Утро начиналось с грохота кофемолки и твоего жизнерадостного ворчания. Ты всегда возмущался, что я насыпаю слишком много зерен, и что кофе получается “как нефть”. Сейчас, когда я сам насыпаю ровно столько, сколько ты считал правильным, в тишине кухни нет ни твоего ворчания, ни твоего смеха. Есть только эта оглушающая тишина, которая давит на меня тяжелее бетонной плиты.
Это началось три месяца назад. В тот день, когда мир перевернулся, когда привычные краски поблекли, а звуки утратили свою мелодию. Сердце тогда замерло, отказываясь верить в слова врача, которые отзывались эхом в пустом коридоре больницы. Ты ушел. Просто ушел, оставив меня наедине с этой невыносимой тишиной.
Раньше наши дни были похожи на симфонию. Ты – дирижер, я – скрипка, и вместе мы создавали волшебную музыку жизни. Ты был моим лучшим другом, моим наставником, моим мужем. Ты был солнцем в моем пасмурном небе, маяком во время шторма. Сейчас небо нависает надо мной серым, бесконечным полотном, а маяк погас, оставив меня блуждать в темноте.
Я до сих пор помню твой голос. Такой глубокий и теплый, с легкой хрипотцой, когда ты смеялся. Помню, как ты рассказывал истории, поправляя очки на переносице, как ты пел фальшивя любимые песни в душе, как ты обнимал меня крепко, словно боялся, что я растаю. Я цепляюсь за эти воспоминания, как утопающий за спасательный круг. Но они ускользают, становятся все более тусклыми, словно фотографии, выцветшие от времени.
Поначалу я пыталась заполнить пустоту делами. Работала до изнеможения, не давая себе ни минуты на раздумья. Заводила будильник, ела, пила кофе – все, как обычно, по инерции. Но каждый раз, когда в квартире становилось тихо, меня пронзала острая боль. Одиночество прокрадывалось ко мне, словно хищник, и набрасывалось со спины.
Потом пришел черед отчаяния. Я целыми днями сидела, уставившись в одну точку, и ждала. Ждала, что ты откроешь дверь, пошутишь, обнимешь меня. Ждала твоего голоса, который разорвет эту ужасную тишину. Но дверь оставалась закрытой, а тишина – неизменной.
Я начала перебирать наши фотографии. В них ты всегда улыбался, и эта улыбка обжигала мне сердце, вызывая слезы. Я просматривала видеозаписи, где ты танцуешь в смешной шляпе, где мы смеемся над какой-то глупостью, где ты говоришь мне “люблю”. На мгновение, когда я слышала твой голос, мне казалось, что ты рядом. Но потом пленка заканчивалась, и тишина возвращалась с новой силой.
Со временем боль не стала меньше, но она изменила свою форму. Она больше не режет сердце, а просто ноет где-то глубоко внутри, как старая рана. Я научилась жить с этой тишиной, хотя и не могу ее полюбить. Я даже научилась улыбаться иногда, не чувствуя себя при этом предателем твоей памяти.
Я начала замечать красоту мира, которую раньше пропускала мимо. Заметила, как цветут вишни во дворе, как пение птиц наполняет утро, как ласково светит солнце. Ты всегда говорил, что нужно ценить каждый миг, и я наконец-то поняла, насколько это важно.
Я больше не ищу твой голос в тишине. Я научилась слышать его в пении ветра, в шелесте листьев, в шуме дождя. Я знаю, что ты всегда будешь рядом, в моих воспоминаниях, в моем сердце, в каждом прожитом дне. Жизнь без тебя не стала прежней, она стала другой. Она стала тише, но в этой тишине я начинаю слышать музыку, которую мы с тобой когда-то создавали. Это грустная, но красивая музыка. И я знаю, что ты был бы рад, что я продолжаю ее играть.