Горячка боя, кажется, начала отпускать, нервное напряжение постепенно спадало. Мы шли в неизвестность, не давая себе передышки, но это было лучше, чем остановиться и со всей ясностью осознать полную отчаянность нашего положения. По сути, мы были похоронены заживо: и наружу никак не выйти, и здесь особо не заживёшься — запас кислорода в скафандрах, знаете ли, не бесконечен... Хорошо хоть шлемы можно переключить в режим очистки воздуха, использовать как противогазы. Первым об этом вспомнил, конечно же, Барб, и мы переключились на фильтрацию.
После первого глотка очищенного воздуха мне почудилось странное — как будто бы мы вдруг оказались на равнинах Пенелопы. С реальностью это ощущение, увы, не имело ничего общего: мы по-прежнему были в каменной западне. Мы шли по удивительно гладкому полу — словно его некогда выложили плитами. Грубые стены тоже намекали на рукотворность. Да и потолок... Фонари наших шлемов светили хорошо, но мы не сразу поняли, что попали не в пещеру, а в некий рукотворный тоннель. Да, грубая отделка стен и потолка придавала ему видимость дикой пещеры, но это была лишь видимость.
И было не понять, чем нам грозит это открытие. Не понять — спасение это наше или... наоборот? Да, вопрос с дыханием можно было считать решённым, но остальные вопросы настойчиво требовали ответов. Мы были переполнены решимостью их отыскать, но впереди нас ожидало... нет, это был какой-то сюрреализм! Будто бы мы попали в сюжетный твист плохонького фантастического романа. Посудите сами: откуда здесь взялся круглый металлический шлюз (величиной почти во весь тоннель), очень напоминающий вход в убежище? В убежище из легенд?! Из легенд, так и не получивших подтверждения за двести с лишним лет Великой радиационной зимы? Говорю же — сюр. И приглушённые электрические огоньки обрамляли его по диаметру этакой, как будто бы, праздничной гирляндой.
— Здравствуй, дедушка Мороз, у тебя красивый нос... — произнёс Барб загадочную фразу.
— А кто такой этот твой... — начал было я, но сержант оборвал мою тираду резким взмахом руки.
— Потом расскажу. А вы тоже это видите, да?
— Так точно, — синхронно на выдохе доложили Заесто.
— Мы про такое только от Старейшин наших на Луне слышали — про утерянные в веках Ковчеги Земли, — добавил Миник.
— Кто знает, — задумчиво произнёс я, — может, те мутанты — выходцы из этого... Ковчега? Может, тут сейчас в засаде дружки их сидят?
— Ковчег — это защита от радиации, — покачал головой Киник. — Там должны быть выжившие. Старейшины говорили, что эти убежища очень защищённые и самодостаточные. Нет там мутантов...
Мы все посмотрели на нашего командира, и я спросил у него:
— Думаешь, надо постучаться? Сомнительно это... вдруг и правда мутанты?
Барб хмыкнул и, не сводя взгляда со шлюза, бросил:
— А какие ваши предложения? Огласите сразу весь список, пожалуйста, чтобы время не терять.
Крыть мне было нечем.
В следующую секунду бесшумно, почти незаметно, открылись две металлические панели по бокам от шлюза. Прежде чем мы успели отреагировать, из проёмов выползли стволы пулемётов и с механической неумолимостью нацелились на нас. Неожиданно откуда-то, будто бы из самой стены, раздался сухой, хриплый голос:
— Кто вы такие?
Голос был не механическим, а вполне человеческим, и звучал он настороженно, будто бы обладатель этого голоса никогда не общался с чужаками и не знал, как реагировать на их появление. Мы замерли на месте, пытаясь оценить ситуацию.
Затишье длилось несколько мгновений, затем голос снова прорезал тишину:
— Кто вы такие?
Барб шагнул вперёд и спокойно отрапортовал:
— Экипаж челнока «Фурия-46». Потерпели крушение — тут, неподалёку. Связи с базой нет. Нужна помощь.
Голос, всё ещё хриплый, но менее настороженный, снова раздался из стены:
— Что у вас за база?
— Космическая станция «Аврора», — последовал ответ Барба. — Мы — метеорологическая разведка. А вы кто? И что это за место?
— «КОВЧЕГ-17». Комплекс Обороны и Выживания Чрезвычайной Готовности, — выдала стена после недолгой паузы, и пулемёты убрались обратно в свои норы.
Это, чёрт возьми, действительно был Ковчег.