В начале января 1966 года, вскоре после новогодних праздников, вся страна была шокирована ужасной новостью: в Москве, на глазах у своих близких, была жестоко убита 29-летняя Инга Артамонова, четырехкратная чемпионка мира по конькобежному спорту.
Её похороны состоялись на Ваганьковском кладбище. Когда толпа, пришедшая проститься с выдающейся спортсменкой, разошлась, к свежей могиле подошёл высокий светловолосый молодой человек, который держал в руках огромный букет цветов и долго плакал, не обращая внимания на окружающих.
Этого мужчину звали Бенгт, он был шведом и первой любовью Инги. Их встреча произошла в феврале 1958 года на чемпионате мира в шведском Кристинехамне, когда Инге было всего 21 год.
После трагедии её тренер Зоя Холщевникова вспоминала, что советская команда провела в этом городе 10 дней перед соревнованиями. Бенгт был одним из организаторов чемпионата и позже стал судьей. Между ними вспыхнула любовь с первого взгляда. После завершения чемпионата команда отправилась на показательные соревнования в Бурленге, где жил Бенгт.
Однажды, накануне возвращения в СССР, Инга провела вечер с Бенгтом, и на следующее утро вернулась с кольцом на пальце, что дало повод её подругам предположить, что они обручились.
После возвращения на родину Инга начала переписку с Бенгтом, но вскоре вмешался Всесоюзный комитет спорта, запретивший ей общение с ним. Позже среди спортсменов ходили слухи, что швед приезжал в СССР.
— Бенгт был красивым, высоким и добрым, — вспоминала мать Инги. — Они мечтали о свадьбе, но за Ингой пристально следили сотрудники КГБ. Каждый раз, выходя из метро, она сталкивалась с ними, которые предупреждали её о возможных последствиях для семьи, если она уедет в Швецию.
К сожалению, этого оказалось недостаточно, и КГБ приняло дополнительные меры. Ингу, опоздавшую на первомайскую демонстрацию, сначала лишили стипендии, а затем запретили выезд за границу, напомнив о её связи с иностранцем.
— Она однажды сказала мне: «Да, они могут заставить меня делать то, что хотят, но он всегда будет в моем сердце», — вспоминала её мать. — И добавила: «Если бы мне сказали, что можно дойти до него пешком, я бы пошла».
В конце концов, Инга выбрала карьеру и семью, оставаясь верной своей стране.
— Мы все её обожали, — говорила её подруга по команде, заслуженный мастер спорта СССР Тамара Рылова. — Инга была доброй, с чистой душой, сочетая внешнюю и внутреннюю красоту. Она всегда была готова прийти на помощь.
Инга увлекалась рисованием, танцами и чтением, знала английский и начала изучать скандинавские языки после знакомства с Бенгтом. Её доброта и желание поддерживать друзей по команде, а также стремление отвечать на письма поклонников, которых у неё было много, делали её любимицей среди окружающих.
Младший брат Инги, Владимир, считал её второй матерью, несмотря на небольшую разницу в возрасте. В 1941 году их отец покинул семью, а затем был осуждён за многожёнство и уклонялся от уплаты алиментов. Во время войны они жили в тесной коммуналке и выживали, как могли, а Инга заботилась о брате и домашних делах, проявляя в юном возрасте удивительную силу духа и оптимизм.
Как могла такая замечательная девушка, вдохновлявшая людей, оказаться жертвой насилия? Это совершил её муж...
В 1959 году Инге предоставили комнату в квартире на Фрунзенской улице, где жил её сосед и тоже конькобежец Геннадий Воронин. Он был спринтером и на чемпионате мира в том же году выиграл дистанцию 500 метров, его считали многообещающим спортсменом.
Соседи вскоре поженились, и Инга снова стала «благонадежной», получив разрешение на выезд за границу. Однако её родные не одобряли выбор.
— Воронин был вспыльчивым и агрессивным, часто вступал в конфликты с другими спортсменами, — вспоминала коллега Инги Людмила Силина. — Он не раз поднимал на неё руку. Однажды, когда мы были в Эстонии, он потребовал у неё деньги на алкоголь. Она отказала, и он ударил её. Мы выгнали его, но Инга быстро прощала его.
Воронин оказался посредственным спортсменом и вскоре начал злоупотреблять алкоголем. В уголовном деле, связанном с убийством Инги, множество свидетельств указывали на то, что он использовал её деньги, проявлял ревность и часто поднимал на неё руку.
Все его подозрения были необоснованными. Инга никогда не изменяла ему, но он требовал полного подчинения и завидовал её успехам.
Из показаний тренера сборной СССР Константина Кудрявцева:
— Воронин жил за её счёт, пил и гулял, а Инга постоянно терпела его побои. Я видел на её лице синяки!
Не имея оснований упрекать Ингу, он постоянно вспоминал её прошлое и Бенгта.
— Он упрекал её молодостью, хотя сам признался, что не имел фактов её измен, — вспоминал брат Инги Владимир.
Инга долго не решалась на развод, считая его позорным. Но даже она, терпеливая и светлая личность, дошла до предела. Она была готова отдать всё, лишь бы не видеть Воронина. Накануне Нового 1966 года она уехала к матери, где жила её больная бабушка и брат, перенёсший операцию.
Казалось, жизнь наладится. Но 4 января Воронин пришёл к Артамоновым. Разговор происходил на глазах у её родных, поскольку мать запретила ему уводить Ингу в другую комнату. Позже они с ужасом вспомнят, что Геннадий выглядел абсолютно спокойным.
— Моя дорогая, — повторял он.
— Что тебе нужно? — спросила Инга с лёгкой улыбкой.
— Вот тебе! — и он ударил её ножом, который принёс с собой.
— Ой, мама, как же больно! — прошептала Инга и упала.
Скорая помощь прибыла быстро, но была бессильна. Удар был нанесён слишком профессионально. Позже выяснилось, что Воронин подготовился, изучая анатомию.
На удивление, его не осудили по статье, предусматривающей смертную казнь. Следствие сделало всё, чтобы представить это как непредумышленное убийство в состоянии аффекта. Воронин признал, что его ревность была безосновательной. Вся страна гадала, почему его так защищают. Чей-то интерес, взятка или просто совпадение?
Ему дали лишь десять лет. Спустя полтора года его перевели на поселение, и через три года он вышел на свободу.
После освобождения Воронин вернулся в Горьковскую область и женился. Он даже подал в суд, требуя имущество убитой жены.
Позже его видели в запущенном состоянии, и он умер в 69 лет от рака, презираемый всеми. Жаль, что это не произошло раньше.