(основано на реальных событиях)
Анастасия Александровна, нервно и неровно умостившись на подоконнике ─ красивая нога на не менее красивую ногу, ─ суетливо перекладывала с места на место школьные тетради с детскими сочинениями, с сожалением осознавая всю тщетность сего занятия. За час она осилила всего несколько «произведений», пока не споткнулась о неожиданный «шедевр». Сейчас она в колючем ожидании вертелась на часы, тёрла переносицу и поглядывала в зеркальце. Красные пятна на её юном лице играли в догонялки.
─ Здравствуйте, ─ в дверь класса робко постучали, ─ мы родители Серёжи.
На пороге неловко переминались с каблука на каблук скромная и опрятная дама и кудрявый мужчина в роговой оправе, смотревшей в пол с облезлой коричневой краской.
─ Что он натворил на этот раз? ─ сперва неуверенным, а потом более высоким тоном волновалась дама, ─ Если Танечку дёргал за косы ─ так это он пытался удержаться от падения. У вас в школе весьма скользкие полы. Мы ещё разберём этот вопрос с Министерством образования.
Классная руководительница стекла с подоконника, забыв поправить подол платья. Впрочем, классной её считали не только за это.
─ Селитру в парту ему подкинули: Вы ничего не докажете. Кислота на стуле учителя химии ─ тоже не нашего сына рук дело. Он в химии полный олух. Плохо учите! Знает только Н2О и С2Н5ОН. Тут намедни нахлебался керосину… По неосторожности, разумеется. Ну Вы же читали Чехова? Как нет?
Анастасия Александровна, попытавшись остановить сей пламенный поток, только икнула, смущенно прикрыв ладошкой пересохший рот, испачкав трепетные пальцы помадой от Руби роуз.
─ А если Серёжа сказал тогда историку этому вашему, что тот неправ, так он действительно неправ. Как мог ярл Биргер в Невской битве получить удар копьём в лоб и остаться в живых, если копьё скользнуло по пластине шлема и лишь распороло тому щёку? Вы когда-нибудь получали копьём в лоб?
Такой вопрос в лоб Анастасию Александровну застал врасплох и она уронила чью-то тетрадь с уже блеклым сочинением ─ на фоне предстоящего обсуждению.
─ В летописях Фолькунгов Биргер вообще не упоминается как участник Невской битвы, ─ продолжала дама, потрясая в воздухе иваногрозным мозолистым пальцем. ─ Более того, ряд историков сходятся на том, что он в 1240 году ещё под коня пешком ходил! А в том, что у вашего историка очки вспотели посреди урока, никто не виноват!
Анастасии Александровне показалось, что из перста мамаши скользнула маленькая, но злобная молния. Понятно, что это лишь фантазия на нервной почве, но лампочка под вдруг ставшим низким потолком вероломно погасла. Кудрявый мужчина из-за спины дамы подозрительно покосился поверх роговой оптики.
─ Или учителю географии Серёжа что-то не то сказал? ─ тем временем не остывала мамаша, ─ Ну так а что можно ответить на её россказни о том, как стадо антилоп входит в Амазонку, а оттуда выходит уже без ног, мол, пираньи обглодали?
Позавчерашняя выпускница пединститута откровенно поёжилась, буквально увидев на своих коленках амазонских пираний, поедающих мурашек, скачущих оголтелыми стадами по её коже…
─ А может, с астрономией у вас проблемы? ─ сделав зазубренный акцент на слове «вас», дребезжала крышкой чайника мама Серёжи, ─ Ну знаете ли, ваш звездочёт всерьёз утверждал, что без всемирного тяготения все планеты упали бы! Планеты!! Упали!!! ─ потрясала алебардообразным пальцем потрясённая мать, завихряя сим жестом вокруг себя пространственный континуум.
При этих словах Анастасия Александровна почти уверовала в то, что и Фаэтон, и Нибиру погибли именно из-за пророчества прапра… бабушки её ученика.
─ Наш сын всего лишь задал логичный вопрос: «Куда бы планеты упали?». А ваша Каролина Лукреция ответила: «Вниз!». Да, правильно Серёжа собрал тогда свой ранец и хлопнул дверью. А уж как он, якобы, матюкнулся на весь коридор, этого никто не слышал! У нас есть свидетели…
─ Простите, а вы не из прокуратуры, случайно? Не юристы? ─ высокий лоб учительницы предательски покрылся мелкими бисеринками.
─ Да Боже упаси, милочка. Ещё не хватало. Я вообще прядильщица, а муж мой ─ электрик. Валера, да оставь ты в покое эту розетку! А уж что вырастет из нашего Серёженьки… Я его в балет хотела… Лишь бы штангу не тягал или не карате, какое, прости, Господи. Говорят, от этого тупеют.
─ Судя по тому, что он откровенно заглядывается на нашу преподавательницу права… ─ робко попыталась предположить Анастасия Александровна.
─ Это которая в короткой зелёной юбке уроки ведёт? То-то Серёжа ручки вечно роняет, когда она мимо по рядам проходит… ─ и тут же, спохватившись, ─ и ведь ни совести, ни этики, ни мужа, ни адреса..!
Мужчина в кудрях стал судорожно протирать свои окуляры клетчатым платком, размером с флаг Швеции, старательно скрывая досадное пыхтение.
─ Преподаватель права регулярно жалуется, что ваш Серёжа на её уроках без умолку комментирует её лекции, бравируя какой-то там судебной практикой… ─ воспользовавшись заминкой, воспрянула грудью Молодой педагог года.
─ Ну всё, точно дома ремня получит. Истец ему! ─ водрузив телескопы на место, решил проявить себя отец, ─ Откуда он набрался этой судебной практики? Из старых газет? Уж изменения в законодательстве еще в мае вышли! А Пленум Верховного суда..!
─ Отбери у него Кони… ─ сквозь зубы процедила мама, пытаясь, в свою очередь, отобрать у папы заизолированную отвёртку.
─ Какие ещё кони? Привередливые? Кстати, ни Высоцкого у себя не могу найти, ни Плевако…
─ Да плевал он на твоих Высоцких и Бродских, ─ бунтовала мамаша, ─ вон, каждую ночь Луку Мудищева штудирует Баркова…
─ Чего штудирует..? ─ по правой линзе пошла трещина.
─ Ну вы хоть посмотрите, что он написал в сочинении на тему «Как я провёл лето»! ─ неловко попыталась сделать «брейк» Анастасия Александровна.
─ Да что там читать, мы при этом присутствовали. Иногда. Валера, ты зачем взял столько изоленты в школу?
─ Ну как же это возможно? Ну вот что это? ─ решительно тряхнув каштановыми локонами, взяла в свои нежные вспотевшие ладони инициативу юная учительница.
«…а однажды я дразнил индюка, пытаясь вызвать его праведный гнев, а он за мной погнался, ужасающе размахивая чем-то красным и клокоча. И когда я, наконец, ушёл от него в самозабвенный отрыв, меня вероломно укусил коварный гусь. Я мужественно стерпел нанесённые мне увечье и обиду, но позже с удовольствием узнал, что гуся нафаршировали яблоками на какой-то местный праздник. Перо гуся прилагаю к сочинению в качестве гербария. Листьев для природоведения я всё равно не собрал», ─ она опустила тетрадь на коленки с гусиной кожей, подняв одновременно глаза размером с глобусы из кабинета географии.
─ Милочка, Вы что, ни разу от индюка с гусём не убегали? Вам сколько годиков? ─ всплеснула руками мама, не пытаясь скрыть неверие в происходящее, ─ Вы, может, еще и от разъярённого быка не удирали огородами? А вот Серёженька наш убегал. Два раза. Собственно, до этого фаун-инцидента он ещё и не ходил толком. Зато теперь по физкультуре у него пятёрки. Пятёрки ведь? Ну, а за свисток физрук уже не в обиде.
Пытаясь не стечь с подоконника окончательно на пол, аки часы Сальвадора Дали, классная руководительница вцепилась в батарею, сломав последний ─ самый любимый ─ ноготь.
─ Ну, а вот это: «…как-то я оседлал нашу свиноматку Машку…», ─ простите, а свинку правда звали Машкой? Наша директор Мария Ивановна ведь ни при чём же? ─ подавив заикание, попыталась удержать глобусы в орбитах Анастасия.
─ Разумеется, все имена реальны, а совпадения случайны. Со слов пастуха записано верно, Серёжей подписано. Хряка у нас звали Борькой, а быка деревенского с пятном ─ Мишкой. Вы же не видите в этом политического подтекста, верно? Валера, оставь лампочку в покое: она нас не спасёт ─ мы ещё на шторы не сдали.
─ Эммм… Конечно, нет… ─ из-под корочки учительницы робкими крабиками выползли смутные сомнения в перспективах происходящего, ─ Я продолжу? «…и вот скакал я на свиномашке вдоль села и до реки, и вдоль реки… Пришпоривая её тугие щетинистые бока своими бодрыми пионерскими пятками… И скакал я так на ней три дня и три ночи, размахивая буденновской шашкой из соседского штакетника…».
─ Вот ведь фантазёр, а! Мать, ты ведь так его называла? Вдоль нашей речки максимум полдня можно скакать. Помню, мы тогда с Никанорычем на «Урале» ещё с моста… ─ осёкся под недобрым взглядом мамы папа-электрик, лелея в кармане запасную лампочку.
─ Но позвольте… Как же можно вообще скакать на свинье? ─ вскинула недоумевающие ресницы поверх обалдевших бровей Анастасия Александровна.
─ Как-как, ─ воспылал ностальгией электрик Серёжи, пряча в рукав отвалившийся контакт от розетки, ─ левое ухо крутишь ─ налево, значит, поворачивать. Правое ухо ─ направо. Два пальца в розетку… тьфу ты, простите, в пятачок ─ это прибавить газу. Одновременно звуковой сигнал. Булгаков Вам тоже чужд?
─ А как же, прошу прощения, тормозить?
─ Кого тормозить? Машку? ─ рассмеялась мама, ─ Если б Машку можно было затормозить, наша свиноферма бы вымерла. Вы ещё её хряка Борьку не видели. Когда он по Машке скучает, мы его сперва в сарае бетонируем, а потом ОМОН из райцентра вызываем. Последний раз вот не приехали: открестились, мол, бензина нет, пистоны кончились, командир на больничном… Контузия какая, что ли.
─ Да-да, Вам же русским по прописи написано: три дня и три ночи скакал! У свиноматки нет тормозов! ─ щупая возбуждёнными пальцами вожделённую проводку, бросил через плечо Валерий.
─ А вот здесь еще, ─ сглотнув, перелистнула дрожащими обкусанными ногтями страницу Анастасия, ─ «…шествовала курица по улице, будто из фильмов Кустурицы… И тут её сшиб несшийся на всех парах безумный каток правосудия…»
─ И что Вас смущает? ─ дама-мама уже сидела за партой, будто на партсобрании, ─ У нас аккурат в селе асфальт стали класть тогда. Доселе ж калошами глину месили, а клали просто на всё. От церкви до председателя, значит. Ну и у клуба пару лопат бросили. Там уж на танцах сами утоптали лаптями. А каток под горку шёл. Прямиком на сельмаг. За хлебом потом пришлось ходить в соседнюю область. Через лес. С молоком и самогоном-то проблем не было… Валера, прикрути выключатель обратно!
─ Да вы дальше слушайте… ─ уже не в силах сдерживать предательские всхлипывания, скандировала Анастасия, ─
«…и тогда наш добрый дедушка заботливо подобрал ушибленную курочку с дороги, нежно отряхнул её белые пёрышки от пыли о штанину простреленного галифе… Возложил её тёплое, полное жизни тельце на пенёк… и ловким взмахом блестящего в лучах заходящего солнца топором…
─ Какой слог, а! Писателем вырастет! ─ блистая амперметром, восхищенно возопил папа Серёжи.
─ «…отрубил курочке буйную головушку…» ─ соляная кислота с нижнего века капнула на страницу, размывая графологические улики.
─ Красавец! ─ с гордостью, непонятно к кому обращённой, усмехнулась мама, постукивая крышкой парты.
─ «…курочкина голова из шелковистой травы тоскливо произнесла своё последнее «Ко-ко» и глаза её подернулись траурной плёнкой…» Как ваш ребёнок мог такое написать??? ─ строчки в тетради поплыли не только в глазах, но и по разлиновке.
─ Вы дальше-то читали? ─ ехидство в окулярах едва не выскочило наружу, и папа Серёжи стиснул в кармане пассатижи.
─ Ну конечно… «…курочкино тело вдруг встрепыхнулось…» ─ а разве есть такое слово в русском языке ─ встрепыхнулось?
─ Поверьте. Лет через двадцать будет.
─ «…курочкино тело встрепыхнулось и галопом рязанского страуса помчалось чрез гряды картофельной ботвы, орошая обнаглевших колорадских жуков своей непримиримой кипящей кровушкой…»
─ Это ты сыну дал Маркса с Энгельсом читать? ─ взгляд мамы обжёг папу и тот выронил рулетку, на долю секунды подумав, что его стукнуло 220 В.
─ Да какой… Я ими уж баню давно растопил, ─ пытался оправдаться папа, дуя всем своим смущением в патрон под потолком, ─ он у нас сказки больше любил.
─ Какие? Цахеса-Циннобера?! Эрнста Теодора Амадея Гофмана?!! ─ у дамы побледнело не только пролетарское лицо, но и перст её как-то утратил вдруг свою всеуказительность.
Анастасия Александровна почти невозбранно пропустила мимо зардевшихся ушей столь витиеватую игру бранных слов, твёрдо пообещав себе подтянуть немецкий и французский:
─ «…безголовая, но от этого отнюдь еще не безмозглая курочка бежала и бежала вперед, как дурочка, к свободе, дыша всей своей пернатой грудью, выдыхала гневными выплесками алую ненависть, орошая ею борозды, которые мне предстояло завтра окучивать… Курочка бежала и еще не знала, что прибежит она прямиком в бабушкин суп…» ─ цитата оборвалась шлепком увлажнённой тетради о мокрое лицо, добавив к аккуратному почерку детали в виде мазков потёкшей туши.
─ Ну и что здесь такого? Ни разу суп не ели куриный? Суп, кстати, получился наваристый, ─ смахивая побелку с кудрей, папа отгрыз кусок изоленты где-то под потолком.
─ Вот и сын ваш так написал…
─ Всё правильно написал. Столкновение транспортного средства с имуществом, повлекшее смерть имущества ─ это дорожно-транспортное происшествие, ─ занудел на скучной струне папа, жонглируя кусачками, ─ Но мы выё… выёживаться, говорю, не стали, да и каток доставать из сельпо ─ занятие неблагодарное. Пока тракторист наш с гаишниками протрезвеют… Поэтому в суп.
─ Так, ─ пусть не точку, но твёрдую запятую поставила мама из-за давно не крашенной парты, ─ Надеюсь, Серёжа в сочинении не излагал, как его дядя в детстве бычка упрямого толкал на водопой?
─ Да-да, об этом тоже упомянуто, правда, вскользь… После прочитанного я бы и не заметила, если бы ваш сын не употребил слово, простите, на букву «ГО», ─ разрумянилась, аки свекла посевная, Анастасия Александровна.
─ Ну. И что не так..? ─ развеселившись от нахлынувших воспоминаний, папа надел задом-наперёд оранжевую каску.
─ Надо было употребить слово «помёт», наверное… ─ неуверенно произнесла мама, бегая глазами по биссектрисам классного помещения.
─ Какой помёт? Из быка? Там же натурально брата твоего…
─ Так, стоп! ─ уже жирная точка из уст полыхающей мамы плюхнулась посреди класса, своими безапелляционными кляксами погасив все выходящие за рамки школьной программы темы.
Судя по затянувшимся воспоминаниям с ностальгическим запахом сена и гумна вперемежку с ржанием скаковых свиней (или гусей?) в дальнейшем разборе серёжиного сочинения уже не было практического смысла: ни в стилистическом, ни в этическом руслах. Анастасия Александровна робко достала последний козырь из неуверенного рукава:
─ А на уроке изобразительного искусства мы рисовали портрет одноклассника…
─ Так, и что? Дайте угадаю. Наваял учительницу права? ─ в линзах папы вспыхнули то ли глаза, то ли отблески вкрученной лампочки.
─ Д-да… И из одежды на ней были только очки…
─ Не удивили. Вся его комната этими очками, тьфу, завешана… Не успеваем снимать, ─ безыскусно пытался изобразить недовольство папа.
─ Со стены надо снимать, а не на фотоаппарат! ─ хлопнула крышкой мама. ─ Не дай Бог вырастет этот, как его… Пловец… Тинто, что ли его, дьявола…
Пощёлкав с удовлетворением выключателем, папа Валера совершенно по-станиславски зевнул. Смеркалось.
─ Оценку-то какую поставили за сочинение?
─ Эммм… ─ острым локотком толкнула за прямой уголок классный журнал за взмокшую спину Анастасия Александровна. ─ Хорошую оценку… Отличную даже… С плюсом… С двумя.
***
─ Эх, что же из этого оболтуса вырастет? ─ за спиной лязгнула тугой ржавой пружиной входная школьная дверь.
─ Ну, явно уж не космонавт, ─ затопали диэлектрические ботинки по засыпающим ступенькам.
─ Жаль. Луну мы уже истоптали, вот бы на Марс ещё махнуть… Яблони там, «антоновка»… Ммм…
─ Обязательно махнём! Лет через двадцать-тридцать точно! Представляешь, дорогая, когда-то люди верили в то, что и Земля-то плоская.
Они, обнявшись, рассмеялись и хором затянули «Мой маленький плот» Юрия Лозы.
А над ними в сереющем небе краснела маленькая почти незаметная точка (новая лампочка в классе горела в разы ярче) ─ и в резном вальсе беснующихся кленовых листьев казалось, что она им подмигивает.
Посвящается моим родителям, дедушке и бабушке, моим школьным учителям.
Не серчайте: я с добрым умыслом и поклоном.
© Серж Малов, 2025