Шел снег и шестой месяц промозглой Петербургской зимы.
Михалыч привычно шаркал лопатой во дворе загородного дома.
Приученная к порядку собака деловито нагадила на участке у соседей, вернулась, и теперь сосредоточенно вынюхивала чужие кошачьи следы.
Своя же кошка грациозно сидела на перилах крыльца и хищно поглядывала на небольшую стайку наивных скворцов, понуро застывших на ветвях заснеженного дерева рядом с обледеневшими скворечниками.
Одна из птиц выделялась на фоне унылой стаи. Радостно и звонко шебеча, она носилась между деревьями, чуть ли не задевая своих, нахохлившихся и находящихся в полной прострации, сородичей. Скворец настойчиво приглашал соплеменников разделить с ним радость непонятно чего.
- Оптимист…,- то ли осуждающе, то ли сочувственно бросил Михалыч, глядя из-под руки на пернатых.- Прогнозам поверили… Телевизора насмотрелись… Хе-хе-хе…,- и хрипло рассмеялся своей шутке.
- Но ничего…, своих, как говорится, не бросаем!
Старик бодренько сходил в дом и вернулся с пакетом пшена. Щедро рассыпал крупу по расчищенной от снега дорожке под березой, отошел в сторону и с любопытством стал наблюдать. Собака улеглась у ног хозяина. Кошка напряженно припала к доскам крыльца.
Первым решился скворец-оптимист. Издав радостный вопль он набросился на еду. Его примеру тут же последовала вся оголодавшая стая.
Старик добродушно улыбнулся. Собака выжидательно, снизу вверх, уставилась на своего хозяина. Кошка, не отводя взгляда от потенциальной добычи, несколькими резкими движениями «поточила» когти.
Неожиданно из ветвей стоящей поодаль ели раздалось призывное «Каррр!!!» и в воздух тяжело поднялась крупная ворона. Тут же со всех сторон такими же «кар» ей не стройно, но дружно ответили другие, невесть откуда взявшиеся, соплеменницы. Воздух мгновенно наполнился каркающей какофонией, и с десяток крупных черных птиц ринулись в бой. Завязалась драка, исход которой был заранее предопределен. Россыпь мелких скворцовых перьев покрыла снег.
Собака вскочила на лапы. У нее на загривке дыбом встала шерсть. Кошка, припав животом к доскам крыльца, отползла назад, но по-прежнему, не отводила взгляда от птиц.
- Ну…, хоть в бою… А не от голода и холода…, - философски изрек отставной полковник и загнал собаку в дом. Кошка, в надежде на добычу, осталась на улице.
Шёл снег и шестой месяц бесконечной Петербургской зимы.
Предыдущая часть:
Продолжение: