Один из подписчиков попросил меня рассказать о семье моих родителей. Я подумала, что вполне могу это сделать. И мои первые заметки будут о родителях моего любимого папы.
С бабушкой и дедушкой со стороны папы, Михаила Ивановича, мне не довелось повидаться. Их не стало за 9 лет до моего рождения. Большую часть жизни они жили в деревне Пятино Ленинградской области, а потом переехали в город Пикалево - купили половину деревянного дома. Папа оставил записки о своем прошлом, и я некоторые сведения буду брать из них. Что-то вспоминается из устных рассказов.
Где бы ни жили родители моего папы, Анна Ефимовна и Иван Романович, они слыли уважаемыми людьми - добрыми, отзывчивыми на чужие беды, щедрыми. Бабушка умела прекрасно обрабатывать лен, ткала полотна для нательного белья, полотенец - для своей семьи и для других. Дедушка был на все руки мастер и равнодушен к спиртному. Семья жила мирно, дружно и в относительном достатке. Все шестеро детей сызмальства были приучены к труду. Папа - пятый ребенок в семье.
Во времена раскулачивания им пришлось уехать на Урал, и несколько лет семья жила там. Бабушка работала в телятнике, а дедушка в столярных мастерских. Но родные края будто бы звали их. Вернулись, заново отстроились и до войны жили очень неплохо.
Бабушка, Анна Ефимовна, была неграмотной, но мудрой от природы, строгой и трудолюбивой. Еще у нее были способности к знахарству. Она умела освободить человека от той или иной болезни травами да шепотками. Сколько себя помнил мой папа, в доме всегда было разнообразие трав. Соседки и соседи приходили за помощью, из других мест приезжали люди. Она никогда не отказывала принять, выслушать, дать совет, полечить и рассказать, как дальше помогать себе.
Денег за это категорически не брала. Говорила, что дар ее не куплен и продавать его нельзя, не по-божески. Но в сенях "пациенты" все равно оставляли какие-нибудь натуральные продукты: кто яйца, кто муку, кто сахарок в пакете...
Однако, папа вспоминал, что сплетницы обходили его маму стороной, побаивались. Умела она высказать свой протест и поставить человека, дурно поступающего, на место.
Если я предвидела какие-нибудь события, знала что-то наперед, папа всегда мне говорил: "Этот дар тебе от бабушки, Анны Ефимовны". Она и правда обладала какими-то способностями к предвидению, и это необъяснимо. Я думаю, у бабушки была хорошо развита интуиция, а также умение распознать главное в человеке.
Дедушка папы, Роман Степанович, ходил на медведя с рогатиной. И однажды поход оказался неудачным. Медведь лапой сорвал кожу с половины его лица и тела. У этих животных очень много инфекций, несовместимых с жизнью человека. А антибиотиков вообще в ту пору не было. Приволокли еле живого прадедушку соседи-охотники в дом, и уж тут невестка - моя бабушка Анна Ефимовна - начала своего свекра лечить-выхаживать. Никто не верил, что останется он жив. Но Анна Ефимовна справилась, выходила, заговорила болезнь! После этого случая доверие к ней как к знахарке стало невероятно высоким.
Мой прадед остался слепым на один глаз, хромал, но жил еще долгие-долгие годы! Его оставляли присматривать за домом и детьми, когда все уходили на работы в поле. Старший брат папы, Алексей, был шаловливым и часто прятал палку дедушки. Тот сердился, злился, но всегда довольно быстро находил ее по какому-то наитию. Прадедушка Роман никогда на ребят не жаловался. Но Анна Ефимовна, узнав о проделках от кого-нибудь из детей, спокойно могла от души "угостить" крапивой обидчика. И на долгое время такой "учебы" хватало.
Вообще, она была строгой к детям. Папа мой был ее любимчиком, но если вел себя плохо, доставалось и ему "на орехи". Как-то, когда папе было лет 8-10, кто-то из деревенских ребят угостил его сигаретой за сараями. Анне Ефимовне доложили об этом. Когда папа вернулся домой, уже по внешнему виду Анны Ефимовны понял, что ему несдобровать. Выскочил в дверь и припустил прочь с криком, что поживет у Ивана.
Самый старший брат папы, Иван, был уже женат и жил в соседней деревне. Вот папа и решил пережить "бурю" у него. На третий день Иван сказал, что хватит уже прятаться и повез его, понурого, на лошади домой. К этому времени гнев Анны Ефимовны поутих.
Папин брат Иван пошел на войну добровольцем. Его, как человека достаточно образованного по тем временам, готовили в командиры партизанского отряда. Но Иван рвался на фронт... Он погиб в так называемой "Долине смерти". Осенью 1942 года на Синявинских болотах шли тяжелые кровопролитные бои. Фашистские отряды окружили советских солдат. Они беспрерывно обстреливали топи. По приблизительным данным военных историков, на Синявинских высотах погибли до 360 тысяч человек. Но точных сведений нет до сих пор...
У моего дедушки Ивана Романовича был хороший характер, миролюбивый и безотказный. Его любимицей была тетя Маша, папина старшая сестра. С ее дочерью, Зоей, у меня теплые отношения.
Тетя Маша во время Великой Отечественной войны работала с зимы 1942 года медсестрой в прифронтовом госпитале. Когда она возвращалась с войны, прислала телеграмму, где сообщила, что приедет примерно в таких-то числах домой. Мой дедушка три дня ждал ее на железнодорожной станции, никуда не уходил. Боялся пропустить состав. Он был первым, кого из семьи увидела тетя Маша. Радости от встречи не было предела!
В начале войны моего папу и его сестер - старшую Марию и младшую Раису родители отправили к родственникам в деревню, которая находилась в более безопасном месте. Идти туда надо было через лес, по снегу, примерно 10-12 км. Папа и Мария везли санки, а Рая громко пела, развлекала их. Она всю жизнь была певуньей. Но у родственников жилось папе и его сестрам плохо. К ним относились, как к лишним ртам, хотя прибыли они не с пустыми руками. Через пару недель, раньше оговоренного срока, папа, Мария и Раиса вернулись к родителям. Теперь уже все вместе переживали трудности военного времени.
***
Когда я работала в приюте, то рассказывала ребятам такую историю. Папа в тринадцать с половиной лет устроился работать в авиаремонтные мастерские воинской части Волховского фронта и стал единственным кормильцем не только в семье, но и в деревне. Военный паек очень помог в то голодное время. Папа его складировал, сам питаясь только утренней жидкой кашей и супом из общего котла. Раз в две-три недели привозил родителям накопленное, а уж они распределяли по жителям поселения: галеты, немного сахара, тушенку, масло, иногда плитки шоколада... У всех в деревне была водянка от голода.
Папа имел право заработанный паек съесть сам, но... не мог. Он знал, как голодают его близкие, как плохо живется соседям. Он говорил мне: "Алёнушка, а как быть с совестью? Никакая пища ее мУки не затмила бы. Ни разу ничего из пайка не съел. Всё отдавал родителям".
Мой папа при устройстве в авиаремонтные мастерские прибавил себе пару годков. Думаю, что его хитрость раскусили, но на работу взяли. Он хорошо умел пересказывать газетные статьи, вести с фронта. Безотказно выполнял просьбы написать письма, прочитать, поговорить. Был совершенно неприхотлив в быту. Где удавалось немного поспать, там и спал. Несмотря на молодой возраст, в 13 с половиной лет его приняли в комсомол и назначили секретарем комсомольской ячейки воинской части - ответственная должность!
В голодное время Анна Ефимовна делала лепешки из лебеды, отрубей и крапивы, всякими отварами поддерживала семью и соседей. Картофельные очистки не выбрасывали. Их сушили и тоже употребляли в пищу. В семье жила любимая собака. Соседи ее украли и съели. Мой папа, когда узнал об этом, дюже рассердился, хотел громко и яростно выяснять отношения с соседями. Мама, Анна Ефимовна, остановила его, сказав, что люди эти
"вошли в сумасшествие, потеряли облик человеческий, и это все от голода и слабости душевной, Мишенька. Озверели они совсем."
Она попросила папу не корить их, а пожалеть... Он рассказывал мне эту историю много раз, вспоминая, как мама его остановила. И слова, сказанные ею, запомнил на всю жизнь.
После прорыва блокады Ленинграда, воинская часть перебазировалась на Запад. Папе, как несовершеннолетнему, было предложено продолжить обучение.
***
После работы в авиаремонтных мастерских в воинской части родители строго-настрого наказали папе идти в школу. Он-то хотел работать, не быть нахлебником. Но делать нечего, семь обязательных классов закончил. После папа поступил в педагогическое училище. Благополучно закончил его в 1947 году и стал работать учителем начальных классов в одной из деревень Тихвинского района Ленинградской области.
Несмотря на то, что учеников было немного, нужно было и тогда готовить поурочные планы и по ним вести занятия. Папа вел сразу два класса. Ученики сидели в одном кабинете. Папа одному классу давал какое-то письменное задание на половину урока, а другому в это время объяснял новый материал. И так весь учебный год. Папа очень привязался к своим ученикам. Они отвечали ему взаимностью.
Папа рассказывал мне о таком казусе в его педагогической работе того периода. На уроке рисования нужно было с натуры какого-нибудь рогатого детеныша животного нарисовать. Папа попросил одного из учеников привести козленка на полчасика. Ученик выполнил просьбу, завел козленка в класс. А тот так испугался новой обстановки, криков детей, что наделал лужу. Все до одного ученики нарисовали козленка и... лужу под ним!
С заведующим школы Андреем Федоровичем и его женой у папы также сложились очень хорошие отношения. Они ему всячески помогали, особенно в быту. Было-то папе всего 19 лет. По нынешнем меркам - подросток!
Непраздничная жизнь, или что-то пошло не так
В стране до 14 декабря 1947 года были карточки на продукты и предметы первой необходимости. На них не разгуляешься... Папин школьный начальник Андрей Федорович был заядлым охотником, имел охотничьих собак, часто ходил на зайца и другую дичь. В 2-3 километрах от школы протекала река Тихвинка. Около шлюза Андрей Федорович ловил рыбу. И всеми этими добычами он делился с папой, подкармливал. Папа был очень благодарен ему и его жене за такую заботу.
Родители при всякой оказии поддерживали папу картошкой и иногда салом. Больше было нечем, к сожалению.
Папа часто проводил родительские собрания и участвовал во всех колхозных делах. Зарплату школьные учителя получали в большой деревне Борки, куда папа ездил зимой на лыжах через красивый бор. Летом там было много ягод и грибов - обязательно собирал! В деревне была почта, телефон, магазин - цивилизация! Папа вспоминал, что весной 1948 года он и ученики помогали в посадке картофеля, а летом работали на прополке.
К 1 сентября 1948 года папу перевели работать в Пикалево, в ту школу, которую он и заканчивал. Этим же летом папа поступил на заочное отделение исторического факультета педагогического института имени А.И. Герцена. А в родной школе ему предложили обучать первоклашек.
В классе было около 30 человек, но возраст их не был однородным. Один мальчик, Вася, был из многодетной семьи матери-одиночки. Ему было 12 лет. С ним за парту никто не хотел садиться: не умыт, плохо одет, худющий, заросший. Папа рассказал о нем своей маме. Анна Ефимовна попросила поскорее привести его к ним домой. Она натопила баню, проконтролировала, чтобы вымылся по-хорошему, с хозяйственным мылом. Мой дедушка Иван Романович красиво подстриг парнишку. У него это хорошо получалось. Нашли Васе подходящую не новую, но приличную одежду: нательное белье, рубашку, брюки, ботинки. И парень преобразился!
Много лет спустя во время приезда к родственникам в Пикалево, папа встретил этого Васю на улице. Они узнали друг друга, были очень рады встрече. Вася окончил техникум, работал на заводе механиком, имел семью. Но о добром участии моих бабушки и дедушки, их неравнодушии помнил!
В мае 1949 года папа был призван на службу в армию. На этом его карьера учителя начальных классов закончилась. Служил папа под Североморском 5 лет. Он всегда считал, что сопки, жизнь в палатках зимой и летом закалили его характер. Как это было, поделюсь с вами попозже, в другой публикации. Родители папы после войны всё болели и болели...
***
Желаю всем доброго здравия и хорошего настроения в выходные дни!