За то время, что отсутствовала Вероника, Мария Евгеньевна сумела быстро осмотреть всю комнату и около окна, на комоде заметила старое фото своей еще совсем молодой дочери. Пожилая женщина взяла в руки снимок и со слезами на глазах еле слышно произнесла:
– Как же Настена на тебя похожа... И внешне и по характеру.
В этот момент в комнату вошла Вероника. Мария Евгеньевна быстрым движением руки избавилась от эффекта мокрых глаз. И не глядя на женщину спросила:
– Зачем фотографии моей дочери вытащила? До сих пор покоя не дает... Или хочешь выбросить, пока зятя дома нет?
Мария Евгеньевна повернулась, чтобы взглянуть в глаза разлучницы. Вероника слегка улыбнулась в ответ:
– Да ничего я не хочу! Просто Анастасия просила их найти... Вот я ей и помогла...
– Давай, давай, хозяйничай, не стесняйся... – вновь отвернувшись от Вероники, язвительно пробурчала Мария Евгеньевна.
– Да ничего я не хозяйничаю... – резко возмутилась Вероника. – Я просто пришла помочь. Да и зачем мне это... У меня семья, дети... Больно мне нужно еще хозяйничать в чужом доме...
– Ой, уморила, семья? – протяжно произнесла Мария Евгеньевна, усаживаясь в кресло. – А как же твоя любовь к Вадиму Петровичу? Что ничего не получилось, да? Не взял тебя замуж? Вот так тебе и надо...
– Вы меня конечно извините, но я ничего не понимаю... – ответила Вероника. – Мария Евгеньевна, прошу Вас, объясните подробно. Не могу я разгадывать Ваши ребусы...
– А что тебе объяснять? – склонив голову, спокойным голосом произнесла Мария Евгеньевна. – Я же видела, как восемнадцать лет назад ты с Вадимом Петровичем шли по улице обнимались и целовались. А смеялись так, что за пять кварталов слышно было. Пожилая женщина посмотрела на Веронику. Та стояла словно вкопанная... Не шевелясь.
– Вот только не надо говорить, что этого ничего не было. Я все видела. А потом про это рассказала своей доченьке. Я знаю точно, абсолютно точно, она поехала к вам...
Вероника поражалась тому, что говорила пожилая женщина.
– Боже мой, Вы ничего не знаете. – вымолвила Вероника. – Абсолютно, ничего. И Вы не удосужились ни у кого спросит и сразу сделали свои гнусные выводы.
– А какие еще можно сделать выводы, глядя на Вас? – перебила ее Мария Евгеньевна.
– Да! Я любила Вадима Петровича... – ответила Вероника. – Я хотела, чтобы он видел во мне не только ученицу–аспирантку, а любящую женщину. Я боготворила его. Я делала все... Я вешалась ему на шею... Но только он не замечал этого. И в тот самый день, который Вы нас видели, я сама его поцеловала. А он... Он деликатно отказал мне и тогда. И даже после смерти вашей дочери Вадим Петрович любил только одну женщину.
Вероника подошла к комоду с фотографиями и взяла их в руки. Затем, разложила снимки перед пожилой женщиной.
– Да, только одну женщину... – с грустью в голосе продолжала бывшая аспирантка. – Он любил вашу дочь. И других женщин он просто не замечал... А ваша дочь?!
– А что моя дочь? – поинтересовалась Мария Евгеньевна.
– А ваша дочь даже не смогла понять какое счастье ей дала судьба. Любовь знаменитого ученого и прекрасного мужчины, надежного человека... Да что говорить...
Вероника вновь отвернулась от пожилой женщины. И в руках у нее теперь уже было не фото, а потрепанная тетрадь. Повернувшись, она произнесла:
– Вот, посмотрите, это старый дневник Вадима. Почитайте! Он о многом сможет Вам рассказать. Может тогда Вы поймете какую страшную совершили ошибку.
Вероника, положив дневник перед Марией Евгеньевной еще раз добавила:
– Почитайте!
Оставив пожилую женщину в полном одиночестве, Вероника поспешила на кухню. А Мария Евгеньевна уже не смогла сдержать слез от услышанного, прикрывая лицо фотографией своей дочери.
– Что же я натворила, доченька! – словно молитву шептала женщина, – ты прости меня!
Немного придя в себя, Мария Евгеньевна покинула квартиру бывшего зятя, прихватив с собой его дневник.
Прошло немного времени, как пожилая женщина оказалась дома. В тишине своей квартиры, освещенной лишь легким светом настольной лампы, Мария Евгеньевна открыла дневник Вадима. Листы были заполнены неравномерным почерком, он походил на детали неуклюжей мозаики, которая складывалась в нечто большее. Мужчина писал о своей жизни, о мечтах, неудачах и надеждах. На каждой странице Мария Евгеньевна находила что–то новое, о чем не знала. Оказалось, что зять был человеком чувствительным, глубоко переживающим утрату своей жены, однако его переживания были заключены в высокие стены, которые он выстроил вокруг себя.
– Я не знаю, как жить без тебя, — писал Вадим, словно обращаясь к своей любимой. — Каждый день я ощущаю, будто часть меня умерла вместе с тобой. Я стараюсь делать вид, что все в порядке, но в душе — только боль и пустота.
С каждой новой прочитанной страницей бывшая теща ощущала, как постепенно растворяется в словах. Чем больше читала дневник, тем больше понимала, что зять не только переживал утрату, но и сам искал способы преодолеть все это. Только из дневника она узнала, что Вадим безумно любил свою жену. И после ее смерти хотел забрать свою дочь Анастасию у тещи, но понимал, что пожилая женщина этого не переживет. Тогда мужчина решил оставить все, как есть.
– Как же я в тебе ошибалась, – словно общаясь с бывшим зятем со слезами на глазах бормотала пожилая женщина. — Я думала, что смогу защитить свою маленькую девочку, уберечь её от боли. Но вместо этого я собственноручно лишила её отца, его любви и заботы.
Мария Евгеньевна непроизвольно посмотрела в окно. Увидев, как листву деревьев затягивает осенняя буря, она невольно вспомнила те дни, когда в ее семье было все иначе. Время, когда дом был полон смеха, разговоров и любви.
— Внученька, прости меня... – продолжала шептать сквозь слезы пожилая дама. – Я думала, что действую правильно, но как же я ошибалась... Прости меня Настенька.
На следующий день Мария Евгеньевна решила поехать в учебное заведение Анастасии, чтобы попросить прощение у внучки.
Продолжение следует...