- "Золото сделалось его страстью, идеалом, страхом, наслажденьем, целью" (Николай Гоголь, "Портрет").
Гоголя читаешь - и восхищаешься. Яркими его картинами, всегда сочными и густыми красками, объёмностью его фигур. Очень живо получается писать у него: будь то эпические полотна, или мелкие бытовые зарисовки - во всём видно великого художника, всё дышит. Нет мёртвого текста у Гоголя, а потому даже нежить - легка на подъём, и уже сползает со страниц его произведений в нашу жизнь...
Вот и в повести "Портрет": не успевает заснуть молодой художник, как из картины карабкается в комнатушку страшный, дремучий старик, роняя по пути золотые червонцы, что раскатываются во все стороны по полу. И, вместе со стариком - вползает в комнату страх - до костей леденящий. И от страха этого скрючивается главный герой, сжимается в комок, - под хлипким, гнилым одеялом, - боится открыть глаза.
И мы читаем - и верим. До того страшно.
...
"Портрет" был написан в 1833-34-х годах, а отредактирован - спустя ещё восемь лет. В повести: рассуждение об ответственности творца, о лёгких деньгах, жажде наживы и собственном аде, которым расплачиваешься за такую жажду. Небольшая повесть, умещающаяся на полусотне страниц - и одно из сильнейших впечатлений от творчества Николая Васильевича.
Главный герой - молодой, талантливый художник Чартков. Суть его жизни - живопись. "Старая шинель и нещегольское платье показывали в нем того человека, который с самоотвержением предан был своему труду и не имел времени заботиться о своем наряде, всегда имеющем таинственную привлекательность для молодости" - пишет о своём герое Гоголь. Чарткова считают подающего большие надежды, ему пророчат будущее. "Вспышками и мгновеньями его кисть отзывалась наблюдательностию, соображением, шибким порывом приблизиться более к природе. «Смотри, брат, – говорил ему не раз его профессор, – у тебя есть талант; грешно будет, если ты его погубишь. Но ты нетерпелив. Тебя одно что-нибудь заманит, одно что-нибудь тебе полюбится – ты им занят, а прочее у тебя дрянь, прочее тебе нипочем, ты уж и глядеть на него не хочешь. Смотри, чтоб из тебя не вышел модный живописец. У тебя и теперь уже что-то начинают слишком бойко кричать краски. Рисунок у тебя не строг, а подчас и вовсе слаб, линия не видна; ты уж гоняешься за модным освещеньем, за тем, что бьет на первые глаза. Смотри, как раз попадешь в английский род. Берегись; тебя уж начинает свет тянуть; уж я вижу у тебя иной раз на шее щегольской платок, шляпа с лоском… Оно заманчиво, можно пуститься писать модные картинки, портретики за деньги. Да ведь на этом губится, а не развертывается талант. Терпи. Обдумывай всякую работу, брось щегольство – пусть их набирают другие деньги". И Чартков терпел. Работал. Часами мог простаивать перед картинами мастеров, увлечённо погружался в собственное творчество. Но, порой, и досада, и обида вырывалась, при виде очередного заезжего "модного" живописца, который не писал, погружаясь в бездны творчества, но просто сшибал деньгу. А Чарткову, в это же время, не на что было купить кистей. Как тут не озлиться и не начать презирать таких "живописцев", а заодно и всех тех, кто спешит к нему, заказать картиночку?
И именно в такой момент юноша, в старой картинной лавочке, среди рухляди, находит портрет мрачного старика, написанный "силой кисти разительной <...> Старик с лицом бронзового цвета, скулистым, чахлым; черты лица, казалось, были схвачены в минуту судорожного движенья и отзывались не северною силою. Пламенный полдень был запечатлен в них. Он был драпирован в широкий азиатский костюм. Как ни был поврежден и запылен портрет, но когда удалось ему счистить с лица пыль, он увидел следы работы высокого художника". Сторговавшись, Чартков уносит портрет в свою каморку - это станет завязкой невероятных событий, полных мистики и глубокой философии.
...
Николай Гоголь извечный "фаустовский" сюжет снабдил прекрасным дополнением: писатель не просто показал нам ещё одну версию "сделки с дьяволом", Гоголь попытался рассказать как дьявол сам "докатился" до такого - стал тем ужасом, заключённым в картине, способным даже теперь внушать страх, пробуждать страсть в деньгам, зависть и желчь. Да и дьявол ли то был? Может, просто несчастнейший из людей, всю жизнь свою посвятивший обману и наживе. А потому, обречённый хранить в себе - даже в нарисованном, - только зло. Человек - виновен, а на дьявола сваливает.... Нехорошо.
И Гоголь не был бы Гоголем, если бы не рассуждал об этом так, как умеет только он - никого не жалея. Всех награждая не самыми лучшими качествами, нелепыми привычками, смешными эпитетами. И страницу назад мы дрожали от ужаса, переживая ночные кошмары вместе с главным героем, сочувствовали ему. А сейчас корчим презрительно лицо, пока Чарский: рррраз! - и побежал по купцам, да лавочкам; рррраз!" - и шампанское сам себе подносит; рррраз!" - и в газетах пишут: "Виват, Андрей Петрович, хвала вам, художник"; И дамы, даже не дамы - дамочки (носочки вздёрнуты, сами надушены, пыжатся, пытаясь вспомнить имя Тициана): "ах, мужичок! Lise, Lise! мужичок в русской рубашке" - увидев наброски Чарткова, восхищаются, словно попали в зверинец, не иначе. И неужели не тошно самому художнику, двумя днями ранее презиравшего всех этих "модных живописцев" и их клиентов? Нет, не тошно.
...
И такая жизнь - нет, не жизнь, - предательство самого себя, страшное предательство своей сути, могла привести только к одному - к не менее страшной смерти. В мучениях, с видениями, грёзами, ужасами. И "труп его был страшен" напишет Гоголь в финале первой части. Значит, заслужил.
И не дьявол виноват в этом, о чём и расскажут нам далее. Не дьявол, но самые грязные и жестокие человеческие помыслы, способные сделать человека - не человеком. Заставить прожить так, что даже после смерти душа (есть ли там душа?) не покоя искать будет, но нести разрушение в чужие жизни. Посредством своего портрета - влиять, владеть, уничтожать и злорадствовать.
Но, читайте - Гоголь сделал интересно!
...
Повесть "Портрет" - очень цельная, яркая вещь. Здесь Николай Васильевич проявил свои писательские умения по полной: есть и элемент мистики, пробирающий очень и очень, есть множество бытовых зарисовок, раскиданных по произведению и добавляющих реализма, да и смеха тоже хватает. Не новый, казалось бы, сюжет "сделки" выглядит в повести свежо. А любовь самого Гоголя к живописи, знания писателя о предмете разговора, только углубляет произведение, делает его не поверхностной зарисовкой. В общем: Виват, Николай Васильевич!
P.S. Найдите в сети сохранившийся отрывок немого фильма "Портрет" за 1915-й год. Там всего 6-8 минут, но стоит посмотреть в одиночестве, ночью, выключив свет. Никакого "Астрала" не надо...
(Михаил Чебунин).
