Одинокие дни
Михаил Сергеевич сидел в своём потёртом кресле, рассматривая пожелтевшие фотографии. С них улыбалась молодая женщина с короткой стрижкой - его Нина. Двадцать лет прошло, как её не стало, а он всё никак не мог привыкнуть к одиночеству.
Солнечный луч скользнул по старому серванту, высветив слой пыли. Раньше здесь всё блестело - Нина следила за чистотой. А теперь... Теперь ему всё равно.
В дверь позвонили. На пороге стояла женщина лет шестидесяти в строгом платье:
— Здравствуйте, я Галина Петровна, ваша сиделка.
— Не нужна мне никакая сиделка, — буркнул Михаил Сергеевич. — Сам справляюсь.
— Ваша дочь настояла, — спокойно ответила женщина, проходя в квартиру. — После инсульта вам нужна помощь.
— Танька что ли? — он хмыкнул. — Раз в полгода позвонит, и то ладно. А теперь забота проснулась.
Галина Петровна осмотрелась. В квартире пахло лекарствами и нежилым духом. На столе - немытая посуда, на подоконнике - засохший фикус.
— Давайте начнём с уборки, — предложила она, снимая жакет.
— Не трогайте ничего! — вскинулся Михаил Сергеевич. — Всё должно оставаться как есть.
— Как при Нине Васильевне? — тихо спросила Галина Петровна.
Он удивлённо посмотрел на неё:
— Откуда вы...
— Татьяна рассказала. Сказала, что вы так и живёте в прошлом, ничего не меняя.
— А что менять-то? — он отвернулся к окну. — Жизнь прошла. Теперь доживать осталось.
— Не скажите, — Галина Петровна достала из сумки лекарства. — Время ваше принимать таблетки.
— Да толку от них, — проворчал он, но таблетки взял.
День тянулся медленно. Галина Петровна методично наводила порядок, стараясь не трогать личные вещи. Михаил Сергеевич следил за ней исподлобья, готовый в любой момент вспылить.
— Обед готов, — сообщила она через пару часов. — Суп и котлеты.
— Не хочу.
— Надо, Михаил Сергеевич. С лекарствами на голодный желудок нельзя.
Он нехотя поплёлся на кухню. Суп пах вкусно, но признавать это он не собирался:
— Нина по-другому готовила.
— Конечно, — спокойно согласилась Галина Петровна. — У каждой хозяйки свои секреты.
После обеда она помогла ему умыться и переодеться. Он сопротивлялся, ворчал, но она терпеливо делала своё дело.
— Зачем вы здесь? — вдруг спросил он. — Денег не хватает на пенсии?
— Работаю, потому что могу помочь, — просто ответила она. — А вам помощь нужна, хоть вы и не признаёте.
— Вот ещё! Не нужна мне ничья помощь. Сам проживу как-нибудь.
— Как же, проживёте, — она кивнула на немытую посуду. — Вторую неделю, небось, тарелки не мыты.
— А вам-то что? — огрызнулся он. — Деньги получаете - вот и делайте, что положено. А в душу не лезьте.
Галина Петровна промолчала. Она уже привыкла к таким пациентам - одиноким, обозлённым на весь мир. Время покажет, кто кого переупрямит.
Вечером, собираясь домой, она сказала:
— Завтра в девять буду. Приготовлю завтрак, потом пойдём гулять.
— Никуда я не пойду!
— Врач прописал прогулки. Значит, пойдёте.
В её голосе появились стальные нотки. Михаил Сергеевич хотел возразить, но почему-то промолчал. А когда за Галиной Петровной закрылась дверь, вдруг почувствовал странную пустоту.
Он снова сел в своё кресло, взял фотографию Нины:
— Вот, старуха, навязали на мою голову. Говорит, гулять поведёт. Как будто я сам не могу...
Но где-то в глубине души шевельнулось что-то - не то надежда, не то страх.
Первый треск льда
Прошла неделя. Михаил Сергеевич постепенно привыкал к новому распорядку. Каждое утро Галина Петровна приходила ровно в девять, готовила завтрак, помогала с гигиеной, заставляла делать упражнения.
— Руку выше поднимайте, — командовала она. — Не ленитесь, после инсульта нужно разрабатывать.
— Да какой толк? — ворчал он, но руку поднимал.
В то утро она пришла с пирогом:
— С яблоками. Сама пекла.
— Нина с вишней любила печь, — машинально отозвался он и вдруг осёкся.
Галина Петровна присела рядом:
— Расскажите о ней.
— Зачем? — он нахмурился.
— Иногда полезно говорить о тех, кого любим. Чтобы помнить.
Михаил Сергеевич долго молчал, глядя в окно. Потом тихо начал:
— Познакомились на танцах. Она такая была... лёгкая, светлая. Косы до пояса, смеётся всё время.
— А вы?
— А я? — он усмехнулся. — Инженер молодой, очкарик. Думал, не глянусь такой красавице. А она сама подошла, пригласила на белый танец.
Он замолчал, погрузившись в воспоминания.
— Трудно одному, — мягко сказала Галина Петровна.
— А вы что, знаете? — вскинулся он.
— Знаю, — она впервые за всё время позволила себе вздох. — Мой Петя рано ушёл. Тридцать лет всего было.
— Что случилось?
— Авария. Он спасатель был, на вызов спешил. Гололёд, встречная машина...
Теперь молчали оба. За окном шелестели тополя, где-то во дворе играли дети.
— Чай совсем остыл, — спохватилась Галина Петровна. — Давайте новый заварю.
— А я думал, вы просто... — Михаил Сергеевич замялся.
— Что просто? Деньги зарабатываю? — она улыбнулась. — И это тоже. Но главное - не люблю, когда человек в одиночестве мается.
На кухне что-то загремело - она мыла посуду. Михаил Сергеевич смотрел на её спину, затянутую в строгое платье, и думал, что, наверное, зря он так резко с ней в первый день.
— Кстати, — Галина Петровна обернулась, — я там на окне фикус заметила. Может, попробуем его реанимировать?
— Да куда там, засох совсем.
— Ничего не засох. Обрежем сухие ветки, подкормим... Я в молодости на станции юннатов работала, знаю толк в растениях.
Он хотел буркнуть что-то вроде "делать вам нечего", но почему-то сказал:
— Нина его двадцать лет растила.
— Вот видите, — Галина Петровна поставила перед ним свежий чай. — Значит, надо спасать. В память о Нине Васильевне.
Вечером, когда она собиралась уходить, Михаил Сергеевич вдруг спросил:
— А фотографии... фотографии его остались?
— Петины? — она достала из сумки потёртый бумажник, вынула снимок. — Вот, единственная, что с собой ношу.
С фотографии улыбался молодой парень в форме спасателя.
— Красивый был, — искренне сказал Михаил Сергеевич.
— Да, — она бережно убрала снимок. — Знаете, я после него замуж так и не вышла. Всё думала - как же можно другого полюбить?
— Понимаю, — тихо сказал он. — Я тоже... не смог.
Они помолчали. Потом Галина Петровна встрепенулась:
— Ну, до завтра. Не забудьте вечером таблетки принять.
— Не забуду.
Когда она ушла, Михаил Сергеевич долго сидел в кресле, глядя на фикус. Может, и правда попробовать его спасти? Нина бы порадовалась.
Первые шаги
Весеннее солнце заглядывало в окна квартиры. Фикус на подоконнике выпустил новые листочки - Галина Петровна оказалась права, растение ожило. Как и сам Михаил Сергеевич.
— Сегодня идем гулять, — объявила она, помогая ему надеть куртку. — В парке сирень зацвела.
— Далеко идти, — проворчал он по привычке, но без прежней злости.
— Ничего, потихоньку дойдем. Вам полезно.
В парке было тихо. Только птицы щебетали в ветвях да где-то вдалеке играли дети. Михаил Сергеевич шел медленно, опираясь на трость и руку Галины Петровны.
— Вон на той скамейке мы с Ниной всегда сидели, — вдруг сказал он, останавливаясь. — Она вязала что-нибудь, а я газету читал.
— Давайте присядем, — предложила Галина Петровна. — Отдохнем.
Скамейка была та же - старая, деревянная, с облупившейся краской. Михаил Сергеевич провел рукой по доскам:
— Представляете, сорок лет прошло, а она всё стоит.
— Крепкая, — кивнула Галина Петровна. — Как ваша любовь.
Он искоса взглянул на неё:
— А вы... вы часто Петю вспоминаете?
— Каждый день, — она достала из сумки термос. — Но уже без боли. Просто с благодарностью за то счастье, что было.
Они пили чай из термоса, молча глядя на цветущую сирень. Где-то вдалеке играла музыка - видимо, в парке проходил концерт.
— Нина вальс любила, — вдруг сказал Михаил Сергеевич. — Всё просила, чтобы я с ней танцевал. А я стеснялся, неуклюжий был.
— А сейчас потанцевали бы?
— В моем-то состоянии? — он невесело усмехнулся. — Куда мне теперь...
— А давайте попробуем, — она встала и протянула ему руку. — Потихоньку, под эту музыку.
— Да вы что! — он замахал руками. — Люди же смотрят!
— И пусть смотрят, — улыбнулась Галина Петровна. — Разве это важно?
Он неуверенно поднялся, опираясь на трость. Галина Петровна осторожно положила руку ему на плечо. Они медленно закружились под далекую музыку.
— Видите, получается, — тихо сказала она.
Михаил Сергеевич молчал, боясь спугнуть момент. Давно забытое тепло разливалось в груди. Он вдруг почувствовал себя молодым, словно эти сорок лет не прошли.
Но тут музыка стихла. Галина Петровна мягко отстранилась:
— Пора возвращаться. Вам нельзя долго на солнце.
— Подождите, — он удержал её за руку. — Галина Петровна, я...
— Не надо, — она покачала головой. — Вы просто соскучились по теплу. Это пройдет.
— Нет, вы не понимаете...
— Понимаю, — она грустно улыбнулась. — Лучше, чем вы думаете. Но я здесь чтобы помогать вам, а не...
Она не договорила, но он понял. Понял и устыдился своего порыва. В самом деле, что он себе возомнил? Старый больной человек...
Домой шли молча. У подъезда Галина Петровна сказала:
— Завтра я возьму выходной. Придет другая сиделка.
— Почему? — он почувствовал, как сжалось сердце.
— Так будет лучше, — твердо сказала она. — Нам обоим нужно подумать.
Весь вечер Михаил Сергеевич просидел у окна, глядя на цветущую сирень в парке. На душе было тяжело и пусто. Он достал фотографию Нины:
— Что же я делаю, а? Совсем из ума выжил...
Но фотография молчала. А в голове все звучала та далекая музыка и чувствовалось тепло руки на плече. Как же быть? Как быть, когда в семьдесят два вдруг понимаешь, что сердце еще способно любить?
В дверь позвонили. На пороге стояла дочь:
— Папа, что случилось? Галина Петровна позвонила, сказала, что увольняется...
Вторую часть рассказа опубликую сегодня вечером. Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить завершение истории.