Мой Театр Абсурда.
(заметки дилетанта в поезде Москва-Краснодар).
Само понятие «театр абсурда» появилось в 60-е годы ХХ века. Однако в Советском Союзе тщательно замалчивалось, поскольку алогичность действия противоречила канонам социалистического реализма. Хотя в кулуарах элитарные снобы умничали по поводу экзистенциальных выкладок Даниила Хармса и прочих предшественников абсурдизма в литературе, театре и кино. Но мало кто их понимал и воспринимал всерьез. Абсурд в контексте авангарда рассматривался как логическое обоснование того, что традиционной культурой считалось алогичным. Грань между абсурдом и авангардом стиралась.
1.
Мое первое причастие к этому жанру состоялось в конце 80-х. Будучи в командировке в Москве, я побывал на спектакле «Танго» по пьесе Славомира Мрожека в театре Станиславского в постановке польского режиссера Мацея Энглерта.
Московский драматический театр им. К. С. Станиславского (ныне Электротеатр Станиславский) никогда не был особо популярным среди московских театралов, зато привлекал приезжих из-за очень удобного расположения. Были исключения. Например, на спектакль «Мужской род, единственное число» билетов было не достать. Это был один из самых смешных спектаклей, виденных мною в жизни. Но вернемся к нашим баранам.
Спектакль «Танго» был шоком. И то, что я не все понимал, а это логично для абсурдистских алогичных пьес, добавляло еще больше восторга. В этой пьесе, которая позиционируется как трагифарс роли героя и антигероя исполняли два молодых кинокумира тех лет: Николай Стоцкий из фильма «Валентин и Валентина» и Владимир Стеклов из фильма «Воры в законе». Играли они самозабвенно. Положительный герой (Стоцкий) был чуть серее, потому что хотелось «мяса». И этим «мясом» был Стеклов. Это была фантастика. Зал ревел, когда он запрыгивал с пола на стол и танцевал аргентинское танго с мужчиной. Трагизм спектакля заключался в торжестве этого танцующего фашиствующего быдла, пожирающего все на своем пути и несущего насилие и смерть.
Тогда и родилась моя первая эпиграмма на абсурдистский спектакль:
От реалистических оков
К абсурдно манящим всплёскам.
Потрясающий Стеклов,
Очень хороший Стоцкий.
Авангард, где каждый гад
С шумом выпятиться рад,
Утолит любой каприз
И сожрет соц.реализм.
Много позднее я видел Стеклова в театре в ролях профессора Преображенского и Каренина. И то, и то было очень плохо. Куда делись талант, харизма? Но я все ему прощал за того Эдика из «Танго» и, конечно, за потомков – самую лучшую Регану (Агриппина Стеклова) и самого лучшего Дмитрия Самозванца (Даниил Стеклов).
2.
Сергей Галицкий прославил Краснодар на всю Россию, а может, и дальше. Стадион Краснодар, парк Краснодар с Японским садом, улица Красная, украшенная к Новому году. Интернет захлебывается от восторгов. Но есть в Краснодаре еще одна значительная достопримечательность, знакомая только театралам. Это Молодежный театр. Театру чуть более 30-ти лет. Вроде не так много. Но все 30 лет в него просто так не попасть. Билеты выставляются на 2-3 месяца вперед и раскупаются в первые часы продаж. Причин такого ажиотажа несколько: атмосфера, камерность, труппа, сравнительно дешевые билеты, но самое главное, качество спектаклей. Я знаю этот театр со времени основания. Раньше бывал в нем от случая к случаю. Но последние лет пять поставил перед собой задачу смотреть весь репертуар. Правдами-неправдами удается. Не могу сказать, что от всего в восторге. Не может быть такого репертуарного театра, выпускающего одни шедевры. Но 70-80% спектаклей на «пять» и «пять с плюсом», согласитесь, немало.
Если говорить об «абсурде», то на нем «Молодежный» тоже несколько раз сломал зубы, иногда зубы мудрости, а иногда и самые видные резцы. 1-ый спектакль, который я видел в Молодежном театре в жанре «театра абсурда» был тот же Мрожек. На постановку пьесы «Портной» был приглашен известный московский режиссер Владимир Мирзоев.
Я хорошо знаю этого режиссера, видел его спектакли в Московском театре им. Станиславского и театре им. Евг. Вахтангова. Несмотря на его столичный статус, это не мой режиссер. Меня всегда больше или меньше раздражала его стилистика. Тогда-то и родилась эта эпиграмма:
На спектаклях Мирзоева
Странное чувство:
Снаружи назойливо,
По смыслу – пусто,
Всего лишь претензия
На искусство.
С абсурдами Мрожека –
Без иллюзий:
Аллегорий множество
И море аллюзий,
Как на пляжном отдыхе
All inclusive.
Но тем не менее «Портной» был очень популярен. Сюжет был аллегоричен и не слишком алогичен для «абсурда», извечные конфликты художника с властью, дикости с цивилизацией. Были очень качественные актерские работы, была «обнаженка», был боди-арт, были интересные пластические решения и четкий ритмический рисунок, да еще и песня Булата Окуджавы.
А то, что не все было понятно, придавало спектаклю еще больше шарма. Публика в восторге. Всегда аншлаги, охота за лишним билетиком, фанаты, пытающиеся попасть на спектакль во второй-третий раз. А что еще театру надо?
3.
Были в истории Краснодарского молодежного театра «серые» годы. К счастью, недолго. Главным режиссером театра назначили Лину Занозину.
Очень слабые спектакли, но с сильной претензией на творчество. Недавно я вспоминал ее в разговоре со знакомой билетершей.
- А что вы хотели? Она раньше зав. клубом была.
Не знаю, насколько это верно. В театре было душно от посредственности. И в «абсурде» она тоже отметилась.
В спектакле по пьесе «В открытом море» того же Славомира Мрожека играли три лучших и самых любимых актера театра. Вытягивали, как могли. Дилемма, кого бы съесть, будучи на плоту без провизии в открытом море, при всей трагичности ситуации, эмоций практически не вызывала. Хоть бы уже съели кого-нибудь. Так волшебная антисила искусства рождает антигуманные мысли.
Любопытно, что на сайте театра в архивах репертуара этот спектакль даже не упоминается. Эпиграмма не заставила себя ждать:
Утомительное месиво
Полувековых проблем,
Режиссерская депрессия
На плоту избитых тем.
Прежде было конъюнктурно,
Сатирично и фактурно,
А теперь – зачем?
Переобсудили,
Переабсурдили,
Точки все расставлены давно,
Для чего же снова наступать в говно?
Вам стыдно? Мне тоже.
4.
У каждого, побывавшего в столице, есть свой любимый уголок Москвы. Для меня это Набережная Тараса Шевченко. Там хороший спуск к реке, ухоженные газоны, самый красивый вид на Москва Сити, особенно в сумерки. Там мой самый любимый московский театр «Мастерская Петра Фоменко». Стало доброй традицией. Посещая Москву, я хотя бы один раз бываю в этом театре. Петр Наумович, безусловно один лучших режиссеров современности. Взять хотя бы «Одна абсолютно счастливая деревня». Этот спектакль в течение многих лет был самым хитовым в Москве, и наравне с «Юноной и Авось» в Ленкоме, сменил не одно поколение актеров. Но началось мое знакомство с театром не с Фоменко, а с абсурда. Иван Поповски поставил «Носорога» Эжена Ионеско.
Французский румын Ионеско, наряду с Беккетом, считается одним из основоположников современного театра парадокса, театра абсурда. В пьесе «Носорог» драматург исследует проблемы конформизма и податливости массового сознания порочным, аморальным, фашиствующим элементам. Легче сказать, чем понять, что происходит во время спектакля.
Сам спектакль был очень хорош. Это чувствовалось сразу. Декорации, мизансцены, сумасшедший ритм. Совершенно фантастическая игра Надежды Мэр и Кирилла Пирогова (кстати, вместе с Дарьей Мороз, лучший барон Тузенбах).
Зрители были заворожены, в зале стояла гробовая тишина, прерываемая всплесками смешков от оброненных потешных шуток, жестов, движений. Но вникнуть в это действо было очень сложно.
В антракте я выходил с полуулыбкой на лице, чтобы поесть знаменитые «фоменковские» штрудели в буфете. Проходя мимо служительницы театра, беседующей с женщиной, я случайно услышал оброненную ею фразу:
- На этом спектакле я всегда плачу (с ударением на первом слоге).
Этой случайно подслушанной реплики мне хватило, чтобы я понял всё. Во 2-м действии по мне не то, что мурашки бегали, а лягушки скакали, норовясь сдавить горло. Впечатление было мощным. Это в какой-то степени отражено в эпиграмме;
Когда абсурд скребется за порогом,
Стучится в дверь, пугает и тревожит,
Я не хочу, как все, быть носорогом,
Вот, разве что, театр оносорожит.
Не случайно на форуме театра в 2022г, когда спектакль собирались снимать с репертуара, театралы вопили: верните «Носорога». Не одного меня проняло.
5.
Был свой Ионеско и в Краснодарском молодежном. Виталий Баганов поставил «Стулья», обозвав их экспериментальной постановкой. Лучше бы он экспериментировал у себя на кухне.
Пьеса «Стулья» считается одной из культовых в творчестве драматурга. Во всех биографиях Эжена Ионеско она упоминается как одна из наиболее значимых. В ней реальность шаржирована, а ирреальность опытно достоверна. Эту пьесу в свое время ставил Сергей Юрский, и были очень хорошие отзывы. К сожалению, мне увидеть этот спектакль не довелось.
От двух актеров (Владимир Щербаков и Татьяна Епифанцева) и режиссера требовалось так много, что необходима бездна таланта. А где его взять? Краснодар не потянул.
Спектакль получился скучным и невыразительным. Недалеко от меня сидела бывшая подруга жены, отличающаяся снобизмом, и та еще сплетница. Я на протяжении обоих действий силился растопыривать веки. Если бы она кому-то рассказала, что я заснул в театре, позора не оберешься. Эпиграмма была соответствующей:
Стулья-лодки меня качали
По изящной поверхности волн
И абсурдом совсем не пугали,
Погружая медленно в сон.
6.
На Спартаковской площади в Москве находится театр «Модернъ». В эшелоне московских театров он стоит где-то в третьей-четвертой шеренге. Но для разнообразия мне захотелось посетить и его. Я опять попал на Мрожека. Спектакль «Волшебная ночь» поставила художественный руководитель театра Светлана Врагова.
Реальность и ирреальность в этой пьесе С. Мрожека позиционировались как сон и явь. А что чем было, порой невозможно предугадать. С моей непрофессиональной точки зрения это несложная одноактная пьеса по сравнению с другими гротескными опусами драматурга. Показать под маской эксцентрики и клоунады пошлость и кривизну нашего бытия театру было по силам. В любом стендапе этого хоть отбавляй. «Модерновцы» облажались. Было не смешно и не грустно, а гаденько. Зал не заполнен, во время единственного действия несколько кресел еще освободились.
Отношение Враговой к Мрожеку я воспринял как женскую месть. Вот только за что? Хотя к автору у меня тоже претензии были. Месть возымела действие, Мрожека к концу спектакля я ненавидел.
На одно из своих ток-шоу Врагову пригласил Михаил Швыдкой. Не помню, о чем была дискуссия, но говорила режиссер страстно и категорично: и язык подвешен, и ума не занимать. Правда, немного напрягало, что периодически, обращаясь к Швыдкому, взывала:
- А вы приходите к нам в театр! А вы побывайте в нашем театре!
Михаил Ефимович продолжал задавать вопросы, давая понять: как-нибудь в другой раз. А Врагова продолжала гнуть свою, довольно обоснованную линию. Но одно дело говорить, а другое работать. Можно оставить свой след в искусстве, а можно наследить. «Модерновцы» наследили.
Эпиграмма была безжалостной:
Это был четвертый Мрожек,
С каждым Мрожеком все гаже,
Дать бы автору по роже
И послать бы трехэтажным.
Но поляки и так в обиде на нас,
Им русские небо застят,
Вместо «камо грядеши?» «вас ист дас?»,
Ну и «х.. с вами» вместо «здрассьте».
В 2013г не стало Славомира Мрожека. Я приношу ему свои посмертные извинения за эту грязь. Но «Модернъ» не извиняю.
7.
И наконец, тот спектакль, ради которого я и затеял эти заметки.
Вы знаете, кто такие «Панды»?
Нет, не эти.
А вот эти.
Драматургия абсурда, театр абсурда совершенно необычный вид искусства. А как создать необычный спектакль? Средств для этого не так уж много. Может, сыграть спектакль на льдине? Или на трамвайной остановке? А может, поставить спектакль для одного зрителя? Или для пяти? Даниил Безносов, будучи главным режиссером Краснодарского молодежного театра, расщедрился. Он поставил спектакль из восьми актеров для десяти зрителей. Абсурдить, так абсурдить. Это был нонсенс, истерика для театралов. Если на обычный спектакль в «Молодежку» надо было искать ходы, чтобы попасть, то «Панд» даже по блату приходилось ждать месяцами.
Литературоведы часто ставят Вишнека рядом с Ионеско (кстати, у обоих румыно-французские корни). Французские журналисты прозвали его «вторым Ионеско». По мне, так они совсем разные. Абсурд Вишнека мягче, изящнее, гуманнее, трепетнее. Приоритет жизни, человека, любви он ставит выше любых обстоятельств, недомолвок, каких-либо общественных ценностей, выше обывательской морали.
Когда мы с женой получили долгожданные билеты, были большими везунчиками, чем те, кто попал на новогодние спектакли «Щелкунчика» в Большой театр. Сидя в фойе театра перед началом спектакля, я ощущал себя английской королевой, или, по крайней мере, её корги.
Администратор театра провожала 10 счастливчиков по лабиринтам коридоров в комнату, где должен был состояться спектакль. По пути я спросил её, почему так трудно достать билеты в «Молодежку». Она дала понять, что якобы существует чат фанатов театра, где они хвалятся количеством просмотров «Грозы» или «Дьявола».
- Я уже была 7 раз!
- Ха, у меня уже 9!
- Они что, ненормальные? – спросил я.
- Да нет, просто такая движуха.
На мой взгляд, это уже не любовь к театру, а «спорт высоких достижений».
Зрителей посадили вдоль стены. Посреди комнаты стояла огромная кровать, край которой чуть-ли не упирался мне в коленки. На кровати лежали голые Он и Она (артисты Анлрей Новопашин и Ульяна Запольских в жизни муж и жена).
Они не занимались сексом. Они общались, ссорились, обнимались, расставались, снова встречались, выстраивали сцены на протяжении спектакля, под конец, и с другими актерами. Они были ближе к зрителям, чем панды к посетителям Московского зоопарка. И в этих сценах было столько интима, эротизма, что я стеснялся даже жены, не говоря уже об остальных 8-ми зрителях. Это был какой-то извращенный вуайеризм. Неловко было смотреть в глаза актерам, но отвести взгляд невозможно.
На протяжении всего спектакля мой мозг стоял торчком. Тогда я осознал: вот, наконец, это Мой Театр Абсурда. И теперь я его никому не отдам.
Абсурд абсурду рознь,
И вместе, а не врозь
Матея Вишнека рука,
Подрагивая слегка,
Но не провисшей дланью,
А мимолетной ланью
Стремится по стезе
От зрителя к слезе
Актерского ночного упованья.