— Да что ты понимаешь в жизни, девочка? — Раиса Кирилловна поправила очки на переносице и смерила будущую невестку взглядом. — Думаешь, любовь всё победит?
Ольга молча разглядывала царапину на столешнице. За окном моросил дождь, капли стекали по стеклу, размывая очертания старой яблони во дворе. В доме пахло щами и сырым бельём — видимо, не успели развесить до дождя.
— Я не собираюсь ничего побеждать, — она подняла глаза на свекровь. — Просто хочу быть с Романом.
— А он с тобой хочет? — Раиса усмехнулась. — Ты хоть знаешь, что он собирается делать дальше? Куда пойдёт работать? Как семью содержать будет?
В прихожей хлопнула дверь — вернулся Роман. Он прошёл на кухню, оставляя мокрые следы на линолеуме. От его куртки пахло табаком и бензином.
— Мам, перестань, — он положил руку на плечо Ольги. — Мы уже всё решили.
— Вы решили! — Раиса встала, гремя стулом. — А меня спросить забыли? В моём доме жить собираетесь!
Роман обнял Ольгу за плечи: — Мы поживём здесь немного, пока не встанем на ноги. Я устроился на завод, через месяц первая зарплата.
— Ах, на завод! — всплеснула руками Раиса. — Великое достижение! А что потом? Когда ребёнок родится, на что жить будете?
Ольга вздрогнула. Она ещё не говорила Роману о беременности, собиралась сегодня вечером. Но свекровь каким-то звериным чутьём уже всё поняла.
— Какой ребёнок? — Роман опустился на табурет. — Оль, ты что...
— Да, я беременна, — она сжала пальцы в кулаки под столом. — Восемь недель.
В кухне повисла тишина, только дождь барабанил по карнизу да тикали часы на стене. Раиса отвернулась к окну, её плечи заметно напряглись.
— Вот и приехали, — процедила она сквозь зубы. — Не успели познакомиться, а уже с животом. И давно ты так по мужикам прыгаешь?
— Мама! — Роман стукнул кулаком по столу. — Прекрати!
— А что прекрати? — она развернулась к сыну. — Правду говорю! Вокруг столько хороших девушек, а ты связался с разведёнкой!
Ольга встала из-за стола. В горле стоял ком, но плакать она не собиралась. Не здесь, не при этой женщине.
— Я пойду, — она взяла сумку. — Спасибо за чай.
— Стой, — Роман схватил её за руку. — Никуда ты не пойдёшь. Мама, или ты принимаешь мой выбор, или я ухожу вместе с ней.
Раиса побледнела. Она двадцать лет растила сына одна — муж-пьяница помощником не был. Вложила в него всю душу, все силы. И теперь какая-то девка с прошлым хочет всё разрушить?
— Делайте что хотите, — она махнула рукой. — Только потом не прибегайте плакаться.
Свадьбу сыграли через месяц — скромную, во дворе дома. После свадьбы все подарки Раиса забрала себе. "Всё равно на всём готовом жить будете, ни к чему оно вам"— заявила она.
Ольга не спорила. Она старалась угодить свекрови — вставала раньше всех, готовила завтрак, убирала, стирала. Но Раиса находила изъяны во всём: суп пересолен, полы плохо вымыты, бельё небрежно выглажено.
Роман всё чаще задерживался на работе. Приходил домой угрюмый, молчаливый. А когда Ольга потеряла двойню на пятом месяце, и вовсе замкнулся в себе.
— Я же говорила, — шипела Раиса. — Ни себе, ни людям. Только сына моего загубила.
Ольга лежала в больнице две недели. Роман навестил её всего раз — принёс яблоки и халат. Говорил мало, всё больше смотрел в окно.
Когда она вернулась домой, в их комнате появилась раскладушка. "Тебе нельзя пока", — буркнул муж и ушёл спать на кухню. А через месяц и вовсе съехал в общежитие при заводе.
— Ему там спокойнее, — объясняла Раиса соседкам. — А то дома атмосфера тяжёлая.
Ольга молчала. Она научилась глотать слёзы и обиды, научилась не отвечать на колкости свекрови. Только похудела сильно — платья висели как на вешалке.
Летом она снова забеременела. Раиса, узнав об этом, поджала губы: — Ну-ну, посмотрим, что на этот раз выйдет.
А вышла девочка — крепкая, голосистая. Роман даже вернулся домой на пару месяцев. Гулял с коляской, покупал подгузники и смеси. Но потом опять начались скандалы.
— Ты его против меня настраиваешь! — кричала Раиса. — Думаешь, я не вижу?
— Да кто вас настраивает? — огрызалась Ольга. — Вы сами себя накручиваете!
Вечером Роман собрал вещи: — Поживу пока у друга. Надо проветриться.
Ольга кивнула. Она уже привыкла к его уходам и возвращениям. Только в этот раз что-то было иначе — он забрал все документы и новый костюм.
Через неделю от сослуживицы свекрови она узнала — Роман уехал на заработки в город. Раиса сама купила ему билет и собрала сумку. "От хорошей жены мужики не бегают", — говорила она соседкам.
Дочка росла беспокойной — просыпалась по ночам, плакала, отказывалась есть из бутылочки. Ольга не высыпалась, под глазами залегли тени. Раиса качала головой и цокала языком:
— В кого она у тебя такая? Вот Ромка спокойным был, золотой ребёнок.
Ольга не отвечала. Она помнила рассказы соседки о том, как маленький Рома кричал ночи напролёт, а Раиса носила его по двору до утра. Но спорить было бессмысленно — у свекрови на всё находился свой ответ.
В тот день она кормила дочку кашей, когда в дверь постучала Надежда Васильевна — сослуживица свекрови.
— Ты чего сидишь? — с порога начала она. — Твой-то в городе уже квартиру снимает. На заводе устроился, получает прилично.
У Ольги задрожали руки: — Какую квартиру? Он же у друга живёт...
— У друга? — Надежда фыркнула. — Раиса два месяца назад ему билет купила. Он в областном центре, на автозаводе работает.
Дочка расплакалась, размазывая кашу по щекам. Ольга вытерла ей лицо, уложила в кроватку. Села на кухне, обхватив голову руками.
Вечером пришла мать — маленькая, суетливая женщина в застиранном халате. Выслушала дочь, покачала головой: — Надо ехать.
— Куда ехать? — Ольга горько усмехнулась. — Денег нет, адреса нет.
— А кольцо моё обручальное? — мать стянула с пальца тонкое колечко с зелёным камешком. — В ломбард снесёшь, как раз на билет хватит.
До города добирались с тремя пересадками. Дочка капризничала, отказывалась спать в автобусе. Попутчики морщились, отворачивались к окнам.
Общежитие автозавода нашли не сразу — плутали по незнакомым улицам, спрашивали дорогу у прохожих. Вахтёрша долго не хотела пускать, но смягчилась, увидев ребёнка: — Пятый этаж, комната 517.
Роман открыл не сразу. Стоял в дверях — небритый, в застиранной майке. От него пахло перегаром и чужими сигаретами.
— Ты как меня нашла?
— Люди рассказали, — Ольга прижала к себе дочку. — Можно войти?
В комнате было накурено и грязно. На столе — пустые бутылки, в углу — гора немытой посуды. На верхней полке шкафа — женская косметичка.
— Это... друг живёт, — буркнул Роман, перехватив её взгляд. — Я тут временно.
— Врёшь, — она устало опустилась на продавленный диван. — Всё врёшь.
Дочка заплакала — громко, требовательно. В коридоре послышались шаги, дверь распахнулась. На пороге стояла женщина — высокая, ярко накрашенная, в коротком халате.
— Ромка, ты где пропал? — она осеклась, увидев гостей. — Ой, а это кто?
— Жена, — Роман отвернулся к окну. — Бывшая.
— Как бывшая? — Ольга вскочила. — Мы даже не разводились!
— Разведёмся, — он достал сигареты. — Я заявление уже подал.
В коридоре собирались люди — любопытные лица в дверном проёме, шёпот, смешки. Дочка кричала всё громче, размазывая слёзы по щекам.
— Пойдём отсюда, — Ольга подхватила сумку. — Не о чем нам говорить.
На улице моросил дождь. Они долго сидели на лавочке возле общежития — Ольга кормила дочку печеньем, пыталась дозвониться матери с телефона-автомата. Роман вышел под вечер — причёсанный, в свежей рубашке.
— Вот, держи, — протянул мятые купюры. — На обратную дорогу. И это... прости.
В автобусе дочка наконец уснула. Ольга смотрела в окно на проплывающие мимо деревья, вспоминала их первую встречу с Романом. Он тогда работал на бензоколонке, а она приезжала к подруге в деревню. Угостил её кофе из автомата, рассказывал анекдоты. Казался таким надёжным, заботливым.
Дома их встретила Раиса — непривычно тихая, с красными глазами. — Ну что, нашла его?
— Нашла, — Ольга прошла мимо неё в комнату. — Можете радоваться.
— Чему радоваться? — свекровь присела на край кровати. — Думаешь, мне легко?
— А мне легко? — Ольга развязывала шнурки на ботинках дочки. — Вы же этого хотели — чтобы он от меня ушёл.
— Я хотела, чтобы он счастлив был, — Раиса достала платок, промокнула глаза. — А он... Эх, весь в отца пошёл. Тот тоже по бабам бегал, пил...
Они проговорили до утра. Впервые за три года — без крика, без упрёков. Раиса рассказывала о муже, о том, как тяжело растила детей одна. Ольга слушала и думала — может, стань они тогда подругами, всё сложилось бы иначе?
Утром пришла телеграмма — Роман требовал развода. Ольга молча собрала вещи, взяла дочку и уехала к матери. Начинать новую жизнь.
Прошло пятнадцать лет. Ольга давно жила в городе — работала в аптеке, растила детей. После развода с Романом она встретила хорошего человека, родила сына- Сашку. Дочь заканчивала школу, готовилась поступать в медицинский.
В тот день она разбирала старые фотографии. На одной из них — пожелтевшей, с обтрёпанными краями — улыбался молодой Роман в клетчатой рубашке. Дочка заглянула через плечо:
— Мам, а почему вы с папой развелись?
Ольга отложила альбом: — Знаешь, иногда люди просто не подходят друг другу. Как пазлы из разных наборов.
— А бабушка Рая? Она правда была такой злой?
— Не злой, — Ольга покачала головой. — Просто очень любила твоего папу. Боялась его потерять.
На работе через аптечное окошко часто мелькали они — женщины с поджатыми губами и властным взглядом. Приходили за корвалолом, валерианкой, валидолом. И пока Ольга отсчитывала сдачу, выливались на неё их истории про сыновей: один пить начал, другой с работы вылетел, третий связался с какой-то дрянью. А уж про невесток и говорить нечего — у одной руки не из того места, вторая денег требует, третья по клубам шастает. Ольга кивала, отсчитывала капли, а сама вспоминала Раису и думала: когда-то и она была такой же для своей свекрови — бестолковой, неправильной, чужой?.
Новости о бывшей свекрови приходили редко, через общих знакомых. Она всё так же работала на складе, командовала грузчиками. Младшие дочери давно разъехались — одна в Москву, другая в Краснодар. Остался только Роман.
Он женился второй раз — на женщине старше себя, с двумя детьми. Жил в её квартире, работал на её братьев в автосервисе. Раиса поначалу радовалась — невестка попалась правильная, хозяйственная. Но потом начались проблемы.
— Представляешь, — рассказывала бывшая соседка, забежавшая за валерьянкой, — эта новая его совсем заездила. Как собачку на поводке держит. Шагу ступить не даёт без спроса.
Ольга кивала, упаковывая капли в пакет. Она давно не злилась на бывшего мужа. Жалела иногда — как жалеют случайных прохожих с печальными глазами.
Дочка часто просила рассказать о нём — какой он был в молодости, где познакомились, почему влюбились. Ольга не скрывала правду, но и не жаловалась. Зачем портить ребёнку память об отце?
Однажды в аптеку зашла пожилая женщина — седая, сгорбленная, с тростью. Ольга не сразу узнала в ней Раису.
— Витамины мне, — она протянула рецепт дрожащей рукой. — И валидол.
— Раиса Кирилловна? — Ольга сняла очки.
(продолжение в комментариях)