Багай-Барановка
Служба в рядах вооруженных сил России настолько многообразна и разнородна, что любая попытка полностью описать и классифицировать её будет делом напрасным, ибо нельзя объять необъятное и понять недоступное сознанию одиночного организма. Но попытки выхватить литературным слогом из тьмы армейских будней некоторые светлые моменты, регулярно имеют место быть. Вставлю и я свои пять копеек.
Тьма армейских будней в те времена сгустилась такая, что даже отъявленных оптимистов и помощников командиров по воспитательной работе накрывала мировая скорбь, на фоне которой пессимизм и меланхолия становились желанным утешением.
После окончания училища несколько человек из нашего выпуска попали на переучивание в 343 й инструкторский ИАП, аэродром Багай-Барановка, ПГТ Сенной, Саратовской области.
На наш мотивированный вопрос:
- Где наши заправленные Миг-29, на которых мы будем тут летать? Да, и с подвешенными ракетами Р-73, ну или там Р-60…
Старшие товарищи лишь мерзко посмеялись. Что-то тут было нечисто. Вскоре нас отправили вместо боевого истребителя на тренажер МиГ-29 налётывать киловатт-часы. Так компенсировали отсутствие керосина, электричество пока было в достатке. Мы ещё продолжали на что-то надеяться и робко поинтересовались:
- А что там с планами по нашему боевому применению?
- Ха, ха, конечно, это мы организуем, вам понравиться.
И тут чувствовался какой-то подвох. Нас, вместе с трактором, сначала отправили в жилой городок строить крепость из снега, благо его на масленицу выпало немеряно. Крепость получилась высотой метра два с половиной. А потом при всём честном народе по приказу командиров группа авиаторов обороняла крепость, а другая - атаковала её. Дети и жены военных тоже принимали участие в этой забаве. Оказывается, была такая полковая традиция празднования Масленицы. Откуда она успела взяться? Вряд ли из советского периода. Прозорливые командиры, как могли, восполняли разрушенные или запрещенные советские идеологические установки, чтобы не оставлять пустоту в людских умах.
В отсутствии других возможностей применить свои бойцовские качества, парни разошлись не на шутку. Мотивация военных была серьезно усилена - в снежную крепость доставили ящик коньяка, как приз победителям. Веселые дети, встревоженные женщины, похожие на снеговиков мужчины с синими фингалами на перекошенных красных мордах - всё это вперемешку со снегом, шапками и задорными криками, видимо, олицетворяло наступление весны, обновление, надежды на светлое будущее. Это всё конечно хорошо и весело, но зачем было учиться пять лет на истребителя, спросите вы? А как иначе, по-вашему, тактически грамотно отбить у однополчанина бутылку коньяка на Масленицу, – отвечу я.
Но шутки шутками, а мы хоть и не всё понимали, но чувствовали, смутное время воцарилось над нашей Родиной. На дворе, как вы, наверное, догадались, шел 1997 й год.
Армия как плоть от плоти своего народа переживала не лучшие времена, чем могла - поддерживала нас, молодых офицеров ВВС. Зарплаты задерживали тогда по нескольку месяцев, но нас спасало вещевое и продуктовое довольствие и остатки денег, полученных при выпуске из училища. За счет этого продуктового довольствия зачастую питались и семьи военнослужащих. Женам младших офицеров устроиться на работу в маленьких гарнизонах было сложно.
Полетать в Багай-Барановке нам так и не довелось. Сделав вывод, непонятно из чего, что хватит нас уже держать тут на переучивании на МиГ-29, штабные крысы службы раскидали нас по боевым полкам. Конечно, зачем расходовать ресурсы на реальные полеты, когда тренажер МиГ-29 мы освоили на отлично. Несколько новоиспеченных лейтенантов, и я в том числе, попали в Андреаполь.
Андреаполь
Да, да, нам тоже сначала представлялись в воображении картинки ласкового прибоя теплого адриатического моря, развалины древних амфитеатров, оливковые рощи, чернобровые официантки в белых накидках на голое тело. Но нет, у судьбы для нас были ещё припасены испытания. Как можно, в 23 года и сразу счастье? Маленький городок, затерявшийся в дремучих лесах Тверской области, через него проложена одноколейная ветка железной дороги. Полное погружение в первобытную природу древних племен кривичей, судя по всему, сохранивших свой ареал обитания в некоторых здешних местах. Выйдя из поезда на перрон, провожаемый полным сочувствия взглядом проводницы, я все равно чувствовал прилив энергии. От избытка кислорода в воздухе голова кружилась, и организм, без привычной промышленной атмосферы, чувствовал себя нехорошо. Но через пару недель вроде привык.
В Андреаполе базировался 28-й ГИАП. Сюда же в 1994 г. из той территории, которая раньше называлась ГДР, выводили последние полки 16-й ВА, 773 ИАП из Дамгартена и 33 ИАП из Виттштока. Такого наплыва иномарок Андреаполь никогда не видел. Все улочки и переулки возле полка и ДОСов были заставлены машинами, в основном немецкого автопрома. Немцы, под вывод нашей авиации, построили на северной окраине Андреаполя новый жилой городок со всей инфраструктурой. Всем семейным офицерам выделили квартиры. Чудес хоть и не бывает, а вот поди ж ты… Руководство гарнизона попросило строителей заасфальтировать некоторые улицы, ведущие через городок к аэродрому, и проложить тротуары. Это для затерянного в дремучих лесах городка могло бы тоже сойти за чудо. Но неожиданно чудо столкнулось с сопротивлением и саботажем местных жителей. Суть претензий кривичей сводилась к тому, что из-за асфальта нет хорошей грязи возле домов, негде теперь пастись курам, уткам и свиньям. Эх, беда бедовая, но грязи в округе было ещё много, и найти компромисс удалось. Городок, как и в средние века, жил подсобным хозяйством, собирательством, охотой и рыбалкой. Живые деньги водились только у пенсионеров, немногочисленных торговцев и владельцев всех двух трактиров. Военнослужащие, я напомню, не получали деньги по несколько месяцев. «Немцы» по мере необходимости распродавали машины и сервизы «Мадонна» и тем поддерживали свое семейное благосостояние. Нас лейтенантов, при переводе из предыдущей части рассчитали, поэтому у нас деньги были. Кабацкий бизнес в городе был на подъеме некоторое непродолжительное время.
Меня Игоря и Сашку разместили в просторной квартире в доме №1 старого жилого фонда, возле памятника Су-15. Нам новые квартиры в городке не достались, но мы по этому поводу не расстроились. Связывать своё будущее с Андреаполем никто из нас не собирался.
- Леха, а ты знаешь, что мы закреплены за самолетами на случай рассредоточения полка на запасные аэродромы по боевой тревоге?
- Да, я слышал про это, я на спарке с капитаном каким-то числюсь.
- Тебе нормально, он, наверное, хоть летать умеет. А я на боевой закреплен. Как я рассредоточиваться буду, если мы ни разу не летали на МиГ-29. Я же посадку на нем не смогу выполнить…
- Саня, не ссы! Мы же на тренажере всё отработали. Взлететь-то ты сможешь, а жить захочешь - посадишь. Да и вряд ли война с кем-то будет, мы же с США теперь в засос дружим.
- Таких друзей, за ухо и в музей! Саня, сыграй ещё Кузьмина на гитаре, а то совсем печально…
- Может пойдем к Смаку в гости?
- Не, я бухать не могу уже… Пойдем к КДП земляники пособираем.
- О, отличная идея, только рукава откатывайте, комары последнее время бешенные, не успеешь зацепиться за что ни будь - утащат в лес, на куски разорвут…
Примерно так проходили наши дни и недели. Так же медленно и печально текли по Андреаполю, коричневые от торфяных болот, воды реки Западная Двина. У реки в центре городка стоит памятник «Ладья» напоминающий, что тут проходил древний путь «из Варяг в Греки». Мы не знали, что делать с этой информацией. Дни тянулись монотонно. Призрачные перспективы начать полеты были у руководства и некоторых пилотов первой и второй эскадрильи, а мы числились в пятой. Народ искал пути выбраться из этого болота. Кто мог – находил места в летающих полках, имеющие «мохнатую лапу» - подключали связи, кто-то плыл по течению или спивался. Командование, в попытке обуздать моральное разложение, пыталось загрузить военнослужащих спортивными мероприятиями, нарядами, уборкой территории, оформлением документации и т. п. Наш мятежный дух требовал полетов, а их не было.
Однажды моя молодая любимая супруга, набравшись смелости, оформляла билет в военной кассе на поезд из Волгограда в Андреаполь, по военному требованию. Это такой документ взамен денег, выданный армией, для бесплатного проезда. Кассирша, как и многие до неё, введенная в заблуждение наименованием населенного пункта, сначала порадовалась за землячку. Но не найдя упоминания об Андреаполе по всем южным направлениям, призвала на помощь старого, опытного коменданта. Он пролистал запыленные справочники шестидесятых годов с грифом ДСП. Со вздохами и бормоча в усы что-то по-армейски, нашел-таки в дебрях Калининской области Андреаполь, приговаривая.
- Ну ничего дочка, главное ведь для бойца любовь и поддержка. Авось всё образуется.
Супруга и так нервничала, а после этих слов была вообще на грани паники…
Но есть ведь и хорошие моменты в любом месте, нужно только их поискать. Но искать нужно с умом, а не так как мы опять. В Андреаполе замечательная природа, почти не тронутая человеком, много всякой живности, грибов, ягод. Однажды мы решили разнообразить свой рацион дарами леса. По карте прикинули направление в сторону дремучей реликтовой чащи, а это можно было делать в любую сторону, без штурманских прикидок. Углубиться далеко не успели, слава богу, быстро наткнулись на раскопанный медведем муравейник, рядом на проселочной дороге следы косолапого, четко отпечатались поверх автомобильных.
- Это что за следы с дырками? Это тот, о ком я думаю? – Саня, как и мы все, городской житель, не мог поверить в такую близость дикой природы.
- Я читал, что они муравьями любят лакомиться. Поэтому муравейник разрыт видимо.
- Леха, это же хозяин леса, он всем, что найдет, может лакомиться. Что-то грибы собирать расхотелось, надоели они уже. Мы на довольствии для чего стоим?
- Парни, а зачем мы так далеко пошли? У нас за домом сыроежки растут, а у КДП земляника. Давайте возврат нажимать уже…
- Чувствуете звериный дух? Что-то животное первобытное рядом? - У меня даже волосы на затылке встали дыбом. Казалось, что за нами кто-то наблюдает из длинных лесных теней. Слух обострился. Слышен шелест иголок на верхушках елей. Слышно, как в норке под вековой сосной у лесной мышки упало и покатилось зёрнышко овса. Юные натуралисты, сбросив оцепенение, двинулись обратно. Мы шли, озираясь по сторонам и ускоряя шаг. Эти края ещё имеют уголки первозданной природы. Кстати, у нас в стране проживает половина всех бурых медведей планеты и в год происходит 4-6 нападений на человека.
***
Но рассказ наш не об опасностях природных просторов русской равнины, а о пользе российской армии и её близости к народу, как ни в какой другой стране.
Например, будучи давно на гражданке, находясь в гостях у брата, который тоже уже не военный, мы внезапно подверглись унынию и скуке, пока Андрей не призвал на помощь армию, и не предложил:
- А не пойти ли нам пострелять хотя бы по мишеням?
Нам – это плюс двое наших сыновей.
- А из чего вы можете предложить пострелять?
- Из калаша или может быть из ерыгина.
- А танка у тебя нет?
- Я серьезно. У меня друг в армии, на полигоне.
- Ну тогда, конечно. Давно надо было предложить. Давай организовывай.
Андрей звонит товарищу, уточняет детали, и на следующий день мы уже едем на армейское стрельбище узкими просёлками, соблюдая режим секретности.
Нас встречает Андрюхин армейский товарищ - Олег. У тех, кто прошел армейскую службу, особенно в нелегкие годы, или за тридевять земель на окраине мира, наверняка есть такие друзья, на которых можно положиться и которые вам доверяют настолько, что могут вручить боевое оружие вам и даже вашим малолетним отпрыскам.
Олег служит непосредственно на полигоне и тоже скучает без гостей. Он с удовлетворением убедился, что я владею уставными приемами обращения с оружием в достаточном объеме и сосредоточился на молодежи. Их проинструктировали, провели тренаж, выдали автоматы и по полрожка патронов. Мы все начали палить по мишеням, лежа и с колена.
Наша хандра была повержена, мишени поражены с разной степенью точности. Благодарность от нашей компании в эмоциональном и жидком виде перетекла к Олегу. А мы наполнились положительными эмоциями и уверенностью в непобедимости нашей армии, в силу преемственности традиции единства народа и родных вооруженных сил.
Я с удовлетворением представлял себе аналитика американской разведки из Лэнгли, готовящего справку в Пентагон, о мобилизационных резервах русских, умеющих обращаться с боевым оружием, и в ней не будут учтены наши отпрыски и много кого ещё.
***
Но вернемся опять в темные времена и унылые места.
Андреаполь. Лежим, бездельничаем, уже зима, денег и энтузиазма нет. Заходит Сашка.
- В городе рынок разворачивается, торгаши понаехали, наверное, зарплату дадут.
- Да не Сань, начфин говорил, что не раньше конца декабря.
- Начфин может и не знать, а торговцы точно знают, когда нам деньги привезут, даже белорусы приехали на автолавке с продуктами.
- У нас же секретная часть, откуда им знать? Саня, не придумывай, не будет зарплаты.
- Леха, спорим, будет?
- Кто проспорит, тот волосы осветляет.
- Что за идиотская ставка? Всё равно проиграешь. Игорь, разбей.
На следующий день я, с зарплатой в кармане комбеза и осветленными волосами, печально плелся на построение, выслушивая мерзкие шуточки Саньки с Игорем. Пока шапка-ушанка скрывала шевелюру, всё было неплохо. Но когда мы разделись в эскадрильском классе, за соседними столами зашептались.
- Э, а кто это?
- А что у нас новенький летчик?
- Эй, дружище, а ты откуда?
- Мишка, ты что, не узнаешь? Это же я. Ну хоть богатым буду.
- Ниии чё се… Да ладно?
- Лёха? Ты? Ха ха.
- Ха ха…
Им бы только поржать. Тонкого юмора с интеллектуальными остротами не последовало. А вот низкосортных шуточек, в силу разлагающегося морального облика, было в избытке, но мы их воспроизводить не будем.
Выбраться из Андреаполя было не просто во всех смыслах. Отсутствие полётов и большое количество незадействованных военных, приводили к загулам, но не к обычным, всеми любимым, весёлым, гусарским, а к печальным, наполненным густой меланхолией, пожирающим радость и волю.
По железной дороге можно было доехать до Москвы, редким поездом, с многочасовым ожиданием и пересадкой в Соблаго. Или добраться на пригородном до станции Бологое, а оттуда электричками, с учетом бесплатного проезда для военных (в то время очень актуально), в Санкт-Петербург – две пересадки, или в Первопрестольную – три пересадки. Это экономило средства, но отнимало время и психические силы.
Слетаем в Питер
Когда появилась оказия в виде вертолета Ми-9, подсевшего в Андреаполе и направляющегося в Санкт-Петербург, мы с Игорем напросились на борт, мечтая хоть несколько дней развеяться в северной столице. Отпросились у командира. Экипаж был не против, мы разместились в салоне повышенной комфортности за тактическим столом с географической картой. Вертолёт был штабной. Взлетели и пошлёпали с курсом 330, высота метров 300 над бескрайним зеленым морем. Молодым пилотам сидеть в салоне быстро надоело, и мы засунули свои любопытные головы в кабину экипажа. Шум в штабном вертолете был, конечно, ниже, чем в обычном Ми-8. Но все равно и шум, и вибрация заставляли повышать голос при разговоре. Мы обсудили с экипажем особенности пилотирования вертолетов и самолетов, каждый кулик похвалил своё болото. Тут глядим, ребята стали готовиться к посадке.
- А куда садиться будете? – своевременно решил поинтересоваться Игорь, у него в Питере родители живут и два брата. А мне было без разницы куда садиться.
- В «Горелово» садиться будем.
- А что там? Мы первый раз садиться будем на вертолете. Взлетали уже несколько раз, а приземлялись всегда с парашютом. Испытывать посадку на этом чуде техники не доводилось.
- Там АРЗ, мы на ремонт летим.
- Что же вы не предупредили, на вертолете и так летать страшно, а тут он ещё и поломанный. А парашюты у вас есть ещё? А что это вы руку на тумблерах красных держите?
- А это противопожарная система, движки на посадке греются, чтобы быстро потушить, если что…
Ох, уж эти слётанные экипажи с чувством юмора. Он бывает такой тонкий…, или это не юмор был? Вертолёт перешел на снижение, свист и вибрация усилились. Приближалась полоса аэродрома, вертолетчики углубились в пилотирование. Справа на стоянке ремонтного завода виднелись ряды вертолетов Ми-8 и Ми-24 без лопастей. Посадку провели по-самолетному. Мы заворожено смотрели на это чудо аэродинамики. Столь низкие скорости были для нас непривычны, и казалось, можно на такой посадке успеть выйти покурить. А вибрация была такая, что будь это на МиГ-29, то нужно было бы срочно катапультироваться пять минут назад. Все-таки сели. Без проявления нежных чувств распрощались с вертолетчиками и отправились искать попутку в город…
Санкт-Петербург, город, имеющий в моем сердце тёплое местечко с личным кабинетом. Бывал я в Питере множество раз, постепенно проникаясь уважением к его величию и значимости. Но полюбил город сразу. И теперь ценю в нем не столько очарование архитектуры, сколько личные качества тех людей, с которыми мне довелось тут пересекаться.
Когда я, Игорь и Смак переводились из Багай-Барановки в Андреаполь, нам удалось убедить одним проверенным способом начальника строевого отдела накинуть нам 10 дней к сроку на переезд к новому месту службы. Штаб 76 воздушной армии, располагался в потрясающем месте - на дворцовой площади, справа от Эрмитажа. Туда нам и нужно было появиться через 10 дней.
Питер встретил нас широтой проспектов бывшего Комендантского аэродрома, а ныне Приморского района. Представители гражданской молодежи в лице брата Игоря - Саши и его подруги Маши, узнав о нашем коротком неожиданном отпуске, взяли нас в свою молодёжную тусовку. Ребята были моложе нас на 3-5 лет. Мы делали суровые лица и рассказывали про героические будни истребителей, молодежь, как могла, хвасталась своими достижениями. Я наслаждался прогулками по закоулкам старого города, какие-то случайные компании чьих-то знакомых возникали и пропадали вместе со старыми большими парадными, комнатами в коммунальных квартирах, колодцами дворов, освещенных тусклыми лампочками или светлым ночным небом. Веселые и не очень компании приходилось-таки оставлять и торопиться на крайний поезд метро, чтобы не быть отрезанными от базы разведенными мостами. Душевное спокойствие возвращалось в наши потрепанные организмы.
В один прекрасный вечер мы с Игорем и Смаком примкнули к большой компании, человек 20, ходили по дворам, слушали музыку, пили пиво и, нагулявшись, расположились на территории детского садика, с целью релаксации. По самосознанию и незрелым нравственным ориентирам наша компания в детскую площадку вполне гармонично вписывалась.
Но так казалось не всем. Неожиданно нашу идиллию нарушили крики:
- Всем оставаться на местах! - на нас налетел питерский милицейский спецназ в полной боевой выкладке. Оценив расклад сил, стало понятно, что сопротивление не будет иметь успеха.
- Пацаны - к стене, руки за голову! Девчонки - в сторону, вот сюда!
Мы обратили внимание, что местная молодежь совершенно спокойно, рутинно выполняла команды органов правопорядка.
- Да это рейды у них раз в неделю бывают, проверят - отпустят, – успокоил нас Сашка.
- Оружие, запрещенные предметы на землю!
Кто-то обшаривал всех по очереди. Мы втроём были в кожаных куртках и комбезах со складными ножами в специальном кармашке – часть летного обмундирования. Дать себя обшаривать сержантам милиции, нам, лейтенантам ВВС, было как-то не комильфо.
- Товарищ сержант, у нас вот ножики есть, но мы можем всё объяснить. – я полез в карман за удостоверением личности офицера.
- Так, тут ножи! Работаем. В сторону их.
Ребята оказались тоже быстрые. Не успел я достать документы, как нам завернули руки за спину, а над ухом неприятно что-то лязгнуло. Хорошо, хоть в пол не положили.
- Ээээ, бойцы, отставить! Щас документы покажу!
В голове пронеслись мысли: «Ой, сейчас разборки начнутся, передача в военную комендатуру, кляуза командирам, куча взысканий. Может удастся договориться?»
Надо сказать, что наши документы произвели эффект гораздо больший, чем я рассчитывал. Служба в армии в то время не пользовалась популярностью. Мы иногда сталкивались с негативным восприятием статуса офицера (в основном из СМИ). Сержант отдаёт нам воинское приветствие.
- Товарищи офицеры, вот ваши документы, прошу прощения. У нас своя служба. Вы можете быть свободны. За проспект Сизова не ходите сегодня, там наши коллеги проводят рейды, повторно загребут.
Ого, неожиданно. Отставить бочку, делаем переворот…
- Спасибо, товарищ сержант. А дадите нам ещё вот этого студента?
- Брат?
- Да.
- Забирайте. Да мы скоро всех проверим и отпустим, если не найдем ничего.
Саша и Маша присоединились к нам с недоверчивым и удивленным видом.
- Ничего себе! Никогда не видел, чтобы менты извинялись и так корректно себя вели. Завтра расскажу в институте – никто не поверит. Что у вас за документы? А мне можно такие же купить где-то?
- Мозги тебе купить нужно, вы чего в детский садик полезли, и мы дураки с вами?
- Да мы всегда там тусуемся… а они в любом дворе могут облаву сделать…
И вот, казалось бы, негатив – пиво в детском садике, менты, облава, а в итоге все получили полезный опыт и хорошее настроение. Это же Питер.
Походим по Неве
Однажды в своем познании города на Неве мы с Игорем, как и многие любители Санкт-Петербурга, наконец, доросли до прогулки на кораблике по водным путям города. Не зря же Питер именуют Северной Венецией. Недалеко от Марсова поля мы поддались на уговоры зазывал, предварительно затарившись пивом. Для соблюдения некоторых формальных требований к нормальному составу компании на борту был обнаружен одинокий иностранец и назначен третьим собутыльником. Готфрид не понимал ни слова по-русски, мы, естественно, ничего не понимали по-скандинавски (не помню уже точно, откуда он был). Приняв пинту пива, мы все перешли на английский. В результате выяснилось, что Готфрид отслужил срочную в армии (своей, НАТОвской) каким-то пехотинцем. Выпили за воинское братство (и не нужно плеваться в нашу сторону, эти НАТОвские военные, когда по одному – нормальные ребята). Мы вспомнили школьный курс истории, добавили что-то для красного словца и провели экскурс по Петербургу, с упором на то, как и где Петр 1-й бил шведов и всех остальных. Готфрид приуныл, высказывал какие-то сомнения о том, настоящие ли мы военные летчики. Игорь, с уязвленным видом, сказал:
- Если бы у нас был самолет, мы бы показали НАТОвским пехотинцам, что такое пилотаж и перегрузка. Думаю Готфрид, всё пиво из тебя вышло бы через 5 минут.
- Жаль, что вы не моряки, а то могли бы показать свой пилотаж на этом судне, - сказал Готфрид, с видом провокатора.
- Летчику не составит труда управлять любым техническим средством, - сказал я, поддавшись на провокацию и пошел к капитану нашей посудины договариваться, насчет порулить. Мы сидели за столиком на юте недалеко от капитана. Он стоял за штурвалом, рядом с надстройкой, идущей к носу. Он с грустью поглядывал на наше пиво и не мог не слышать диалог.
- Товарищ капитан, у вас неплохой корабль. Дадите порулить, мы летчики-истребители, мы сможем.
Капитан задумался, переводя взгляд с гранитных берегов Мойки, на нас и на пиво.
- С нас пиво, – я предъявил железный аргумент, прочитав его мысли.
Надо отдать должное капитану, он не стал разводить песню про обязанности экипажа, инструкции, технику безопасности, правила поведения на воде и тому подобное, а молча принял решение и взял ответственность на себя.
- Ладно, пилоты, только подождите, узкости пройдем. В Неву выйдем – встанете за штурвал.
Над нами проплыл переход из Эрмитажного театра в Зимний дворец Петра 1 и Эрмитажный мостик. Мы вышли из Зимней канавки на простор Невы. Капитан, как и обещал, допустил к управлению.
- Давайте, кто первый к штурвалу? Петли и бочки делать не дам. Доворачивай вправо, держи на шпиль Петропавловки… Вот так, неплохо идём.
- Что-то Ваш баркас влево тянет…
- Есть у него такой грешок несимметричности. Ничего, рулевой, держи штурвал!
- Игорь, дай и мне порулить.
- Так, новый рулевой, доворачивай ещё правее, вон в середину того мостового пролета.
Кораблик тянуло влево, нужно было постоянно подруливать, я старался выдерживать курс в указанный пролет литейного моста с учетом сноса и течения. Капитан сказал, что мы неплохо справляемся и нам можно доверить даже военный пароход, но иностранца из страны НАТО за штурвал не пустит, потому что фарватер секретный, мало ли что. Да и вход в Фонтанку уже рядом. Но Готфрид и так был доволен и удивлен всем происходящим. Он сказал, что никаких сомнений в нас у него больше нет, и предложил выпить за мир между нашими странами. Что ж, опять нет повода не выпить. Тут мы уже начали активно интересоваться внутренним устройством судна, а конкретно все желали увидеть гальюн. Капитан сказал, что гальюн у него, конечно, есть. Это же корабль, а не лоханка какая-нибудь. Он указал на дверь, ведущую в каюту под переднюю палубу. Крутая лесенка вела вниз. Потолок был невысоко, и моя голова за него цеплялась. По периметру имелись несколько иллюминаторов, света было достаточно. Никаких других дверей я не обнаружил, зато обнаружил по центру каюты цинковое ведро. Боясь обидеть капитана и опасаясь наделать глупостей, решил проверить страшную догадку. Выглянул наружу.
- Ведро?
- Ну да.
По очереди проверили работоспособность гальюна. Готфрида привели в восторг наши маневры, гальюн и прогулка в целом.
Эти иностранные ребята по отдельности, как я уже говорил, не плохие парни, а как соберутся в какой-нибудь альянс – так ска, клейма ставить негде.
Предыдущая часть:
Продолжение:
