Предыдущая глава
Ева давно не была у отца. Очень давно. Целых пятнадцать лет. Она дотронулась рукой до влажного от дождя гранита. Памятник своему отцу она заказывала дорогой, внушительный. Каким он сам при жизни был.
С холодного безмолвного камня смотрели умные и проницательные глаза. В записях отца, Ева нашла строки, написанные его твёрдой рукой:
Юность влюбляется в лицо,
Зрелость - в тело,
А старость - в душу.
Именно их она и попросила выгравировать на памятнике. Мысли в тот момент были о Кристине. Спустя столько лет она вдруг поняла, почему отец выбрал именно эту девушку и разница в возрасте его нисколько не смутила. Он полюбил душу Кристины. Так полюбил, что она носила под сердцем его ребёнка.
Ева подняла на портрет отца своё заплаканное лицо. У кого прощения просить? У отца? У Кристины? У её нерождённого ребёнка? Только сейчас Ева осознала, какое преступление она совершила! Денег ей мало тогда было? Да пропади они пропадом, эти деньги! Чем их больше, тем чернее становится душа у человека, ему всё время начинает казаться, что денег мало, мало. Неуёмная жажда наживы и жадность заставляют идти на убийства, предательство.
Шёлковый тёмно-синий платок сполз с головы Евы. Заморосил мелкий дождь. Она сидела одна возле двух могильных холмиков своих родителей. Что там после смерти? Вечность? Ведь ничего же с собой не возьмёшь, кроме падшей от греховных соблазнов души!
Ева медленно поднялась. Она вернулась в Россию, чтобы избавиться от компании отца, и ей неважно, кому она её продаст. Деньги нужны. Её девочка больна, и у неё всего лишь один процент из ста, чтобы выжить. Про любовника Ева соврала. Это была случайная связь, спонтанная. Но после этого она забеременела. Того мужчину она больше нигде не встречала, а ребёнка оставила. Павел был рад её беременности.
Только с рождением малышки, их семья не стала крепче. Любви не было, жили как по принуждению. Павел пропадал в клинике сутками. Ева занималась дочерью, и только недавно она узнала о её страшном недуге, когда обеспокоившись её плохим самочувствием, повезла на медицинский осмотр.
Сдали анализы, дождались результатов. Ева испытала страшный шок. В первую секунду было отрицание, неверие. Потом гнев, злость и ненависть. Именно в этот момент она призналась Павлу, что не он отец и что она хочет развод. Соврала про биологического отца Евы, что уходит к нему.
На эмоциях Павел психанул. Из клиники уволился, купил билет до Москвы. В гостиницу съехал сразу же. Мгновенно и к дочери интерес угас. Все пятнадцать лет он вынужденно жил с Евой, и малейший повод развязал ему руки. Ева тоже испытала облегчение. Павла она давно разлюбила, а может, и не было её, любви-то этой. Самым главным сейчас для неё было спасти дочь. А для этого нужно всё распродать и уехать в Шанхай. Именно там дали надежду на сложную операцию, которую не проведут больше нигде.
-Прости меня, папа. Я сама виновата во всём, а теперь за мои ошибки отвечает мой ребёнок, - прошептала сдавленно Ева. Она бросила последний взгляд на портреты своих родителей и пошла прочь. На кладбище спокойно, тихо. Но это то место, которое вытягивает последние жизненные силы, потому что вдруг начинаешь осознавать ценность каждого мгновения жизни.
Ева села в такси и продиктовала адрес компании. Валерий Михайлович, свёкр, очень долго с ней вчера разговаривал. Он достал деньги и готов выкупить все активы. В такие сжатые сроки. У Евы нет времени искать другого покупателя. К тому же своего свёкра она хорошо знает и доверяет ему, он не обманет на сделке. С Виолой хотелось встретиться, поговорить. Их объединяла общая тайна гибели Кристины, и это тяготило.
***
Виола сходила с ума. Как Саньке дать понять, что мать заперла её и не выпускает? Телефон забрала! Девушка металась по комнате. Она не пойдёт на аборт, ни за что. И мама не имеет права так поступать с ней! Ей давно не восемнадцать!
Услышав глухой голос брата, Виола бросилась к двери.
-Пашка! Пашка! - позвала она - выпусти меня, пожалуйста!
-Вилка? Ты взаперти, что ли? - удивился Павел. Он сегодня только появился у родителей. Ему повезло быстро снять однушку неподалёку от работы.
-Мама заперла! Пашка, помоги! Мой парень должен приехать, я ребёнка от него жду! А мама заперла меня и заставляет на аборт пойти. Это же абсурд! Она забыла, сколько мне лет? Помоги, очень тебя прошу!
Павел сцепил зубы от злости. Мать совсем умом, что ли, тронулась? Он с ноги вышиб дверь и прижал сестру к себе.
-Успокойся. Никто тебя теперь не обидит. Во сколько твой парень приехать должен?
-Я не знаю. Мама телефон у меня забрала!
Виола была в отчаянии.
-Так, слёзы утереть и быстро успокоиться, - Павел отстранил от себя сестру и заглянул в её глаза - это правда, что я дядькой скоро стану?
Виола кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она пыталась успокоиться и не могла.
-Мамы дома нет, уехала к отцу. Они с Евой и с юристами сделку должны сегодня провести. А ты поедешь ко мне. Номер телефона своего Саньки помнишь? От меня ему позвоним, и ты продиктуешь адрес, где тебя забрать. Однажды я сам смалодушничал и потерял ту, с которой был бы счастлив. Тебе такую глупость совершить не дам.
***
Вероника была очень взбалмошным подростком. В свои пятнадцать лет она решила, что вполне самостоятельна и наставления отца ей не нужны. Вероника постоянно металась между юношеской непосредственностью и первым прикосновением к взрослой жизни, оставляя за собой шлейф ярких эмоций и неожиданных поступков.
То, что отец приставил к ней нянькой свою гостью, ужасно бесило девочку. Она была вообще против присутствия Леры в их доме. Портрет матери стоял на прикроватной тумбочке. По всему дому были вещи её мамы. Вероника постоянно хотела ощущать её присутствие. Ей было всего десять, когда мама вдруг умерла. Страх и отчаяние тогда прочно поселились в детских мыслях. Мама была для неё целым миром, и вдруг этот мир рухнул. Каково осознавать это в свои десять лет?
Ни отец, ни бабушка с дедом не могли заполнить ту пустоту, что образовалась после смерти мамы, поэтому Воронику с наступлением переходного возраста стало бросать из крайности в крайность. Она грубила, упрямо делала всё по-своему. Ей казалось, что так она защищает себя и свои границы. Никакие няньки ей были не нужны!
-Вы отсюда скоро уедете. Навсегда, - пообещала она вошедшей в дом Лере. Та удивлённо поставила свой чемодан на пол.
-Почему ты так уверена в этом? - спокойно спросила она.
-Потому что я так сказала, - упрямо вздёрнула подбородок девочка. Они стояли друг против друга, и что-то знакомое было для Леры и в этом взгляде, и в этой позе. Даже тон голоса был тем же, что и у неё самой когда-то!
-Прости, я устала с дороги. Давай потом с тобой поупражняемся в извечном споре отцов и детей.
Лера потащила чемодан в свою комнату. Она такой путь проделала, не спала толком в эти дни. После разговора с Ираидой Михайловной поехала в Зеленоград. Туда добиралась с пересадками. Хорошо Санька встретил на вокзале. Хмурый, мрачный. Крепко обнял её. Сказал, что, наверное, Игорю суждена такая смерть и такой конец. Они отправились в дом Игоря. Лера чувствовала себя в нём ещё больше чужой. Будто и не жила столько лет в этих стенах.
Она забрала только самое необходимое, то, что принадлежало ей. Все украшения и драгоценности, что Игорь дарил из своего ювелирного, оставила. Не нужны они ей. И не были нужны никогда. Они с Санькой плотно поужинали, помянули Игоря водкой, которая чуть ослабила натянутые, как струна, нервы Леры.
-Пусть земля ему будет пухом, - произнёс Санька в тиши холодного октябрьского вечера. Спиртное раскрепостило его, и он поделился с Лерой своей маленькой тайной. Что девушку встретил, полюбил. Да, она немного его старше, но разве это препятствие для двух влюблённых? Тем более ребёнка ждёт. Саня сообщил Лере, что намерен жениться на своей девушке и из Москвы перевести к себе. Чихать он хотел на её богатых родителей.
-А если она не захочет? Вспомни меня, Сань. И Павлика. Он тоже мне в любви клялся, говорил, что жить без меня не сможет. А родители приехали и всё в свою пользу переиграли. Ещё драка эта на речке ... Я же потом ездила в райцентр, в больницу! Только Пашка меня не узнал, зато его девушка с ним была рядом, из Москвы. Её он, оказывается, признал, а меня нет. И о ребёнке я тогда сообщила ...
Лера закрыла лицо руками. Столько воды уже утекло, столько событий. Ничего к Павлу уже не было внутри. Время всё стёрло без следа. От её любви остался лишь прах.
-Виола не такая. Ты как только с ней познакомишься, сразу поймёшь, почему я влюбился в неё, - возразил Санька.
-На свадьбу хоть пригласишь или по-тихому расписываться будете?
-Тебя в первую очередь приглашу, - серьёзным голосом пообещал Санька, и Лера поверила брату. Пусть они теперь сами по себе и не так близки, но их родственная связь нерушима. Они могут долгое время не общаться, но при этом знать, что они друг у друга есть, и если кому-то из них плохо, то другой обязательно придёт на помощь.
Лера вернулась в дом Влада с лёгким сердцем, несмотря на изнуряющую усталость. Она соблюла все юридические формальности у нотариуса. Через полгода именно дочь Алёнки вступит в права наследства. А пока девочке нет восемнадцати, её мать будет её доверенным лицом. Лера надеялась, что Алёнка наконец-то сможет поднять голову и вздохнуть. Столько лет влачить нищенское существование, воспитывая дочь в одиночку и ухаживая за больной матерью ... Она заслужила быть наконец счастливой.
"А буду ли я сама счастлива?" - грустно подумалось Лере. Она отдохнула немного и теперь ждала, когда Влад приедет с работы. Что он ей скажет? Судя по тону голоса, когда он ей звонил на вокзале перед отправкой поезда, разговор будет серьёзным.