Всё началось с обычного утра. Солнце едва показалось из-за горизонта, а реанимация уже жила своей жизнью. Пациенты, аппараты, анализы — привычный ритм, где каждое мгновение ценно. Никто из нас не подозревал, что этот день оставит след в памяти на долгие годы.
Около десяти утра в отделение позвонили с поста скорой помощи: «Мы везём мальчика, 8 лет. Дорожно-транспортное происшествие. Состояние критическое».
Такие звонки всегда звучат тревожно, но когда речь идёт о ребёнке, сердце замирает. Через пятнадцать минут в приёмный покой влетела каталка. На ней мальчик – хрупкий, маленький, с разбитым лбом и запекшейся кровью на губах. Его одежда была разрезана ещё в скорой, виднелись многочисленные ссадины и гематомы. Но самое страшное – он был без сознания.
– Черепно-мозговая травма, возможно, внутреннее кровотечение, – коротко доложил фельдшер.
Бригада сразу приступила к работе. Аппараты запищали, мониторы показали низкое давление, сатурация падала. Мы знали, что время играет против нас.
– Интубация, срочно! – раздался голос заведующего.
Виктор Андреевич, наш опытный анестезиолог, сработал безупречно. В считанные секунды мы подключили ребёнка к аппарату ИВЛ, ввели необходимые препараты. Но его состояние ухудшалось с каждой минутой. Рентген показал разрыв печени, скопление крови в брюшной полости.
– В операционную, срочно! – последовала команда.
Операция длилась четыре часа. Хирурги боролись за жизнь мальчика, как могли. Повреждения были серьёзными, но им удалось остановить кровотечение и зашить разрыв печени. Казалось, самое страшное позади.
Но в реанимации нас ждал новый вызов. У мальчика начался отёк мозга. Его зрачки перестали реагировать на свет, давление в черепной коробке росло. Мы понимали, что шансы стремительно уменьшаются.
– У нас есть только одна возможность – декомпрессия, – сказал нейрохирург, и в палате снова закипела работа.
Прошло ещё два часа. Мальчик оставался в критическом состоянии, но мы сделали всё возможное. Остальное зависело от его маленького, но невероятно сильного организма.
Двое суток мы почти не отходили от его койки. Каждый час проверяли показатели, вводили лекарства, корректировали дыхание. Родители мальчика находились в коридоре, не говоря ни слова. Их глаза были полны отчаяния, но они верили, что их сын справится.
И он справился. На третьи сутки мальчик впервые открыл глаза. Это было маленькое чудо. Первое, что он произнёс, глядя на меня, было:
– А где мой трактор?
Мы улыбнулись сквозь усталость. Оказалось, что он ехал на велосипеде, когда его сбила машина, а в руках у него был игрушечный трактор.
Реабилитация была долгой. Мы следили за его состоянием, проводили консультации, помогали восстановить функции. Через месяц его выписали.
Перед выпиской я встретил его в коридоре. Он был на инвалидной коляске, но улыбался, а в руках держал новый трактор – подарок от родителей.
– Спасибо вам, доктор, – тихо сказала его мама. – Если бы не вы, мы бы его потеряли.
Я проводил их взглядом, и в этот момент понял: ради таких моментов мы и работаем.
Прошло несколько лет. Недавно я получил письмо от его родителей. В нём была фотография – мальчик стоит в школьной форме с широкой улыбкой, а рядом – тот самый трактор.
Эта история – напоминание, что иногда чудо – это не магия, а упорная работа команды врачей, которые верят в жизнь даже тогда, когда кажется, что всё потеряно.