Мастерством Арвеладзе я наслаждался не только в матчах «Аякса», «Рейнджерс» и АЗ, но и ребенком глядя Кубок Содружества-1993. Шота забивал тогда за тбилисское «Динамо», а аккомпанировал ему будущий грузинский президент Кавелашвили.
Много лет мечтал расспросить Арвеладзе о его насыщенной карьере, но удалось это только летом 2020-го, когда почти все интервью - временно, к счастью - перешли в дистанционный режим. Душевности разговора это не помешало.
– Помните 13 мая 1981-го, когда тбилисское «Динамо» выиграло Кубок Кубков?
– Очень хорошо помню. Я был так счастлив, что сочинил куплет про Виталия Дараселию, забившего победный мяч (в переводе с грузинского что-то вроде: «Он забил блестящий гол, подарил веселие – Кубок Кубков нам принес Виталий Дараселия»).
Мне было семь лет, и я смотрел игру с братьями, родителями и их друзьями. Все прогнозировали, как сложится матч. Сценарий в точности угадала подруга родителей – поклонница не только грузинского футбола, но и бразильского. Она сказала, что сначала пропустим, а потом забьем два мяча. К сожалению, взрослые поехали праздновать без нас. В Тбилиси такое творилось, что детей оставили дома.
– Через двадцать лет вы привезли «Карл Цейсс» в Тбилиси. Как так вышло?
– Это первый проект нашего с братьями фонда, до сих пор существующего. Мы отблагодарили наших кумиров за радость, которую они нам принесли. Великий Давид Кипиани сначала отказывался играть – болели ноги, – но мы все же уговорили его выйти на пятнадцать-двадцать минут. А вместо Виталия Дараселии, погибшего в автокатастрофе, играл его сын.
Хотелось не просто устроить пирушку, а как бы перенести легенд в тот славный для Грузии день. На трибунах собралось пятьдесят тысяч человек. Мы пытались полностью воссоздать финал 1981-го, поэтому искали не только игроков «Карла Цейсса», но и итальянского судью Риккардо Латтанци. Все его запомнили после слов Котэ Махарадзе: «Итак, звучит финальный свисток Латтанци!» К сожалению, к 2001 году его уже десять лет как не было в живых.
– Ваши родители – врачи. Как они отнеслись к тому, что все три сына стали футболистами?
– Отец сам играл до восемнадцати лет. Был, кстати, очень техничен, но оставил футбол из-за травмы колена. Стал академиком. Он лояльнее относился к нашему увлечению, а мама и бабушка с дедушкой повторяли: «Футбол – это не профессия. Нужно учиться».
Было много споров, но в итоге мы с братьями закончили университет (Реваз – химический факультет, а мы с Арчилом – экономический), положили на стол дипломы и на сто процентов переключились на футбол.
– Правда, что в Трабзоне вас с Арчилом встречали, как Марадону в Неаполе?
– Это уже во второй приезд. После полугода в аренде мы вернулись в «Динамо», и впервые в истории независимой Грузии сыграли в Лиге чемпионов. Потом нашу команду, увы, дисквалифицировали, и мы окончательно перешли в «Трабзонспор». Вот тогда уж в аэропорт приехали тысячи болельщиков, которые пытались нести нас на руках.
– В Турции вы дважды финишировали вторыми. Когда были ближе всего к чемпионству?
– В сезоне-95/96 не проигрывали пятнадцать матчей подряд и лидировали. В одном из последних туров нас устраивала ничья с «Фенербахче», который тренировал чемпион мира Паррейра. К перерыву мы вели 1:0, но проиграли 1:2 и стали вторыми. Наши болельщики вели себя очень агрессивно, и нас увезли на базу. Было опасно распускать игроков по домам.
На следующий день я поехал за билетами для вылета в сборную и увидел людей с каменными лицами. Все молча стояли, как статуи. Серая, гнетущая тишина. Время будто остановилось. Как в сказке с плохим концом. До этого мы выиграли Кубок, я стал лучшим бомбардиром чемпионата, но важнее всего было чемпионство – и мы его упустили.
– Тогда же вас звал «Депортиво». Почему отказали?
– После нашей игры в Кубке Кубков «Депор» захотел нас с Арчилом, но он повредил крестообразную связку, перенес операцию и выбыл почти на полгода. На переговоры испанцы прилетели в конце мая 1996-го – в день финала Лиги чемпионов «Аякс» – «Ювентус». Мы встретились днем, и я был уверен, что вечером посмотрю матч, но мы просидели десять часов и к ночи так и не договорились.
– Почему?
– Они хотели меня одного, а я не мог оставить Арчила – одного и на костылях. Наш контракт с «Трабзонспором» закончился, и если бы я уехал в «Депор», брат вернулся бы в Грузию, а нормально лечиться там тогда было очень сложно. Я просил испанцев взять Арчила и начать платить ему после того, как он вернется на поле, но они отказались. Я сказал: «Раз брата не берете – я тоже не поеду». Они удивились – «Депор» тогда был среди лидеров примеры.
– Как вы потом переманили у «Ман Сити» Немсадзе?
– А я и не переманивал. Он поехал в «Сити», к Кинкладзе с Кавелашвили, почти договорился о контракте, но в последний момент переход сорвался. Огорченный Гия приехал во Франкфурт, где проходил сбор «Трабзонспора», и попросил меня порекомендовать его нашему тренеру Шенолу Гюнешу. Тот и так знал Немсадзе, так что с удовольствием его взял. Потом подъехал и Гоча Джамараули, поэтому после выздоровления Арчила мы не умещались в лимит (три иностранца), и кто-то всегда оставался в запасе. Хорошо, что в сборной нас ничего не ограничивало.
– Самые эмоциональные победы со сборной?
– В отборе на Евро-1996 мы обыграли Уэльс с Гиггзом и мощную Болгарию, недавно игравшую в полуфинале чемпионата мира. Все считали, что мы избалованные, ничего не стоим, и сильно удивлялись нашим победам.
После 2:1 с болгарами я попросил майку у звезды «Барсы» Стоичкова, а он отодвинул меня рукой и пошел дальше. Неловкое положение – с тех пор я ни к кому не обращался с такой просьбой. Мы с Христо потом не раз встречались (например, на прощальном матче с Бербатовым), но я не напоминал ему о том случае.
– Что окружало игру на «Уэмбли» с Англией?
– Все мечтали побывать на великом стадионе. К тому же он скоро закрывался на реконструкцию. В Лондон прилетело много родственников игроков, и после поражения 0:2 мы большой компанией гуляли по городу. Поспорили с Кинкладзе, кого из нас раньше узнают. Проигравший оплачивал ужин человек на пятнадцать.
Кинкладзе был звездой в Англии, но я попросил Арчила: «Отойди на десять метров и окликни меня погромче». В Лондоне много турок, и услышав мое имя, они сразу узнали меня и побежали фоткаться. Спасибо им за это. Тем трюком мы обыграли Кинкладзе.
– С чего началось ваше амстердамское приключение?
– Я так нервничал, что на первую тренировку с «Аяксом» забыл взять бутсы. Сижу в раздевалке одетый и босой. Неудобно же признаться. Думаю: «Ну, дурак – приехал в «Аякс», называется. Нахрена тебе куртка, сумка, бумажник, машина. Лучше бы бутсы взял».
Роналд де Бур меня раскусил: «Забыл?» – «Да, так получилось». – «Какой у тебя размер?» – «Восемь с половиной». И он принес мне свои бутсы. Мы с Роналдом до сих пор близкие друзья.
Да и с тренером мне повезло. Мортен Ольсен знает около десяти языков. В прошлом защитник, но исповедует бешеный атакующий стиль. В моем первом голландском сезоне мы только в чемпионате забили сто двенадцать голов. Интересно, что в начале сезона я тогда впервые в жизни сыграл против брата, выступавшего за «Бреду».
Оттуда Арчил уехал в «Кельн», забил девять мячей на непривычной позиции левого полузащитника, но в следующем сезоне вернулись проблемы с коленом, и после операции он почти не играл. Намучившись с лечением, закончил карьеру в тридцать два года.
– Вы осенью 1998-го тоже травмировали колено – в игре с «Олимпиакосом». Почему не легли на операцию?
– Я повредил заднюю крестообразную связку, а ее тогда не оперировали (да и сегодня, по-моему, тоже). Но я травмировал и хрящики, и с тех пор мне оперировали их в конце сезона каждые несколько лет. А после игры с «Олимпиакосом» я помучился несколько месяцев и вернулся на поле. Ольсена к тому времени сменил Ян Воутерс.
– Из-за него в «Аяксе» не заиграл Кинкладзе?
– Он и сам виноват. Привык быть лидером в «Сити», а в «Аяксе» еще оставался Литманен, и Кинкладзе сместился на фланг. Там у него не пошло, и он мечтал вернуться в Англию. Даже игнорировал уроки голландского, за что его пару раз штрафовали.
Потом был случай перед матчем с «Витессом». Кинкладзе уже три месяца не играл и после тренировки даже не заглянул в лист с составом. Назавтра я зашел в раздевалку и увидел рядом со своим креслом майку Гио с одиннадцатым номером. Но его-то нет. Он был уверен, что не сыграет, отвез меня на стадион и поехал гулять.
– Что предприняли?
– Звоню ему – не берет. Забыл телефон. Думаю: «Блин, вот беда». Взял у Санди Олисе ключи от его машины и помчался в город искать друга. До матча было часов шесть, но я все равно его не нашел и на десять-пятнадцать минут опоздал на командный обед. За это Воутерс убрал меня из заявки.
Я вспылил: «Вы в своем уме? Вы сто пятьдесят раз напоминали Кинкладзе об уроках голландского. Могли бы один раз предупредить, что выпустите впервые за три месяца. Сейчас я всего лишь ездил искать его и опоздал на обед, а не на игру».
Обратился к другому тренеру Бобби Хармсу – легенде, сорок лет работавшему в «Аяксе»: «Боб, это же нечестно. У вас ведь тоже есть друзья. Вы должны меня понять». Хармс поговорил с Воутерсом, и тот сжалился: включил меня хотя бы в запас.
– Что дальше?
– При счете 1:1 Ян подозвал меня: «Я сегодня кое-что сделал для тебя. Теперь ты для меня сделай». Я улыбнулся: «Ты-то для меня как раз ничего не делал». Но я в таких случаях всегда фартовым был, так что забил победный мяч.
Потом я играл у Воутерса в «Рейнджерс», где он помогал Адвокату, а еще через десять лет Ян ассистировал мне в «Касымпаше». Мы подружились и много общались. Про тот случай с Кинкладзе он повторял: «Надо быть профессионалом и фокусироваться на себе, а не бегать за кем-то». Пока объяснишь ему, что мы с Кинкладзе – как братья, почти одна семья, что я крестный отец его сына… Короче, пока объяснишь, первый тайм закончится.
А самое худшее, что сам Гио мне сказал: «Чего ты искал-то меня? Ну забыл я телефон – и ладно». Вот и ищи после этого такого друга по всему Амстердаму. Но я его люблю все равно.
– После вашего прощального матча ваш партнер по «Аяксу» Микаэль Лаудруп сказал: «Хотя я очень занят, но пропустить такой матч не мог. Как можно было отказывать Арвеладзе – ведь он всегда проигрывал мне в карты в «Аяксе».
– Я тоже неплохо играл в покер, но да, он часто побеждал. Оба Лаудрупа – феноменальные футболисты, а Микаэль – особенно. Сколько же шикарных пасов он мне отдал. Я очень расстроился, когда он покинул «Аякс».
– Литманену вы на прощание подарили голевой пас на пустые ворота.
– Один из лучших игроков в истории «Аякса» проводил последний матч за клуб – как я мог поступить иначе. На последней минуте обвел вратаря ван Дейка, увидел Яри и отдал ему мяч. Ничего особенного.
– Тем не менее вам тогда аплодировал весь стадион. А из-за чего вы спорили перед тренировкой с другим тренером «Аякса» Ко Адриансе?
– Да это и не спор был. Просто – зима, февраль, слякоть, ветер. Мы, как он настаивал, надели щитки перед тренировкой и готовились выйти на поле. Тут вдруг Адриансе спросил: «Кто из вас устал?». Я поднял руку. Потом ко мне присоединились Витчге, Винтер, Махлас.
Одна банда, вместе в карты играли. Ко очень разозлился: «Как можно уставать от любимой профессии! Многие люди ходят на более тяжелые работы в шесть утра. Вы столько зарабатываете, а простые люди мучаются».
Я ему: «Вы же спросили, кто устал, а не кто хочет тренироваться. Мы честно ответили. В следующий раз соврем, что никто не устал». В остальном мы общались нормально. В целом Ко – немножко прямолинейный, но хороший тренер.
– Что чувствовали, когда вас арестовали из-за жалобы налоговой службы?
– Допросы – это стресс, конечно. Я провел в полицейском участке три дня. Сперва меня допрашивали на английском, потом – с русским переводчиком. Потом пошли сложные вопросы, и я потребовал грузинского переводчика. «Где мы его найдем?» – «Русского же нашли. Найдите и грузинского». Если нет – отпускайте меня.
– Отпустили?
– Нашли одну грузинку! Я ее попросил: «Позвони моим родным, чтобы не беспокоились». Она отказала: «Мне нельзя».
– Адвоката вам предоставил «Аякс»?
– Я сам взял. Лео Спихта. Очень крутой мужик. Ездил на длинном американском автомобиле. Он быстро меня освободил. Все знали, что у меня нет никаких счетов и все мои деньги в ABN Ambro, так что оставили в покое. Другое дело, что я потом много лет судился с «Аяксом» по финансовым делам.
– Что делали после освобождения?
– Сразу полетел в сборную на игру с Италией. Тренеры Дзодзуашвили и Кипиани спросили: «Шотик, ну как, начнешь с первых минут?» – «Лучше не надо. Все-таки я три дня сидел».
Кипиани согласился, а Дзодзуашвили напомнил: «Стрельцов семь лет сидел! А потом вышел и три раза лучшим игроком страны стал. Что тебе три дня? Выйди и сыграй. Надо». Но я все же вышел после перерыва. И отдал голевой пас Гахокидзе.
– «Аякс» запрещал Адриансе выпускать вас, пока не продлите контракт?
– Ну да. Я был лидером команды, мы готовились к отборочной игре Лиги чемпионов с «Сельтой», но в предсезонных матчах с «Ромой» и «Ливерпулем» вышел лишь в концовках. При этом оба раза забил. Я понял: тут что-то не так.
Потом Адриансе признался в телеинтервью: «Мне запретили ставить Шоту, пока он не продлит контракт». Мне начали названивать журналисты, но я не мог ничего добавить к словам тренера. Вскоре меня продали в «Рейнджерс».
– Встречали в Глазго Шона Коннери?
– Перед игрой Лиги чемпионов со «Спартой» он пришел на нашу тренировку, потому что в то же время снимался в Праге, а еще посещал нас на базе. Роналд де Бур сказал: «Смотрел ваш последний фильм. Дерьмо». Шон ответил: «Это Америка. Там главное – прибыль. Фильм собрал пятьдесят миллионов». Все как-то притихли, и я разрядил ситуацию: «Шон, вы смотрели последний матч де Бура? Дерьмо».
– Почему матч с Россией весной 2003-го вы смотрели по телевизору?
– Я договорился с новым тренером сборной Иво Шушаком, что из-за игры с «Селтиком» приеду в сборную чуть позже остальных. После матча добрался из Глазго в Тбилиси с пересадкой в Париже и не увидел себя в составе – из-за того, что поздно приехал.
Ну я взял сумку и покинул базу, никому ничего не сказав. Поступил так впервые в жизни – конечно, это неправильный поступок. Мне было обидно, но я ни с кем не скандалил. Просто тихо ушел. Слава богу, мы выиграли. В случае неудачи вину повесили бы мы на меня.
Шушак вызвал меня на матч с Ирландией, и повторилась та же история – но уже с Кинкладзе. Не попав в состав, он тоже стал собирать вещи. Я умолял его остаться, но не уговорил. Мы проиграли 0:2. После той игры я чуть не умер.
– Что случилось?
– Принял слишком много «вольтарена». Кружилась голова, бешено колотилось сердце. Я думал, что отравился – так же, как Иашвили перед игрой, поэтому просто пил много воды, но мне становилось все хуже. В желудке началось кровотечение. Рвало кровью.
Сопровождавший нас московский бизнесмен Анзор Кикалишвили сказал, что меня нужно срочно отправить в больницу Дублина, где я в итоге пролежал четыре дня. Слава богу, я не полетел тогда с командой в Тбилиси – мало ли что случилось бы со мной в самолете.
– Почему вернулись в Голландию?
– У меня был очень серьезный контракт с «Рейнджерс», мне предложили продлить его, но болело колено, и я не хотел подвергать клуб риску. Это было бы не по-мужски. В клубе удивились моей честности и пообещали повторить контрактное предложение, если я буду в порядке после операции.
Я вернулся, забил восемь голов в десяти последних турах, мы стали чемпионами, но мне предложили совсем другой контракт – на семьдесят пять процентов меньше.
Мне не понравилось такое отношение, и я позвонил тренеру «Аякса» Дэнни Блинду. Сказал, что хочу завершить карьеру в его клубе. Он поговорил насчет меня с руководством, но там предпочли шведа Розенберга. Тогда мне позвонил Луи ван Гал и позвал в АЗ.
– Как началось ваше сотрудничество?
– Я проспал первую же тренировку. Ждал критики или штрафа, но он спросил: «Ты выспался?» – «Да». – «Ну хорошо». Такой вот он тренер. Говорил мне: «Иногда отдых лучше тренировки. Если устал – отдохни».
– Как отнеслись к предложению ван Гала постелить на новом стадионе АЗ искусственный газон?
– Я ненавидел синтетику. У меня после нее все болело – спина, суставы… Помню, я сидел с ван Галом на пресс-конференции. Он перечислил все плюсы искусственного газона, но я встрял: «Дай и футболистам сказать. Играть-то мы будем». И сказал: «Футбол на искусственном поле – это как секс с презервативом».
– Почему вы предложили ван Галу играть с «Эксельсиором» без вратаря?
– Да просто травмировались вообще все вратари – и в первой команде, и в резерве. Мы всю неделю тренировались без вратарей. Их места занимали здоровый исландский защитник Стейнссон и я.
Решили ставить в ворота Стейнссона, но в день игры нам прислали вратаря из команды U19. Я упрашивал Луи: «Ну давай сыграем без вратаря». – «Ты чокнутый!» – «Ну и что? Зато завтра все будут про нас говорить». – «Это неуважение к сопернику».
С восемнадцатилетним ребенком в воротах мы победили 5:0. Первый раз «Эксельсиор» пробил в сторону ворот на шестьдесят седьмой минуте. Про ту игру все сразу забыли. А если бы мы выиграли без вратаря – вспоминали бы до сих пор.
– Другая игра с «Эксельсиором» вспоминается чаще.
– Да, в 2006-м «Эксельсиор» вылетал, и нам оставалось обыграть их, чтобы финишировать первыми. Но – удаление вратаря, пенальти… Проиграли. Зато потом я стал ассистентом ван Гала, и мы все же стали чемпионами. С Дембеле, Ари, де Зеувом, Эль-Хамдауи. Мне приятно, что я поучаствовал в проекте АЗ. Сейчас там прекрасная академия и много молодых талантов.
– Между игрой и тренерством в АЗ вы провели год в «Леванте». Чем он памятен?
– Из-за двух операций я провел всего несколько матчей. Зато завершил карьеру на «Бернабеу». Красиво получилось. До сих пор дружу с Педро Леоном, который позже перешел в «Реал», и Луисом Рубиалесом, который тогда был защитником «Леванте», а потом был президентом испанской федерации футбола.
– Каким именно родственником вам приходится Вахтанг Кикабидзе?
– Двоюродный брат мамы. Обожаю фильмы с его участием. «Не горюй», «Мимино».
Режиссер Гия Данелия, композитор Гия Канчели, актеры Кикабидзе, Леонов, Мкртчян гениальны. Реально гении.
Раньше все считали «Мимино» комедией, а это наша библия – сколько всего можно узнать из этого фильма!
– Возглавив «Кайсериспор», вы позвали помощником Герарда ван дер Лема, помощника ван Гала в золотом «Аяксе». Чем запомнился?
– Классный мужик. Я вышел на него через бывшего тренера «Аякса» по исполнительскому мастерству Ласло Ямбора, который и сегодня помогает мне в «Пахтакоре».
Я сказал ван дер Лему: «Это мой первый самостоятельный опыт. Мне нужен старший помощник. Который может успокоить грузинскую кровь и сказать: «Замолчи, сядь и послушай». И мы выступили удачно: заняли пятое место и вывели «Кайсериспор» в Кубок УЕФА. Ван дер Лем по семейным причинам вернулся в Голландию, а я пошел в «Касымпашу».
– С ней вы в конце 2013-го долго шли вторыми. Почему потом опустились?
– Таким маленьким клубам трудно бороться с турецкими грандами, но в очных встречах мы их почти всегда обыгрывали. Я даже говорил президенту: «Мы на первом месте!» – «Как?» – «Первые после «Галатасарая», «Фенербахче», «Бешикташа» и «Трабзонспора».
– «Касымпашу» вы покинули необычно. Что случилось в вашей последней игре?
– Вратарь «Коньяспора» упал, его партнеры остановились и попросили выбить мяч за пределы поля, но наш Райан Донк метров с сорока пробил в ворота. После этого фанаты просто с ума сошли. Я сказал своим ребятам, что так нечестно, и попросил дать «Коньяспору» забить.
А через двадцать минут в наши ворота назначили пенальти – хотя мяч попал нашему защитнику Сари за пределами штрафной. Я посмотрел на их тренера, и он объяснил мне: «Ну мы же вылетаем». После игры я взял ответственность за поражение на себя, и президент клуба попросил меня уйти в отставку. Но я с ним до сих пор дружу.
– Одним из ваших клубов управлял владелец медицинского центра. Говорят, он докучал вам советами.
– Не мне, а игрокам. «Вот так бей. Почему так не бьешь?» Я спросил: «Ты гинекологу тоже советы даешь? А хирургу?» – «Нет». – «А почему объясняешь футболисту, как бить штрафные?»
– После переезда в Ташкент вы поставили узбекскую кухню выше грузинской. Какое блюдо любимое?
– Мне все в ней нравится – я же гурман. Так сильно понравилась, что теперь нужно сбрасывать пять килограмм.