Беркли-Роуз — маленькая, утопающая в зелени, улочка из однотипных домиков — пряничных, можно сказать, игрушечных. Одним своим концом улочка упирается в стремительную, громыхающую фурами Спидвэй-стрит, другим — растворяется в сверкающей зеркалами и стёклами Парк-авеню.
Жизнь на Беркли-Роуз течёт ровно, размеренно, впрочем, и в этой тихой гавани происходят порой забавные истории.
Однажды пожилая чернокожая мисс Дейзи, стоя у раскрытого окна на втором этаже своего дома, громко возмущалась:
— Ты слышишь, Джон? Наша новая соседка мисс... как её... э-э-э... не помню... снова не кормит ребёнка! Она морит его голодом! Только послушай, Джон, — мисс Дейзи перешла на противный фальцет, — «Энджел, я не дам тебе ни
крошки! Энджел, ты сегодня уже ел!» Беднжка Энджел! Моё сердце разрывается! Разве так можно с детьми? Эх, Джон, Джон, господь Бог не дал нам ребёночка... А как бы я его любила! Как бы лелеяла! И уж точно не издевалась над ним как эта мисс Новая Соседка!
Произнеся гневную тираду, мисс Дейзи спустилась на первый этаж, подошла к висевшему на стене дисковому телефону и прокричала:
— Джон! Ты как хочешь, но лично я вызываю полицию! Я не позволю издеваться над маленьким!
Она решительно сняла трубку:
— Участок? Алло! С кем я говорю? А-а-а, Гловер! Здравствуй, дорогой! Как матушка? Как её колени? Уже лучше? Слава Богу! Я всегда говорила: сок лопуха творит чудеса! Что? Зачем я звоню? Гловер! Срочно присылай наряд! Надо спасать малыша Энджела!
Повесив трубку, мисс Дейзи погрозила кулаком в сторону соседского дома:
— Сейчас ты узнаешь, как морить дитя голодом!
Через несколько минут девственную тишину Беркли-Роуз нарушил вой полицейской сирены. Приникнув к своим окошкам, встревоженные жители улицы видели, как к дому соседки мисс Дейзи подъехала машина, как из неё выскочили сержанты Кочински и Уотерс и, озираясь по сторонам, подошли к крыльцу. Осторожно позвонив в дверь, Кочински сделал шаг назад и на всякий случай положил правую руку на кобуру с пистолетом. Сержант Уотерс прикрывал его сзади.
Дверь распахнулась. На порог вышла сухая, высокая блондинка за сорок в розовом халате. На её вытянутом лице читалось полнейшее недоумение.
— Добрый день, мадам, полиция Беркли-Роуз, — представился Кочински, не снимая руки с кобуры. — нам поступили сведения, что в этом доме издеваются над ребёнком.
— Над ребёнком? Издеваются? — изумилась женщина в розовом. — Но у меня нет детей. Я живу совершенно одна.
— Вы уверены, мэм?
— Мистер полицейский, — с издёвкой произнесла женщина, — если бы я родила ребёнка, то запомнила этот волнительный момент.
— А кто такой... м-м-м... Энджел, мэм? — спросил сержант Уотерс, сверяясь с записью в полицейском блокноте.
— Ах, вот в чём дело, — усмехнулась розовая дама. — Одну минуту... Энджел! Иди сюда, детка!
С жалобным мяуканьем на крыльцо вышел белоснежный пушистый котяра, раскормленный до такой степени, что больше походил на бочонок с лапками.
— Энджел, бесстыдник, это ты вызвал полицию? — смеясь, спросила блондинка. — И не надейся! Даже под дулом пистолета я не дам тебе сегодня корма. Ветеринар сказал, тебе надо срочно худеть. Надеюсь, меня за это арестуют?
Последний вопрос был адресован блюстителям порядка. Полицейские стушевались.
— Извините, — козырнул сержант Кочински.
— Хорошего дня, мэм! — попрощался сержант Уотерс.
Бросая гневные взгляды в сторону соседского дома, они вернулись к машине, сели в неё и умчались по направлению Парк-авеню. Наблюдавшая за этой сценой из окна второго этажа мисс Дейзи ойкнула, после чего тихонько спустилась по лестнице. Прикрывая рот ладошкой, она прокралась на кухню, бесшумно выдвинула стул, присела на краешек и, взяв со стола портрет умершего мужа, прошептала:
— Мир сошёл с ума, Джон. Представляешь, эта дамочка назвала своего кота ангельским именем…