Любимая тема борцов с самодержавием – обличение жестокости царизма. Причём чувствительную интеллигентную русскую публику потрясали не только беспощадные методы в отношении уголовных преступников – например, в ужасы царской каторги входило, согласимся, жестокое наложение клейма на лицо. Клеймение в Российской Империи было прекращено одновременно с отменой телесных наказаний императором Александром Вторым Освободителем в 1863 г., чуть раньше оно было отменено во Франции – в 1832 г.
В Британии до конца XVIIIв. клеймо широко применялось для обозначения типа совершенного преступления, например, SS (Сеятель мятежа), F (Мошенник), B (богохульник), M (Злоумышленник) и R (Разбойник).
Британский военный трибунал имел право, кроме другого наказания, наложить на дезертира клеймо в виде буквы D, причем «такая буква должна быть длиной не менее дюйма». Это правило было отменено только в 1879 году.
Но Россия, конечно, полна самодержавных жестокостей!
После смерти Петра I, при котором смертная казнь применялась в 123 статьях, наступает полоса либерализации. Примерно в то самое время, когда императрица Елизавета благодушно решила вовсе никого не умерщвлять, в Англии существовала практика после казни расчленять и демонстрировать части тела политических преступников в разных городах (в чем никакого особого варварства никто и не усматривал!).
Екатерина II подписала указ о смертной казни Пугачёву, назвавшему себя императором Петром, и казнила подпоручика Мировича, пытавшегося освободить Иоанна Антоновича, попавшего на престол младенцем после смерти Анны Иоанновны и потом более 20 лет находившегося под стражей. Оба, и Пугачёв, и Мирович, «замышляли на государыню» и были политическими преступниками – уголовных в России смертью не казнили.
Что происходит с казнями в «просвещённой Европе»?
В Британии с 1770 по 1830 гг. было вынесено около 35 000 смертных приговоров, из которых 7000 были приведены в исполнение. Самому молодому «преступнику» было 9 лет. Причём только с 1868 года, согласно принятому тогда закону, казни перестали быть публичными, стали проводится за стенами Ньюгейтской тюрьмы, без доступа общественности.
Практически в то же время, когда 5 декабристов в России были повешены за мятеж, в Британии в 1820 году 5 участников заговора были повешены и обезглавлены за планирование убийства премьер-министра.
Во Франции Уголовный кодекс Наполеона 1810 г. вводит смертную казнь на гильотине за посягательства и заговоры против императора и его семьи с предварительным отсечением кисти правой руки, причём публичные казни при стечении зрителей были нормой и продолжались в культурной столице Европы до 1939 г.
К политическим преступникам отношение «проклятого царизма» не соответствует представлениям о беспощадности и жестокости.
«Жестокая расправа» с декабристами действительно впечатляет: случай, когда из около 600 прикосновенных к делу о вооруженном мятеже казнят пятерых, и менее ста попадает на каторгу, с трудом представим для европейских стран того времени. М. С. Воронцов, генерал-губернатор Новороссии, член Государственного совета и Верховного уголовного суда над декабристами, размышляя о казни, произнёс: «Ни в одной другой стране дело пятью виселицами бы не ограничилось».
Огромную роль в создании образа «беспощадной тирании» самодержавия сыграла русская культура.
Картина «Утро стрелецкой казни» В.И. Сурикова выставлена 1 марта 1881 года – в этот день террористами-народовольцами был убит император Александр II. Мы ощущаем невероятное напряжение: гибнут люди, не чувствующие себя виновными, это их ломает царь ради своих замыслов, народу непонятных.
И на картине И.Е. Репина «Иван Грозный и сын его Иван» перед нами не могучий правитель великого государства – испуганный, почти безумный старикашка, вдруг осознавший трагические результаты своего правления: одиночество, страх, смерть...
Наша великая гуманистическая литература не могла пройти мимо жестокостей самодержавия.
Конечно, людям, «проходившим» в школе рассказ Л.Н. Толстого «После бала» и не встречавшим рассказов, допустим, о процедуре «килевания» в английском флоте (наказание, заключавшееся в протаскивании провинившегося при помощи подкильных концов с борта на борт под днищем корабля. Могло проводиться с задержкой под килем и без задержки. Килевание часто приводило к смерти наказуемого ), естественно полагать, что в русской армии наказания были более жестокими, чем в других. Идти сквозь строй, конечно, удовольствие небольшое, однако в дозах, теоретически способных привести к смерти, оно назначалось за такие проступки, за которые в любой европейской армии однозначно вешали или расстреливали, а уж наказывали физически не менее жестоко.
Например, в Палате общин в 1826 г. мистер Юм предложил рассмотреть возможность отмены порки в армии, упирая на опыт Франции и вопрошая: «Неужели наш солдат может сражаться эффективно только в случае, когда ему грозит жестокое наказание?»
В ответ господа Смит и Мюррей утверждали, что порка вполне эффективна, и «не стоит отменять то, что хорошо работает».
В прусской армии офицеры проводят экзекуции тростью, часто с железным набалдашником. В Бельгии практикуется привязывание провинившихся солдат к перекладине, при этом на ноги подвешивается 32-фунтовое ядро. Разве это не вид телесного наказания? Да, вроде обошлись без порки, но выломанные суставы и сломанные фаланги пальцев – это разве не истязания?
Мюррей добавил: «Именно дисциплине нашей армии мы обязаны империей, а дисциплину поддерживают жестокие телесные наказания. Отказаться от последних – это первый шаг к гибели империи. Кроме того, в нашей армии есть процент людей, которых можно охарактеризовать как низких и бессердечных, и на них ничем, кроме плетей, повлиять невозможно».
Полковник Джонстон добавил, что «получить нормальное поведение от солдата можно только тогда, когда его предварительно хорошенько высекли».
Уилсон заметил, что в русской армии для порки используют трости, которые гораздо гуманнее английских плетей-девятихвосток («кошек»), поскольку «один удар «кошкой» равен пяти ударам палкой».
Но талант Л.Н. Толстого привёл к тому, что юный читатель навсегда запомнил невероятный контраст: герой рассказа не может заснуть – в нём продолжает звучать мелодия мазурки, он вспоминает удивительные глаза девушки и её нежный голос... и вдруг врывается с площади резкий, визгливый, раздражающий звук флейты: «Татарина за побег гоняют!» – и навсегда запомнится страшная, окровавленная спина несчастного солдата и его безумный всхлип: «Братцы, помилосердствуйте!» И останется в памяти одно: царская армия – это ужас, бессмысленная жестокость и издевательство над человеком.
А в реальности жестокое обращение с нижними чинами отнюдь не поощрялось: Савватий, дед М. Горького по отцовской линии, человек столь крутого «ндрава», что в эпоху Николая Первого из солдат дослужился до офицера, но был разжалован, выгнан со службы с лишением чинов и дворянства и сослан в Сибирь «за жестокое обращение с нижними чинами».
За что наказывали шпицрутенами (это ореховый или ивовый прут)?
Есть положение устава от 1863 года, в котором командир роты мог назначить подчиненному наказание в виде 15 ударов, командир батальона — 25 ударов, полковник — до 50 ударов (то есть в рассказе Толстого – художественное преувеличение, гипербола, но ведь запомнилось намертво!). В порядке судебного наказания допускалось до 200 ударов розгами, но не более того. За что наказывали? Удары шпицрутенами назначались за:
1) «Нерадивость на строевых учениях» или неаккуратность форменной одежды (100 ударов).
Напомню: про Первую мировую войну обычно рассказывают, что солдаты приезжали на фронт босые и даже без шинелей. Генерал Брусилов, твёрдо зная, что мобилизованные получают полное вещевое довольствие, столкнулся с тем, что солдаты просто меняли сапоги, ремень и шинель на самогон («Эх, ничего не дорого, один раз живём и всё равно умрём!»). Поэтому генерал построил полк, приказал вывести раздетых и дать им по 100 ударов – больше раздетых солдат у него не было.
2) Пьянство (300-500 ударов)
3) Воровство (500 ударов)
4) Побег (первый побег 1500 ударов, второй 3000, а третий 5000 ударов).
Но под наказанием шпицрутенами можно было скрыть смертную казнь. Например: в 40-е годы XIX века в Новороссии к 6000 ударов приговорили двоих солдат, которые дезертировали из армии и убили шестерых человек, включая девочку 10 лет. Смертная казнь на тот момент уставом не была предусмотрена, поэтому ублюдков просто забили насмерть.
При взгляде на реалии имперского периода заметно, что «российский самодержавный режим» к самообороне против «врагов внутренних» относился довольно наплевательски, и его карательная практика была сильно ниже нормы, если брать за таковую практику европейских стран.
Власть, казнившая более чем за полтора столетия до начала XX в. меньше сотни своих политических противников, вполне заслужила, чтобы её не боялись. При этом политические преступники в то время находились в привилегированном положении по сравнению с уголовными (стало наоборот только после прихода «политических» (большевиков) к власти, когда уголовники были признаны «социально близкими» и натравлены на «политических»). Жандармы не имели права заставлять «политических» работать, с ними говорили на «Вы», позволяли всякие недозволенные уголовным вольности.
Ссыльный поляк Студницкий вспоминал:
– Надзор был. Каждое утро. Но я до поздней ночи писал, а утром спал. Иногда только сквозь сон слышал, как надзирающий тихо стучится к хозяйке и спрашивает: «Его благородие спят ещё?»
– Правительство платило мне на жизнь 8 рублей в месяц. Квартира с полным содержанием стоила 7 рублей. Из дому мне присылали 10 рублей в месяц. Можно было ходить, совершать дальние прогулки, охотиться. Воздух очень здоровый. Но я не охотился. В Минусинске была богатая библиотека. Раз в месяц нанимал тройку, ехал, набирал кучу книг, читал и писал. Там я написал свою книгу о Сибири. Писал статьи в газеты.
Напомню: Ульянов, брат человека, казнённого за покушение на царя, сам активный революционер, ехал к месту ссылки не в арестантском вагоне, а в пассажирском (жандармы, наивные люди, не придумали формулировку «член семьи врага народа» – и затем лишение всех прав!)
Для обеспечения ссыльных царское правительство платило им 8 рублей в месяц. Владимиру Ильичу этого вполне хватало, чтобы снимать комнату и полноценно питаться, в том числе каждый день иметь не только хлеб, но и мясо. Уже через четыре месяца он писал домой: «Здесь все нашли, что я растолстел за лето, загорел и смотрю совсем сибиряком. Вот что значит охота и деревенская жизнь!» Ссыльный с ружьём на охоте? А полиция куда смотрит? А есть свидетельство о венчании? Или «благородному человеку верят на слово»?
Весной 1898 года в Шушенское приехала гражданская жена Ленина и его соратница по «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса» Надежда Крупская. Пробыв несколько месяцев в тюрьме, она также была приговорена к ссылке, но написала заявление о желании отбывать ссылку вместе с мужем. Власти разрешили! Господи, и всё это называлось кровавым царским режимом!
Кстати, именно «проклятое самодержавие» соединило любящие сердца: через три месяца полицмейстер поставил перед Ленином ультиматум: «Либо венчайтесь, либо Крупская уедет в Уфу».
Чем же занимался сам Ленин, когда на его столе была сытная и здоровая пища, огород и кухня лежали на теще, а ночью его согревала в постели молодая жена? «Заложник режима» предавался в Шушенском всевозможным занятиям. Например, выстругивал шахматы из коры, расчищал на реке каток – с детства любил коньки. С охоты он приносил тетеревов, зайцев и уток.
И очень много работал над рукописью – свой известный труд «Развитие капитализма в России» Ульянов написал именно в Шушенском, опираясь на 583 источника.
Жандармы смотрели на социал-демократов сквозь пальцы, искренне считали социалистов совершенно безопасными чудаками, способными только спорить.
Если это ссылка, то что такое курорт?
Когда в ходе событий 1905–1907 гг. режим впервые столкнулся с массовым вооруженным терроризмом и вооруженными выступлениями, то если доходило до стрельбы, потери сил правопорядка обычно были большими, чем революционеров, а действия властей – крайне неуверенными.
В целом в 1905–07, по подсчётам историков, жертвами революционного террора стали более 13 тыс. человек, в ходе карательных экспедиций (1905–06) и по решениям военно-окружных (1906–10) и военно-полевых (1906–07) судов убиты и казнены около 5 тыс. человек.
Подавление внутренних беспорядков во время войны самым суровым образом – практика не только совершенно логичная, но для любой европейской страны вполне обычная.
Во Франции в 1914 г. с началом мировой войны парижских хулиганов, бандитов и т.п. беспокойный элемент, могущий осложнить оборону, вывезли за город и перестреляли; можно представить, как бы обошлись с теми, которые вздумали бы «превращать войну империалистическую в войну гражданскую». Социалиста Жана Жореса за антивоенную агитацию просто пристрелили накануне начала войны – и больше антивоенных выступлений «революционеров» во Франции не было! Убийца Жореса был приговорён к пожизненному заключению, но в 1919 г. был оправдан: суд определил, что убийство противника войны – это вклад в победу!
А когда в 1917 г. после неудачного наступления во французской армии начались откровенные мятежи (целые дивизии в окопах отказывались наступать, другие требовали не посылать на фронт!), командование пошло сразу двумя путями – и кнутом, и пряником: около 20 тысяч солдат были арестованы, многие из них получили реальные тюремные и даже каторжные сроки (амнистированы в1925 г.), а более 300 «зачинщиков» казнены по приговорам военных судов, но вместе с этим командование ввело массовые отпуска, демобилизовало самые старшие сроки призывов, более того, пообещало, что до прибытия американской армии больше наступлений не будет!
В Британии точно так же долго не размышляли: когда в 1916 г. ирландцы решили воспользоваться ситуацией и отделиться, с ними поступили предельно жёстко.
В Пасху 1916 года ирландские националисты начали вооруженное восстание против британского правления в Ирландии. Вопрос, были ли германские деньги у большевиков в России, считается спорным, а вот в Ирландии германские деньги точно были, больше того, английский морской патруль перехватил транспорты с оружием для «Ирландского республиканского братства». Но оружие всё-таки нашлось, в Дублине начались бои с применением артиллерии: потери британцев составили 120 убитыми и примерно 400 ранеными. Из Ирландских добровольцев и Ирландской гражданской армии около 60 человек были убиты, погибло более 180 гражданских, правда, многие из них были застрелены во время грабежа магазинов.
Закономерный вопрос: что, афффтарок против борьбы патриотов за независимость?
Считаю, что нужно прежде договориться об одинаковом подходе к «борьбе патриотов». Чеченцы, ингуши, калмыки, ряд других народов, в разгар Отечественной войны поддерживавшие немцев и откровенно выступающие против Советской власти, были депортированы в казахстанские степи, и это воспринимается как законная мера правительства. А «ирландские патриоты», в разгар Мировой войны поднявшие мятеж против власти, герои, ведь борются против «проклятых англосаксов»?
Все государства уверенной рукой подавляли попытки противодействия властям, но в России, что в 1905, что в 1917 – это непременно «ужасы царизма»?!
Довольно распространено мнение, что поведение большевиков после захвата ими власти было «ответом» на царившую до 1917 «гиперреакцию». Однако же режим, погибший от либерализма не столько прогрессивной интеллигенции (как полагают некоторые), сколько самой власти, вошел в историю кровавым чудовищем. Озаботься он своей безопасностью хоть на одну двадцатую так, как ею сразу же озаботились его могильщики, большевики, страна избежала бы ужасов гражданской войны.