Рождественский снег тихо падал на крышу старого деревенского дома, укутанного в пушистый покров белизны. Я приехал сюда накануне праздника, чтобы отдохнуть от городской суеты и погрузиться в тишину заснеженных просторов. Разложив дрова в печке, я отправился на прогулку по деревне.
Морозный воздух был пронзительно чистым, а снежная тишина, не нарушаемый никакими звуками, кроме отдаленного собачьего лая , окутывала все вокруг. Окна домов были темны, словно глаза, закрывшиеся на сон до наступления праздника. Казалось, что деревня замерла в ожидании чуда.
Вернувшись домой, я развел огонь, наполнив маленькую кухню теплом и ароматом горящего дерева . Приготовив скромный ужин, я уселся за стол и, устав от одиночества, смотрел на снежную равнину за окном. Вдали, полем из соседней деревни, шел кто-то, приближаясь к моему дому.
Это был Вовка, парень из ближайшей деревни. Он вошел в дом и, с сияющей улыбкой, сказал: "Приехал на Рождество! Пойдем, все собираются в нашей деревне, будем праздновать!"
Радость наполнила меня, словно теплый свет. Я согласился без проблем. Вместе мы отправились в соседнюю деревню. Там, у старой молоканки, уже горел большой костер, освещая веселые лица собравшихся.
Музыка заиграла, и люди начали петь рождественские песни, их голоса сливались с хрустом снега под ногами. Мы танцевали, играли в игры, смеялись и делились историями. Атмосфера была волшебной, полной душевного тепла и искренней радости.
Рождество в деревне прошло незабываемо. Я понял, что истинная суть праздника не в роскошных подарках и обильных столах, а в том, чтобы разделить его с близкими людьми, почувствовать тепло человеческого общения и единения.
С наступлением сумерек праздничные огни, весело вспыхивая, озаряли мирную деревушку. Жители, ликуя и шумя, веселились у молоканки. Песни, смех и запах жареного гуся витали в морозном воздухе.
Внезапно, нарушая праздничную тишину, раздался грубый рёв. Из ближайшей улочки появился Гера, местный пьяница, известный своим буйным нравом. Вид его был жалок: лохматые волосы, грязная борода и помутневшие от выпивки глаза.
"Что это, без меня тут Рождество справляете?!" - заорал он, размахивая огромной сосновой палкой. "Сволочи! Без меня праздник не праздник!"
Его слова были словно брызги холодной воды на раскалённый уголь. Праздничная радость мгновенно угасла. Гера, охваченный пьяным безумием, принялся швырять горящие поленья из костра, приставать к девушкам, грубо трогая их.
Не стерпев такого бесчинства, мужики деревни бросились на него, сбили с ног и вышвырнули за пределы праздника. Разозлённый Гера, словно раненный зверь, побрел к реке. Там, у новенького моста, построенного своими руками деревенскими жителями, он, охваченный злобой, принялся его ломать. Бревна хрустели и падали в воду, а Гера продолжал свою разрушительную работу до тех пор, пока мост не превратился в груду щепок.
Я, наблюдавший за этой сценой, был в отчаянии. Именно по этому мосту я переходил в свою деревню. "Что ты натворил?!" - закричал я, обращаясь к Гере. "Теперь как мне добраться домой?"
Гера лишь прорычал что-то бессвязное и скрылся в темноте.
Девушки, сочувствуя моему горю, предложили мне остаться у них на ночь. "Переночуешь у нас," - сказала одна из них. "А завтра днём обойдёшь вокруг и дойдешь до своей деревни."
Так, благодаря буйству пьяницы, праздник Рождества обернулся для меня вот таким. Я вынужден был провести ночь в чужой деревне, а о возвращении домой пришлось думать лишь на следующий день.