший народ,
На полу Марианна и кошки,
Все мы свихнулись немножко,
Но скоро это пройдет.
Марианна – это из «Богатые тоже плачут», кажется, но могу и ошибаться. Погуглила: да, оттуда. Вот:
Целые ряды с такими календарями: герои мыльных опер, котята, цветы… И еще лики Богоматери и святого Николая. Конечно, не только, но запомнились именно их взгляды с пола на нас, спешащую по домам толпу. До ночи выполнение домашних заданий (например, мы переводили с французского «Чуму» Камю и делали сравнительный анализ переводов стихотворения «Безвременик» Аполинера). Да уж, странный выбор, честно говоря: «И мыча навсегда покидают коровы Луговину в осенней отраве лиловой». Тогда весь этот декаданс прекрасно заходил.
Помню еще чувство голода. Поесть я не успевала, взятые из дому бутерброды спасали ненадолго. Преподаватели считали своим долгом нас задерживать (правда, некоторые при этом регулярно опаздывали минут на десять, но это, к сожалению, не всегда совпадало). Пока выйдешь из огромной аудитории, пока дождешься лифта. Да, помню эти лифты!
Разные лифты останавливались на разных этажах (четных или нечетных), и надо было дождаться нужного. Все не помещались, приходилось ждать следующего. Или нестись в конец коридора и подниматься по прокуренной лестнице. Тогда куча девушек курили, кстати! Изящные девушки изящно курили тонкие сигаретки. Такое время, что ж теперь.
И вот здесь еще сидели, у окошка, но чаще просто общались. Наверное, за сигареты оттуда гоняли, не знаю.
Я тогда была примерно такая. На какой-то документ снимали:
А давайте, я на этом остановлюсь? А то большая статья получится.
Вспоминать очень интересно, конечно! Не знаю, интересно ли вам читать? ❤️