Как происходит выбор того святого новомученика, про которого следует написать на следующий месяц? Для меня это иногда очень простой вопрос (грешна, есть любимые святые), а иногда крайне сложный: жития маленькие, фотографий нет, популяризировать сложно. В общем, это всегда по-разному происходит. А бывает, цепляет фото. Смотришь в лицо святого и прикипаешь душой.
Вот и в истории с мученицей Евгенией Доможировой особую роль сыграла фотография. Евгения Петровна поразительно похожа на мою родную тетю, папину сестру. А та в свою очередь – точная копия своей мамы, моей родной бабушки. Сходство тем более удивительное, что никаких кровных связей между моей родословной по папиной линии и родословной Доможировых нет и в помине. Просто вот так устроил Господь. Смотрю на фото мученицы Евгении и каждый раз вспоминаю тетю и приснопамятную бабушку.
Женечка была генеральской дочкой. Она родилась в 1871 году в Риге. Обучение проходила в институте благородных девиц в Варшаве. Известно, что такие учебные заведении заботились не только о хороших манерах и высоком уровне знаний воспитанниц, которые все сплошь были из дворянских семей (Петр Доможиров, дослужившись до генерала, автоматически получал право на дворянский титул). Прививались необходимые бытовые навыки: умение полностью обслуживать себя, довольствоваться малым.
Но самой главной составляющей в воспитании девочек была духовная. В институтах благородных девиц Российской империи умели прививать воспитанницам веру и любовь ко Господу. Это был тот нерушимый жизненный фундамент, на котором зиждилась дальнейшая жизнь и судьбы многих и многих выпускниц. Тут уместно вспомнить святых мучениц княжну Киру Оболенскую и Екатерину Арскую. Эти две женщины показали такой пример стойкости в вере и верности Христу даже до смерти, что его можно приводить на уроках мужества в школах. Обе окончили институты благородных девиц: княжна Кира – Смольный, Екатерина Андреевна – равный Смольному по статусу Александровский.
Кроме этого, Женя проходила курсы в школе Красного Креста. Житие не раскрывает нам, почему она выбрала для себя стезю сестры милосердия. Зато констатирует: девочка была от рождения слаба здоровьем. Очень часто благочестивые души выбирали своим поприщем ту область, в которой сами претерпевали скорби.
Еще одна важная деталь. В юности девушка дала Богу обет целомудрия. Вот так мудро и тонко поняла Божий Промысл, не наделивший ее крепким здоровьем. Всю свою жизнь она посвятила Господу, служению Ему. Бога любила всей душой. Христос был основой ее мировоззрения, ее жизни.
В возрасте 25 лет Евгения начала работать в военном госпитале, там же, в Варшаве. Затем трудилась в Александро-Мариинском институте, где выросла из сестры милосердия в заведующую госпиталем.
Через 11 лет, когда ей было 36, Евгения Петровна приехала в Москву. Устроилась работать в Институт московского дворянства сестрой милосердия. В зрелом возрасте, в другую часть империи, с понижением по должности… Кто из моих современников поймет такой шаг? И ладно бы из глухомани и в столицу. Но нет, Рига – столица Лифляндии, имеющая фактическую автономию, развитую промышленность, Москва на тот момент – второй по статусу город империи. Это был 1907 год.
Тут я хочу остановиться, мой читатель. Евгения Петровна знать не знала, что будет дальше, но нам-то известно, что через 10 лет разразится катастрофа, Российская империя рухнет, погребая под своими обломками все скрепы и устои, которые веками формировались на нашей святой земле. И эта катастрофа напрямую коснется Евгении Доможировой, потому что она в это время будет жить в Центральной России. А вот останься она в Варшаве, и все могло бы быть по-другому. Ведь по Брестскому договору, подписанному 3 марта 1918 года (я сейчас не буду рассуждать о неутешительных для нашего Отечества итогах Первой мировой войны), Советская Россия отказывалась от каких-либо притязаний на польские территории, и в октябре того же года Польша была провозглашена независимым государством. Как таковых гонений за православную веру там не было. Однако есть одно «но». Польша всегда была католическим государством. Православие стало развиваться на этих территориях только после присоединения к Российской империи в 1832 году. И миссионерская деятельность Православной Церкви началась там далеко не сразу. И продвигалась не сильно успешно: к православию примыкали в основном бедные слои населения, обнищавшие крестьяне, тогда как обеспеченные поляки принадлежали крепким католическим общинам и не собирались из них выходить. А с отделением от России в Польше начался процесс ревиндикации – уничтожения или передачи имущества Польской Православной Церкви в собственность Римско-католической Церкви или местных властей. Множество православных святынь было разграблено или уничтожено. Теперь только на фотографиях можно увидеть разрушенные в Варшаве Александро-Невский собор и церковь Архангела Михаила.
Сложно сказать, как сложилась бы судьба Евгении Петровны, если бы она осталась в Варшаве. Очевидно одно: Господь привел ее туда, где крепость ее веры могла воссиять ярким светом, призвал ее на мученический подвиг как любимейшее Свое чадо.
Вернемся немного назад. Проработав в Институте московского дворянства пять лет, Евгения Петровна была вынуждена оставить это место по состоянию здоровья. А через два года вновь вернулась на свое поприще: Родине нужна была помощь, началась Первая мировая. Она трудилась сестрой милосердия на Западном фронте, в Полоцке, вплоть до злополучного 1917-го. Революционные потрясения совершенно ослабили ее и без того некрепкое здоровье, и Евгения Петровна оставила свое служение и уехала в Тверь к сестре. Она очень часто посещала церковные службы, была хорошо знакома с тверским духовенством и верными чадами Православной Церкви, окормляющимися на тверской земле. В частности, она прекрасно знала священника Алексия Бенеманского (священномученик, день памяти 5 декабря).
В 1932 году в Тверской епархии прошла волна арестов. Хватали священников и верующих мирян. 15 марта была арестована Евгения Петровна. Дело было групповое. По нему же проходил и отец Алексий Бенеманский. Всем вменялась антигосударственная деятельность. Евгения Петровна виновной себя не признала. 9 июля 1932 года тройка ОГПУ вынесла приговор: три года ссылки в Казахстан. В принципе, это означало, что Евгения Доможирова должна переехать из Твери в Казахстан и прожить там три года обычной жизнью обычного человека. Но в приговоре была приписка: все высланные должны следовать на место ссылки этапным порядком, то есть как заключенные, проходя этапирование с остановками в тюрьмах, в жутких условиях антисанитарии. Я уже писала об этом чудовищном механизме издевательства над людьми, приведу здесь выдержку из своего же материала про священномученика Алексия Бенеманского:
«Цинизм властей заключался в том, что решение суда предусматривало не отправку осужденного как ссыльного, а этапирование как заключенного. Это означало пройти этапом через все тюрьмы южного направления, через все невыносимые пешие переходы. Про эти этапирования и пешие переходы известно из житий новомучеников достаточно. Сначала людей грузили как скот в товарные вагоны, зачастую с такой плотностью, что можно было только стоять. Многосуточные перегоны без еды и воды. По прибытии в пункт назначения часть заключенных оставалась в этих вагонах: люди были мертвы. Пешие перегоны – отдельная пытка. Обессилевших от голода и жажды людей гнали пешим этапом по много километров в день. Тех, кто в изнеможении падал, поднимали ударами прикладов. Того, кто не имел сил встать, забивали до смерти. Этап уходил дальше, а тела страдальцев терзали дикие звери… Отец Алексий выжил».
А вот Евгения Петровна не смогла. До Казахстана она добралась, но на большее сил и здоровья просто не хватило. Господь забрал ее в Свои светлые обители из застенков Алма-Атинской тюрьмы. В канун праздника Святого Богоявления, 18 января 1933 года.