Маленькая Света всегда мечтала, чтобы родители ею гордились. Когда она была ещё совсем ребёнком, каждый её рисунок, каждая пятёрка в дневнике и даже аккуратно убранная постель были попыткой заслужить хотя бы один положительный взгляд. Или доброе слово от матери и отца. Но, к сожалению, тут, в её мире, мама и папа словно не замечали её стараний. А если и замечали, то только чтобы указать на очередной недостаток.
– Это что за каракули? Ты собираешься стать художницей? – усмехалась мать, низко наклоняясь над тетрадью со школьным рисунком. Света напряжённо стояла рядом, вытянув руки по швам, как солдат на докладе.
– Я же тебе говорила, что надо учить математику, а не этими глупостями заниматься.
– Я старалась... – тихо произнесла девочка, чувствуя, как в горле застревает ком.
– Не оправдывайся. Если старалась, сделала бы нормально! – резко отрезала мать.
Папа добавлял масла в огонь своим холодным молчанием. Он никогда не стоял на её стороне. Если мама ругала – значит, она права. А если мама кричала – то, выходит, дочь и правда заслужила. Его единственной реакцией на такие сцены были короткие броски взгляда от телевизора в сторону кухни.
В свои двенадцать лет Светлана категорически не понимала, почему же она такая... неправильная. Любая другая девочка на её месте наверняка просто бы перестала пытаться. Зачем угождать тому, кто всё равно оценивает тебя с пренебрежением? Но не она. Вечерами Света садилась за уроки раньше времени, старалась чистить картошку аккуратнее. И даже дышать старалась тише, только бы не злить мамочку. Да, и порой ей даже удавалось не получить выговор, но ни разу, ни одного раза ей не сказали: «Ты молодец».
Единственным укромным местом для ребенка была её маленькая комната. Здесь она могла тихо мечтать, представляя, как однажды весь мир изменится. Она перестанет бояться выйти за пределы учебников или вытирания пыли, а будет делать то, что захочет. Может быть, станет художником. Или библиотекарем. Или кем-то ещё, кому не нужно бесчисленное одобрение от тех, кто на тебя даже не смотрит.
Но реальность снова и снова врывалась шумными криками матери.
– Ты живёшь в моей квартире, сидишь на моей шее! Пока не научишься что-то делать нормально, никто тебя не будет любить! Даже муж, если такой дурак вообще найдётся.
Обычно после таких слов Светлана уходила в свою комнату, и забивалась в угол, садясь на пол как загнанная собачка. А иногда смотрела в окно, прижимая к груди обувную коробку. В этой старой коробке она хранила всё, что хоть немного согревало её сердце: детскую книжку с потрёпанными страницами, маркер, которым она однажды нарисовала портрет их старой кошки, и несколько засушенных цветов-одуванчиков. Это были её маленькие сокровища – воспоминания о тех редких моментах, когда она улыбалась.
Годы шли, но ничего не менялось. Подростковые фантазии постепенно сменились жесткими мыслями о том, что все в этой квартире ломают её изнутри. Поступив в университет, Света решила окончательно уехать из дома. Она собрала сумку за несколько минут, слыша, как в гостиной родители спорили из-за сломанного пульта, и направилась к двери.
– А ты что, съезжаешь от нас? – окликнула её насмешливо мать, вытирая руки полотенцем с кухни. – Только и мечтаешь из дому сбежать. Думаешь, без нас ты что-то значишь? Вот и посмотрим, сколько протянешь, неумеха.
Эти злые и обидные слова словно уколы отзывались в сердце девушки. Но, впервые за долгие годы, она не ответила и ничего не возразила. Просто взялась за дверную ручку и закрыла за собой дверь. Тихо, бесшумно – не так, как ранее хлопала дверьми в приступах отчаянной обиды. Сейчас это было другое. Спокойствие. Решимость.
Светлана выбрала скромное общежитие вдалеке от родного города, и каждый её день был наполнен странной, но приятной пустотой. Никто не кричал, не унижал и не издевался. Никто не требовал объяснить, почему она забыла купить хлеб. Никто не называл её неумехой.
Она ела, что хотела – пусть это всего лишь макароны с кетчупом или свежие булочки из ближайшей пекарни. Она рисовала. Иногда даже ставила свои картины на окно, чтобы другие могли видеть. И она улыбалась – настоящая, тёплая улыбка, какая раньше возникала только в её мечтах.
Со временем к ней пришло понимание: её детство не обязательно должно было быть таким. Её собственная ценность никогда не зависела от того, как громко на неё кричала токсичная мать или насколько хмуро молчал отец-подкаблучник. С каждым днём она училась быть самостоятельной, одновременно признавая, что её «травмы из дома» всё ещё преследуют её.
Однажды, через несколько лет, Светлана получила неожиданное сообщение. На экране телефона замигало имя матери.
– Светка, ты совсем про нас забыла? Мы тебя вырастили, кормили и поили, а ты даже не приезжаешь. Ты никчемная и безответственная дочь.
Читая это сообщение, молодая женщина почувствовала, как внутри снова закипает гнев. Но с ним больше не было подавленного чувства вины. Просто глухая пустота.
Она долго смотрела на экран, а потом удалила сообщение. В этот раз – без слёз, без дрожи в руках, без тяжёлых дум. Она знала, что не обязана возвращаться в прошлое. Она прожила достаточно страданий, чтобы понять главное: чья-то нелюбовь – это их вина, а не её.
Светлана и дальше шла по жизни с этой мыслью. Она искала своё счастье – среди картин, книг, спокойных вечеров с друзьями и уверенности в том, что больше её никто не заставит чувствовать себя маленькой и ненужной. Потому что она больше не пыталась угодить тем, кто не хотел её слушать. Свою вторую половинку она так и не встретила, боялась попасть в такие же токсичные отношения, какие были у ее родителей. А позже удочерила маленькую девочку из детского дома, подарив ей все тепло своей нерастраченной любви.
А вы как считаете, правильно ли поступила Света, не ответив своей матери?