11 января олимпийский чемпион Рахим Чахкиев отмечает день рождения. Александр Беленький вспоминает карьеру сегодняшнего именинника.
Я не думал, что доживу до таких пор, когда не смогу вспомнить какой-то бой, но, тем не менее, дожил. И чем дальше, тем больше таких боев будет.
Дело было в Германии. Когда? Где-то в 2010-2012 году. Я приехал туда, чтобы посмотреть очередной бой Рахима Чахкиева. Какой бой? Вот здесь начинаются загадки. Я в те годы проводил в бесконечных командировках по три месяца каждый год. И все короткие, по четыре-пять дней. Меня уже узнавали на пограничном контроле. Как-то раз такое со мной случилось в Берлине. Один человек, увидев меня, спросил: «Что? Опять бокс? Какой бой?» Я улыбнулся и ответил. «Иди! - сказал пропускающий, ставя штамп, - Счастливо!»
Так вот, у Рахима был тяжелый бой. Точно, что это было до его боя с Кшиштофом Влодарчичком, чемпионом мира по версии WBC в весовой категории до 90,7 кг. То есть, до 2013 года. Я сказал «тяжелый» не потому, что он мог его проиграть. Нет, проиграть не мог. Но выиграть тоже можно по-разному. Боец был сильный, и Чахкиев никак не мог его нокаутировать. Я не помню, сделал он это в самом конце или нет. Бой он выиграл, и это было главное.
После боя тот человек, который принимал некое участие в его карьере, спросил меня, что я об этом думаю. Я ответил. По-моему, выдал большую тираду насчет всей карьеры Чахкиева, которая его ожидает. Я не буду говорить, что я сказал тогда. Достаточно лишь сказать, что все так и получилось. В точности. Хорошая карьера, но…
Вот именно но… Сам я к своим словам, кстати, отнесся не слишком серьезно, потому что был тогда один мой прогноз, который Чахкиев с легкостью опроверг. Когда он выступал по любителям, я сказал, что очень проблематично для него будет стать олимпийским чемпионом. Он стал им с легкостью.
Он тогда был серебряным призером чемпионата мира 2007 года, который проводился с Чикаго. В финале он встретился с итальянцем Клементе Руссо и в очень равном и упорном бою уступил ему. То же, казалось, его ждет и на Олимпийских играх в Пекине в 2008 году.
Никто не казался для Чахкиева особо сильным противником. Даже кубинец Осмай Акоста, который уступил ему в полуфинале 5-10 (тогда дрались четыре раунда по 2 минуты и считали очки). В финале его ждал Клементе Руссо. Я, честно говоря, ожидал, что победит именно он.
Приятно это мне было? Нет, очень неприятно. Я тогда не знал Чахкиева лично, но заочно он посылал мне приветы через одного общего знакомого. По-моему, это был корреспондент «Спорт-Экспресса» Дмитрий Окунев, но я могу ошибаться. В общем, я был заряжен, чтобы болеть за него. Тем более, что Руссо я знал. Я не знаю, может быть, он очень хороший парень, но он состоит как бы из двух человек. Один – это боец Клементе Руссо, который идет на ринг, чтобы там победить очередного противника. Другой, правильнее даже сказать «другие», смотрят на него из зала воспаленными влюбленными глазами и кричат что есть мочи. Пожалуй, я не видел человека, который так бы владел публикой. Это было что-то нечеловеческое. Смотришь на зал и видишь десятки мальчиков и девочек, которые умирают от желания быть ИМ. Именно быть ИМ. Тем более в Италии. Пожалуй, если бы не видел это своими глазами, не поверил бы. Может быть, дело в том, что он родом из Казерты под Неаполем. В Казерте расположен самый большой и один из самых великолепных дворцов в мире. Я не шучу. Он в несколько раз больше версальского или нашего Зимнего. В общем, Руссо – это человек-Казерта с ее бесконечными перспективными ухоженными «лугами», проложенными от одного фантастического фонтана к другому.
Я не знаю, что случилось с Руссо в Пекине. Он выглядел как человек, который не очень умеет работать с левшой, а Чахкиев левша и умеет этим пользоваться. Что Руссо ни делал, он все время напарывался на левую руку Чахкиева. Когда бой закончился, и Чахкиев сам себе не верил, счет был 4-2 в его пользу. Он не отражал всего преимущества Чахкиева. Правильнее было бы 8-4, а то и 16-8 (соотношение очков было, в общем верное), но и так сойдет. Он олимпийский чемпион.
А дальше пошла профессиональная карьера. Я не помню где, но где-то мы с ним познакомились, и я убедился в том, что это человек исключительный. Не просто хороший, таких много, а редкий, очень редкий. Как у боксера я видел у него только один недостаток, если это можно так сказать. Абсолютно в любой момент боя он был в равной степени напряжен. Это подойдет для драки, которая длится от силы минуту, на ладно – полторы. Может сойти для любительского боя, но для профессионального поединка, который воистину бесконечен, это может сослужить плохую службу. Но пока у него все шло. Десять, пятнадцать боев, и все так же. Может, я ошибся? Я не влюблен в свою точку зрения, и потому легко признаю свои ошибки.
А потом была высшая точка карьеры Рахима – титульный бой. По счету семнадцатый. Его противник – Кшиштоф Влодарчик. У него этот бой был пятьдесят первый. Многовато. Я тогда спросил того человека, который этим занимался, не рано ли он решил выпустить Чахкиева на такого монстра. Он ответил, на мой взгляд, совершенно правильно. Монстр-то монстр, но Влодарчик подходит к роковому моменту, когда надо вешать перчатки на гвоздь. Он это понимает, потому соглашается на условия, на которые другие бы не пошли. Так, например, он согласился драться в Москве. В общем, был бой 21 июня 2013 года.
Поначалу все у Чахкиева складывалось хорошо. Я, честно говоря, не помню, в каком раунде, во втором или третьем, кажется в третьем, Влодарчик оказался в нокдауне. Я с удовольствием закончил бы свой рассказ на этом моменте. Но поляк встал. И я помню, с каким лицом он вставал. Он знал, он все знал. После боя я говорил с Влодарчиком (кстати, очень симпатичный парень). Он все подтвердил.
Раунда с пятого мы принялись ждать неизбежного. В шестом оно пошло, и так до восьмого. Это был, наверное, самый грустный момент из всех, что я переживал в боксе. Главное, как Чахкиев его воспринял. Стоически.
Вот, собственно, и все. Дальше были удачные моменты, абсолютное большинство профессиональных боев Чахкиев выиграл, но чемпионом так и не стал. Но всегда был Человеком.
Всегда.
