Я вышел из стерильной темноты
В седую нестерильную долину.
Пройти её — не поле перейти —
По силам было б только исполину. А я и не прошёл: глазной янтарь
Полировал я солнцем и ветрами,
Бросал его потом куда-то вдаль —
Но мчал ко мне обратно жёлтый камень… С годами всё грустнее и злобней
Я становился. И в бессильной муке,
Я вскоре начал повторять: «Забей!»,
Когда пытался грызть гранит науки. Поистрепалось всё, как ни скажи.
Осенним зомби я упорно и упрямо
Бреду теперь средь воющих банши
Под знаменем гремучего бедлама.
Я вышел из стерильной темноты
В седую нестерильную долину.
Пройти её — не поле перейти —
По силам было б только исполину.
А я и не прошёл: глазной янтарь
Полировал я солнцем и ветрами,
Бросал его потом куда-то вдаль —
Но мчал ко мне обратно жёлтый камень…
С годами всё грустнее и злобней
Я становился. И в бессильной муке,
Я вскоре начал повторять: «Забей!»,
Когда пытался грызть гранит науки.
Поистрепалось всё, как ни скажи.
Осенним зомби я упорно и упрямо
Бреду теперь средь воющих банши
Под знаменем гремучего бедлама.