Ехал Пашка поездом долго. Сначала было интересно, необычно абсолютно всё для деревенского пацана. Выходил на каждой станции, но далеко от своего вагона не отходил, боялся, тронется поезд без него и он останется в чужом городе. Проводница присматривала за ним, наверное, сговорилась с мамой, - думал Павел. Бежать куда-то, влипать в истории ему совсем не хотелось. Он же никого не знает, хоть и знакомились с ним пассажиры нижних и боковых полок, любопытные бабки с соседних мест. Паша старался поменьше болтать, а то придётся рассказывать, куда и к кому он едет, а он ещё не верил сам, что едет к отцу, которого никогда не видел.
Потом тоскливо стало, он уже просыпал станции и не выбегал на каждой. На меняющихся пассажиров вагона смотрел, как на привычное дело и вообще заскучал в дороге. Читать он не любил, книг с собой не брал. Играть с другими детьми не мог - он старше их, да и игрушек у него не было с собой. Покупать на станциях разную мелочёвку денег уже не было, он потратил всё что мама дала в первые сутки. Поэтому трясся в вагоне на своей полке и вспоминал мужика на фотографии, сравнивал себя с ним, и ничего схожего не находил, кроме богатырского роста. Потом представлял, какой он сейчас, какой у него голос, наверняка противный и громкий, разве может у такого человека быть что-то хорошее. Воображал Паша, как будет с ни разговаривать, в обиду себя точно не даст! Если что из дома убежит и пусть тогда папашка отвечает за него и в милиции, и в опеке, и, главное, перед мамой.
Воображение мальчишки будоражили города большие и маленькие, разнопёрый народ в вагоне и на перронах, разговоры и настроения людей. Говорили о новом, сравнивали со старым, кто-то возвращался к истокам, кто-то ехал искать лучшей жизни, другие просто ехали в никуда, веря в лучшее.
Хотелось Паше дослушать бабушкин рассказ об отце, спросить ещё что-то, но поздно было, он почти приехал и скоро увидит ненавистного ему мужчину. Мамин рассказ не в счёт, она добрая, всем верит, за исключением собственного сына. Так думал Паша.
Вот и его станция. Он решил конечная, потому что поезд долго выплёвывал пассажиров из всех вагонов на большой станции М.... и стоянка здесь по расписанию была самая долгая, хотя до конечной станции оставалось всего час пути.
Паша стоял у своего вагона с места не двигался (так мама велела! Отец будет встречать его у 10-го вагона). В ногах старый коричневый чемодан, опустевшая корзинка с провизией, школьный рюкзак на плече. Люди с мешками, баулами полосатыми огибали его как холм, не глядя, не спотыкаясь об одинокого подростка. Наконец, перрон немного опустел. Около поезда разгуливали курильщики и оставшиеся пассажиры поезда. Проводница его вагона безразлично смотрела по сторонам, зевая, иногда помахивая кому-то рукой. Она доставила мальчишку до места назначения, а дальше не её дело. Теперь она не приглядывала за ним, даже не смотрела в его сторону.
Пашка ждал под палящим солнцем. Ждал высокого, тёмного мужчину, с усами, пожилого, он же конечно состарился за эти годы. Мама Паши ведь изменилась, значит, и мужик этот должен быть некрасивым, хромым и убогим.
- Павел?
Паша только голову повернул. Он задумался и не заметил, как к нему подошла женщина лет 45-50. Невысокого роста, причёска пышная, непонятно от природы завитушками растёт или химическая завивка, но цвет волос явно не свой - слишком медный. Густо нарумяненная, тонкие губы накрашены, большие очки на переносице. Паша потом разглядел, что и линзы были приличного размера. Нос крупный у тётки, но это и из-за очков могло показаться. Платье в цвет причёски - яркое, ниже колена. Босоножки на средней танкетке. В общем, приличная женщина, - оценил её Паша и ответил:
- Да.
- Я Валентина, - улыбнулась она. На вид старше его мамы Валентина, ей за 50 точно, но выглядела она лучше неё намного. Улыбка и голос располагающие. - Я - супруга твоего отца, - протягивала она ему руку. И он тянул, но на последних словах убрал руку в карман, будто что-то достать хотел. - Как доехал, Паша? - не меняя выражения лица, интересовалась она.
- Нормально.
- Ну? Пошли, что ли, - повернулась она к нему спиной. Помогать ребёнку она не собирается, - подумал Паша, настраивая себя против неё.
Валентина действительно не собиралась помогать с чемоданом крепкому, здоровому парню, разве что пустую корзинку взять, но он вроде справился со всеми своими вещами. Паша шёл за ней. Они вышли на площадь вокзала. Всё, как говорила бабка: не вокзал, а памятник архитектуры. Замок и крепость - два в одном. А люди то в вокзал, то из него туда-сюда, туда-сюда ручейками разбегаются под землю в переход, на электрички, рассаживаются на скамейках в тени и на открытом солнце, обкладывая себя пожитками. Клумбы с цветами, колоннада, фонтан, в центре фонтана скульптура орла, который разрывает змею на камне.
Паша спотыкался на ровном месте, оглядываясь по сторонам, думая: если снаружи так великолепно выглядит вокзал, то что же внутри? Валентина шла впереди, не спрашивая, успевает ли он. Она шла привычным маршрутом, да и вся эта архитектурная помпезность, изящность и широта человеческой мысли настолько ей приелись, что она не замечала прекрасного рядом.
Они покинули территорию вокзала, Паша ещё оборачивался, на часы на главной башне, на людей, на ларьки с пирожками, газетами и журналами - ему интересно всё. Он едва не споткнулся о Валентину, когда она вдруг остановилась в самой гуще человеческих тел. Оказывается, они стояли на входе в привокзальный рынок.
- Тебе ничего не надо купить? Сразу домой? - спросила она вкрадчиво, осмотрев его с ног до головы.
- Нет, - ответил он, пожав плечами.
- Ладно.
И они перешли проезжую часть, ни по переходу, ни на светофоре, прямо так, где стояли. Тут все переходили дорогу как попало. Машины сигналили рыночным грузчикам с тачками, старухи крыли матом водителей и размахивали руками. Мамы не отпускали от себя детей, несмотря на тяжёлые сумки, и всё же все переходили проезжую часть как попало.
Валентина встала на остановке, взглянула на часы на руке. Золотые часы, заметил Паша. Он знает, как выглядит золото, видел у мамы кольцо на пальце и бабкины серьги. Эх, сколько раз он хотел обменять их на что-то дельное, например, на новую камеру для велосипеда, всё равно она их не носила, лежали в кружке в серванте без дела. Но за такое мамка точно бы в милицию его сдала.
Паша стоял рядом с Валентиной и наблюдал за ней. Спросить об отце он не решался, это же надо назвать его как-то, а как он может назвать чужого человека?
Подъехал автобус, длинный, жёлтый, посередине соединённый гармошкой. Валентина молча взяла его пустую корзинку, Паша остальное, оба приготовились. Паша повторял каждое движение за Валентиной, стараясь не выделяться в толпе.
Они сели. Точнее, Валентина сразу села в автобусе у окна, Паше уже места не было, всё происходило настолько быстро, что он и не понял, как остался на ногах. Валентина сидела важно, поглядывая вперёд на билетёршу, Паша стоял над ней, свободно согнув руку в локте, дотягиваясь до поручня над головой. Валентина заплатила за двоих, но продолжала молча смотреть в окно, будто едет одна. Через несколько остановок, Паша не считал, он рассматривал город, высотки, тротуары, аллеи, магазины, главпочтамт - всё у него вызывало неподдельный интерес, Валентина поднялась.
- Выходим.
Подхватив свой чемодан и рюкзак Паша отступил, пропустив её вперёд, сам встал за ней. Он и шёл за ней от остановки, пятиэтажками, дворами, дорожками. Ему казалось долго, далеко, но всего 5 минут шли от остановки.
Войдя в подъезд семиэтажки из белого кирпича, Валентина вызвала лифт и только здесь сказала Паше, глядя перед собой:
- Твой отец на работе, не смог встретить, да и незачем - я дома. Пока отдохнёшь, приведёшь себя в порядок. Он будет к шести.
Квартира находилась на 5-м этаже, прямо напротив лифта. Валентина открыла дверь и пропустила Павла первым в тёмную прихожую. Паша нерешительно перешагнул порог своего нынешнего дома. Душно, - сразу отметил он про себя.
- Я сейчас окна открою. Душно. - разувшись, Валентина с проворностью молодой женщины убежала в комнату.
Паша стоял посередине вытянутой прихожей и не знал, что ему делать.
- Проходи, Паша, не стесняйся, - звала его Валентина. - Вещи оставь пока там.
Босыми ногами, зачем носки в такую жару одевать, сняв обувь, Паша пошлёпал как утка по воде на её голос. Он вошёл в комнату со шкафами вдоль стены, у другой стены стояли диван и два кресла по бокам, у окна, посередине тумбочка с телевизором. Всего так много для такой комнатки, но достаточно уютно. Паше понравилось, лучше, чем у них в деревенском доме.
По квартире хозяйка его не водила, остальные комнаты не показывала, даже не говорила, сколько их. По количеству дверей из прихожей Паша предполагал - не меньше 3-х. Валя отправила парня умыться, затем накормила, сытно, вкусно, но непривычно пусто как-то. Суп будто постный, второе, как в школе - порция средняя. К чаю выставила много сладкого, своего печённого и покупных конфет.
Валентина почти не говорила с Пашей, если бы она не сказала, что жена Назара, то Павел подумал бы, что она кухарка или домработница в этой квартире.
- А как ты учился в школе, Паша?
- Да, нормально, - шмыгая носом, отвечал он. - Троек всего штук шесть. В новой школе будет меньше.
- Так ты планируешь дальше в школе учиться?
- А где ж ещё? - неприятно гЭкая ответил он. - Со школы сразу в армию. Куда ж ещё?
- Эм.
- Я всё решил. А школа у вас далеко?
- Нет, во дворе с балкона видно.
У них и балкон есть, - подумал Паша, но не решился попроситься туда. А так хотелось посмотреть на всех сверху вниз, как с обрыва в речку. Тут повыше будет, - считал он про себя в метрах. Наевшись, Паша стал разговорчивее, хотя Валентина его особо не спрашивала. Она то собирала на стол, то убирала после того, как он поел, сама к столу не садилась. Ему казалось, отец придёт и Валентина покинет квартиру навсегда, настолько не вписывалась она, по его мнению, на этой кухне и в комнате, где он оставил вещи.
Они так и просидели на кухне, Паше показалось полдня, Валентина ещё вначале сказала: «отец будет через час».
Рада она тому, что Пашка приехал или возненавидела его сразу, как он родного отца, даже не зная, не видя ни разу, непонятно. Улыбалась она ему только на перроне, когда представилась, а потом словно исполняла чью-то просьбу или долг перед кем-то.
- А вот и Назар! - обрадовалась она и большие глаза её за линзами очков сузились. Она поднялась из-за стола и пошла в прихожую встречать мужа.
Книги автора: "Из одной деревни" (новинка) и "Валька, хватит плодить нищету!" на ЛИТРЕС
Паша сидел на кухне и потирал ладони о брюки - вспотели. Он нервничал и не знал, что ему делать, что говорить, как стоять, как смотреть.
- Назар, - услышал только Паша, а потом тихие голоса, хотя мужскому практически невозможно было прикрутить звук, настолько громок и тяжёл был голос у его отца.
Паша встал и отошёл к окну. Назар ворвался на свою кухню, хотя с ним ещё недоговорили там, в прихожей.
- Ну! Здорово сынок! - подошёл он к сыну и протянул большую, сухую ладонь. Высокий, сильный, плечистый мужчина. У пацана мелькнула в памяти картинка Петра 1-го из учебника по истории. Назар чуть сутулился под тяжестью собственного тела. Парню казалось, если он встанет прямо, то головой зацепит люстру. И Паше не решился убрать руку, как перед Валентиной, он пожал руку отцу.
- Ну, брат, - хлопнул его по плечу отец, не отпуская правой руки, - как добрался?
- Нормально, - как девчонка промямлил Паша. Так стыдно стало за свой голосок, но в горле буквально перехватило.
- Ты прости, не получилось отпроситься с работы. Но Валюха и без меня справилась. Ты не голоден? Устал?
На все вопросы Паша отрицательно кивал головой, ища глазами хотя бы Валентину, но она будто испарилась, нет её в квартире.
- Ну, тогда рассказывай! Как жилось, как рос, чем занимаешься. Эх, Пашка! Кабы я знал, что ты у меня такой, - ударил кулаком по столу Назар.
- Какой? - опять пропищал Паша.
- Здоровый, крепкий малый! Мужик, одним словом, - сжал перед собой кулачище Назар. - Мать твоя мне все года писала, что болезненный ты слабый. Волновать тебя нельзя. По врачам возит постоянно.
- Мама так писала? - удивился Паша.
- Редко, ещё в начале. А ты вон какой, - опять стучал по плечу сыну и не без гордости улыбался Назар. - Весь в меня.
Говорил отец много, водя сына сына по своему дому. Показал комнаты, балкон, вид из окон, даже про соседей рассказал быстро, про "своих". Много и пошло шутил, слова не выбирал. Короче, простым мужиком оказался его отец, немного даже похож на деревенских, откуда Паша приехал, только перегаром от него не пахло.
О жене Назар говорил потише, не скрывая глубочайшего уважения. Паше показалось, что отец побаивается Валентины, потому что, когда она вернулась из магазина он специально говорил ещё громче, быстро меняя темы.
- Давай, отдыхай на сегодня. А завтра поедем в город, погуляем, оденем тебя.
- У меня есть одежда. Мамка всё новое положила.
- Ну, у мамки свой вкус, а у тебя свой. Молодёжь вон как сейчас одевается. А ты у меня парень видный. Чуть приоденем, отмоем и толпами за тобой девчата бегать будут.
- Я от природы смуглый, - немного обижено, сказал Паша, но отец уже вышел из его комнаты, оставив его одного.
Так что теперь у Пашки не только отец есть, но своя отдельная, очень даже большая комната, в двухкомнатной квартире, на пятом этаже, в центральном микрорайоне невероятно зелёного города М.
продолжение ______________