Все главы
Это третья часть трилогии
-Первая За Мостом Радуги
-Вторая 9 жизней
На Окне
Еще, утром до визита Хранителя, до того как проснулись большинство обитателей рая, когда на Окне собирались лишь самые рассветные котики, чьи хозяева слыли жаворонками в силу характера или работы, чья-то лапа отчаянно начала теребить Мусин хвост, свесившийся с ее любимого кресла.
Трюфель? Нет, он такого себе не позволит. Неужели проспала? Хранитель? А может котята забавляются? Вот эти, сорванцы, эти могут. Но мало ли у них других тут хвостов? Все же главная кошка. Это как учитель в школе. Добрая, но не мама, робеешь перед ней.
Муся открыла глаза и увидала изящную черную кошку с зелеными, пронзительными глазами и крошечным белым пятнышком на грудке, совсем маленьким. Она и трогала ее за хвост. Рядом сидел взволнованный ни на шутку Трюфель. Видимо, он знает что-то такое, о чем Мусе пока не известно.
Однозначно это вчерашняя Трюфельная «навсегдашка». Мошка.
Что могло случиться? Все было ясно с этой кисой, как белый день. Чем-то ее судьба схожа с жизнью деревенского ловеласа. Но поскольку жизнь была девятая, то вышла с менее трагичным финалом и естественным в силу возраста переходом сюда.
Кошка была на свободном выгуле, но стерилизованная, на знатных харчах и под присмотром хозяйки. Спать они ложились всегда только вместе, последние лет 5 так в обнимочку!
С точки зрения Муси – совершенно безупречная жизнь. Вот так самая. Когда ты живешь всю жизнь за городом, в сытости, беззаботности, при этом на вольной воле. И долго живешь. Счастливая девятая жизнь в ее глазах выглядела именно так.
Простая деревенская жизнь, с теплым домом и любимыми хозяевами. Вот как у нее на даче была. Только чтобы всегда, круглый год. В городе, когда три комнаты стало, вроде терпимо вполне было.
Пока туда пройдешь, пока сюда, пока там полежишь, пока тут – и день завершился. А вот когда сначала была одна… комнатка и без прогулок совсем, дача казалось чем-то, чем людям кажется шикарный курорт. Но у Муси отпуск выходил подлиннее, люди могли бы смело завидовать.
А тут - прекрасная такая себе девятая жизнь. Трюфель уж доложил, что уговаривать с дедушкой вместе ждать бабушку даже и не пришлось, просто сообщил об этом.
Теперь же кошка сама не своя. Аж дрожит вся. Что могло случиться? Это же рай. Чтобы что-то страшное могло стрястись уже здесь и представить сложно.
Увидела Мусю… и твердит одно – мне надо к Богу, мне надо к Богу. Это я виновата, я виновата. Мне надо к Богу, мне надо к Богу…И ничего из ее сбивчивого монолога не понять…
Оказалось, что перемена с ней на Окне вдруг приключилась, где сразу проситься к главному коту начала… А как Трюфеля Хранитель вызвал, так ему уже давай уже о Боге твердить.
С Ангелом говорить не стала, видно решила, что Трюфель главнее. Вот глупышка. Его недочет. Надо лучше объяснять новичкам, кто такой Хранитель Окна что Хранители, все до единого важнее главных котов.
Он на это не упирал, чтобы их зря не беспокоили. Чтобы сначала к нему или к Мусе, а он уж решал, нужен тут какой Хранитель или даже сам Кошачий Бог или нет.
Но тут кот понимал, что если что-то новенькая увидала в Окно, а это скорее всего, то Хранитель Окна именно тот, к кому стоило обращаться за помощью первым. Главного кота так главного кота…Правда Трюфель считал себя лишь помощником, заместителем, главной кошки, а не совсем главным котом, но это было сейчас не важно. Сейчас бы хоть что-то понять для начала.
Все смешалось в путанной речи. Какая-то Лизонька, какая-то Падла, какой-то велосипед, дорога, больница, снова Падла.
Из того что знала о кошке Муся никаких Лизонек и Падл в ее семье не было.
Хозяйку Ниной Степановной величали, сына ее Михаилом, он в городе жил, внука Витьком, деда, что тут обитает тоже Виктором, в честь него внучка и назвали.
И что это за имя такое Падла? Даже для кошки не годное. Это ж ругательство. Нюрка так на корову свою ругалась, когда та в сарай не шла. Три коровы на веку Муськи у Нюры были. Все с разными именами, а только когда Нюра серчала - все падлы. Больше всего одна в душу запала, молоко у нее было самое вкусное и дольше всех были знакомы. Интересно, есть ли рай для коров? Может молоко в мисках оттуда «колдуется»… Ой, о чем это она, разве сейчас они об этом?
Еще хозяйка Персика бывало кота могла падлой обозвать, когда вечером от нее удирал и ночевать на улице хотел. Он и сейчас так делает. Вместе с мамой его ловят. Это весело. Муся если застает, смотрит - сначала «болеет» за кота, потом за запыхавшихся теток. Правда, забавно. Прямо кино. Но Падла – однозначно не имя. И, судя по всему, веселья и догонялок тоже не ожидается.
При чем тут велосипед? Муся знала, что такое велосипед. Для кошек он не шибко и опасен, если только на себя не ронять, когда у стеночки «спит». Ездит на очень быстро, рычать не умеет, глаза у него не горят. В общем может и чудище, но не особо чтобы страшное. Бывают и хуже. Пылесос даже хуже, он засасывает в себя хвост. Но папа ему никогда не разрешал всовать больше половины хвоста. Ей даже нравились эти дразнилки.
Машины – вот это да, или даже велосипед с мотором – мотоцикл, вот тех стоит уважать и опасаться и всегда по сторонам смотреть, как на улице оказался. С какого бока тут велосипед?
Хранитель ни слова про велосипед не говорил. Значит смерть кошки с ним совсем никак не связана, даже косвенно. Да и не должна быть связана в последней жизни по логике если.
Надо было кошку во что бы то ни стало успокоить и конкретно все выслушать. Потому что даже если пустить ее в таком виде к Богу, тот все равно ни слова не поймет.
Потому что пока знает о ней наверняка меньше, чем сама Муська.
И Трюфеля лучше отправит она к Хранителю Окна.
Тот имеет право отмотать любую «запись» просмотренную котиками назад, чтобы проверить, что там такого ужасного было, а если надо и самому Богу показать. В срочном порядке. Пусть Трюфель попросит глянуть. А потом сверят они показания и решат, как же быть.
Ерунда, наверное, какая-то. Первый раз кошка самостоятельно без провожатого пришла на Окно. Может хозяйку в слезах увидала, может дом родной со стороны, может высоко показалось. Разное бывает. Кто-то пугается, кто-то теряется.
Но обычно Хранитель как-то мигом улаживает такие вот ситуации, по глазам будто бы понимает, кто что видит и от чего переживает. Значит на этот раз что-то пошло не так, как обычно. Надо понять что.
Чуйка подсказывала Мусе, что что-то Мошка узрела необычное, не просто хозяйку, которая ищет ее везде и зовет. Такое видят нередко. Кошки свободного выгула, потеряшки, погибшие под колесами машин или в зубах собак.
И реагируют обычно совершенно иначе. Стремятся отозваться, бежать навстречу, все в этом духе, просят Хранитель Окно отворить, переживают, что не слышат их люди и не видят. Да, некоторые к Богу просятся или к главному сами идут, и сама она так поступила, когда поняла, что Окно никто не отворит, но без паники. Это типичная такая история на Окне, штатная. Суета, нетерпение, негодование даже – это одно. Паника – другое.
С этой кошкой по-другому. Да и вроде как понимала она, что случилось, и готова была к тому, хозяйка поищет, поищет и поймет все сама, догадается. Кошка старушка совсем, здоровьем к старости слабенькая.
В общем Трюфель был командирован обратно на Окно, а Муся и Мошка остались одни. Почему Мошка сразу можно было предположить..
За белое пятнышко на грудке. Водились тут уж и Мушки, и Кляксы, была даже Метка…, но правда одна. Мошка на ее, Мусиной бытности главной пока тоже первая, но она уверена в том, что правильно угадала почему так нарекли и знала, что в целом в раю Мошки тоже имеются.
В том, чтобы угадать от чего какая кличка Муся уже поднаторела. . Люди не такие уж большие оригиналы. Есть какие-то у них шаблоны, клише, аналогии.
Часто называют котов исходя из окраса – Рыжиками, Персиками, Чернышами. Ее Персик – не исключение. За цвет. Не рыжий, а именно персиковый. А не абрикос, потому что большой.
Исходя из какие-то особенностей этого окраса назвать могут, как Кляксу или Чарли, за черное пятнышко «усики» на носу, даже за дефекты, как Нельсона слепого на один глаз. А еще в зависимости от своей работы или хобби. Или литературных, музыкальных или кино пристрастий.
Как-то Бог уже рассказывал ей об этом. Теперь вот сама убедилась.
По имени порой можно было многое угадать – кем работают хозяева, какого они возраста даже. Потому что вряд ли пожилой человек назовет кота Гаджет, к примеру. Значит в доме есть молодые. А если дети, то кота могут звать в честь героя мультика.
Другой вопрос, что это может быть уже внук…в семье или мультик не нов, как и сам кот, и кто-то , кто называл уже не малыш.
Но все равно информация показательна. Целые оказалось «эпохи», если так можно сказать, полосы моды не имена были Все как у людей.
.В одно время появились вдруг кошки Изауры или Джины в изобилии, а коты Мейсоны…потом возникли рыжики Чубайсы и черные коты Бумеры. В общем при желании можно целое исследование провести. Кошачий Бог и Муся предоставили бы статистику. Вот при ней еще ни одного Мейсона не было и только один Чубайс. А вообще в раю таких было достаточно.
Так что Мошка – точно за пятнышко.
Однако, сейчас явно не исследования и сбор статистики..
Еле еле Мошку успокоила. Сказав, что если она по порядку ничего не изложит, все самого начала, Бог их просто не примет и говорить с ними не станет.
-Как, как сначала все опять, если времени совсем нет? – чуть ни плакала Мошка….Я, я виновата…-продолжала она причитать. Я уже коту все рассказала…
-И он ничего не понял, раз ко мне пришли. Нет, соберись, рассказывай заново. Скажи хотя бы в чем ты виновата.
-В том что Лизонька, что Лизонька умирает!
Дело приобретало скверный оборот. Лизоньки бывают и среди кошек. Бывают кошки и котики с вполне себе людскими именами, самое популярное из них вот уж сколько лет -Вася. Василий то бишь.
Есть Борисы, есть Тимофеи, разные есть, это не считая заграничных.
Но все же, когда мы слышим имя – на ум первым делом приходят люди.
Кошка, повинная в смерти человека – с таким Муся лично никогда не сталкивалась. Никогда. Только в теории, во время бесед с Кошачьим Богом, уже давно… и ей казалось, что это истории из серии «со мной никогда не случиться», в смысле, при ней никто с такой виной за плечами даже в рай не придет. И ни в одной жизни такое невозможно и все эти истории наверное выдуманные, просто для примера. Как-то обсуждали с Богом тяжелую тему. Почему нормальные люди, нормальные иногда ненавистниками кошек становятся, даже живодерами, вот Бог и поведал грустную историю на тему. Муся тогда долго в себя прийти не могла.
А тут кошка винит себя в подобном здесь и сейчас. Да как такое возможно? Она умерла не от бешенства, она никого ни царапала, ни кусала, ничего такого.
Опять же девятая жизнь! Муся постоянно помнила об этом, ни на минуту не забывая. Нечто подобное в девятой жизни – это даже не подстава, не ошибка Вселенной, это даже слова не подобрать что.
Сама Муся уже заерзала на кресле, и захотелось, чтобы сейчас кто-то был рядом. Чтобы и ее саму поддержать.
Может Косматый… или Трюфель, хоть кто-нибудь. Вдруг это правда? Тогда как ей найти слова? Кошка что-то путает, ошибается, зря переживет и пугает их всех. И чисто беленькие, новенькие бусики с блестящим замочком – тому доказательство.
Правда про метку «вины» перед человеком, про такой медальон или бусину Бог не упоминал. Вина человека перед кошкой вот она -в цвете все очевидно.
Возможно только в летописи жизни есть упоминания о подобном. Но точно не в летописи девятой жизни. И скорее всего так, по мелким «преступлениям» там записи, типа царапалась часто или гадила на диван без причины, незначительные такие грехи. Со всеми бывает. Кто не без греха.
-Кто такая Лизонька и что с ней случилось?
Как можно спокойнее попыталась выяснить Муся. Не выдав собственного страха или волнения.
-Девочка, девочка. Из домика, где шторки с бабочками, а заборчик голубой.
Так, все таки девочка значит, все таки человек. Ни хомячок, ни морская свинка, ни рыбка в аквариуме…ни черепашка. Засада.
- Лизонька- продолжала кошка Она меня угощала всегда-всегда и звала Мошка хорошка! И играла со мной! Я так ждала, так ждала, пока она приедет на лето.
И вот теперь она в больнице. И мама ее плачет, люди в белой одежде плечам пожимают и успокаивают маму. Это врачи.
Говорят, что все будет хорошо, а я по голосу понимаю, что в это сами не верят!
Они такие хорошие, такие хорошие и девочка, и мама, и папа….…я их так люблю. Любила… нет, люблю. Отсюда же можно дальше любить? Но я не хочу, чтобы Лизонька сюда приходила, она еще маленькая, ей надо быть с мамой и папой.
Ясно теперь , значит Лизонька – какая то знакомая девочка Мошки. И с ней приключилась беда. Но Мошка то как виновата? Она даже не их кошка.
-Это все я виновата. Если бы не я… то Падла бы не полетела… Лизонька бы не упала.
-А Падла она кто такая? – все еще пыталась разобраться Муська.
-Падла? Ворона. Ворона она. Большая и старая.
Ну вот, еще и ворона Падла.
Пожалуй, без Хранителя это дело не разгрести.. Девочка упала, потому что полетела ворона, а ворона полетела, потому что виновата кошка. А зачем девочке бояться простой вороны?
Муся их много видала. Ну каркают, ну гадят, а так чтобы человеку их пугаться? Ну разве что целой стаи.
Нет, испугаться можно, конечно, если неожиданно над головой каркнет, но не до смерти же.
И как это надо упасть чтобы умереть? С 9 этажа? Как Бутуз? Да, тогда да…
Но вроде Мошка в деревне живет. Там нет таких высоких домов. И девочка туда на лето приехала. А из окна деревенского упадешь, ни за что не убьешься.
Это Муся наверняка знала. Если только совсем грудной младенец. Так тот даже ходить не умеет, чтобы упасть, да еще в окно. Но младенец не мог кормить Мушку и играть с ней. Вот ведь дела… Уф…стало только сложнее.
Муся думала, что уже умеет разруливать сложные ситуации. Но эта оказалась для нее чересчур.
Привычно попросить рассказать о себе? Это почти всегда работает. Или совсем не в тему на этот раз? Сдавалось ей, что не в тему.
Придется, как это ни страшно, но задавать вопросы по уже услышанному.
И про Лизоньку, и про Падлу. И про велосипед. По порядку.
Трюфелю было полегче. Когда он прибыл к Хранителю Окна, тот уже его ждал.
И сразу сам сказал «Дело худо». Сам понял, что ситуация не типичная, сам стал разбираться.
И понял точно. Стряслась беда. Большая. Кошка в ней похоже совсем не виновата, но винить будет себя.
А главное вряд ли Кошачий Бог чем-то тут может помочь. Потому что это все совершенно не в его власти. Все людские дела во власти настоящего Бога – Господа. А кошка… кошка не виновница, она очевидец. Это как оказаться в том же месте в то же время, когда что-то случается, но быть не причастным.
И все что они могут – только доказать ей это. Доказать, что ее вины нет. А сделать это будет чрезвычайно сложно, потому любому событию, хорошему или плохому всегда предшествует некая цепочка других событий.
Когда происходит что-то хорошее, мы редко о каждом звене этой цепи думаем, можем даже не вспомнить. Или иногда. Чаще просто радуемся. И свойственно это скорее людям, чем животным.
Хотя у животных интуиция или инстинкты играют важнейшую роль. Устанавливать связи они умеют. Например, слопал горькую лягушку, заболел живот, потом уже трогать их точно не будешь.
Но это немного другое, это жизненный опыт, и редко он переходит в эмоциональную плоскость.
А анализ последовательности фактов да еще с выражением чувств - привычка людей. А тут кошка…мыслит почти как человек.
Трюфель не сразу понял. Пришлось Хранителю растолковать на примерах. С людьми, и на разных быстренько ему пояснить.
Допустим ты человек – предположи.
Если бы ты не купил, например, букет цветов, то идущая навстречу девушка , не спросил бы, где здесь цветочный магазин, вы бы не разговорились , она бы не узнала что покупаете цветы маме, а ей нужно для бабушки. И не стали бы счастливой парой. Купи цветы маме где-то еще. Или будь у мамы и бабушки дни рождения в разные дни…и все. Две случайности так много могут изменить. К лучшему. Или наоборот.
Когда же случается нечто дурное, многие погружаются в самый детальный анализ «если бы да кабы». И появляется множество всяких «если» зачастую совершенно не связанных со случившимся. Но кажется будто да. И мозг все равно находит эту связь и погружается еще глубже и глубже в обмысливание. Зачем? Кто знает. Возможно, для поиска других виноватых, кроме себя, возможно для облегчения собственных переживаний. Спроси у Бога, ему лучше знать. Это я так, для примера – резюмировал Ангел. Так устроены люди. Они вообще умны и загадочны.
Кошка не человек, но от этого не менее загадочна. Может даже и более.
И не исключено, что прожив все свои жизни, Мошка стала способна мыслить почти по-человечески.
И сама четко выстроила все звенья в конкретную последовательность.
Сначала «собрала» факты по крупицам из увиденного, услышанного, сопоставленного, что само по себе невероятно. Потом обдумала и определила виноватого – себя саму.
И Хранитель поведал Трюфелю все, что смог понять сам. Он не мог детально следить за жизнью незнакомых ему людей, но увидеть последние мгновения жизни обитателя рая мог, а также увидеть то, что увидел сам обитатель в Окно.
И если уж кошка все сопоставила, то и Ангелу это сделать не составляло большого труда, несмотря на то, что он тоже кот, а не человек. Но уже далеко не простой кот.
Теперь Хранитель должен был пересказать Трюфелю весь этот грустный и запутанный сюжет своими словами и побыстрее.
В общем-то, кошка пришла на Окно всего лишь повидать свою хозяюшку-бабушку, как она там поживает. Были они вдвоем, осталась теперь одна. Жалко.
Мудрая старушка, сама говорила, приговаривала, что, мол, зажились мы с тобой, Мошка, чего-то на свете этом. Тебе уж по-нашему, поди все 100 лет есть. Ты уж не подведи, бабку, или вперед меня на разведку беги, путь прокладывай, или сразу за мной выдвигайся, не задерживайся. Ну куда тебе в город на старости лет, если мы с тобой отродясь там не жили…
Кошка тогда не понимала особо, о чем это хозяйка толкует, а как с Трюфелем на экскурсии побывала, как разобралась, что и дедушка тут где-то рядом, догадалась. Выходит, что она даже поручение хозяйки исполнила, путь проложила? Значит не подвела.
Но все равно грустно, что она теперь там одна, особенно ночами.
А умирать сосем не время. Лето только-только началось! Красота вокруг какая! Дачники приехали, в том числе и Лизонька с мамой, стало веселее. Сама как бы не собиралась летом помирать, да так само получилось.
-А…а…я…а я… почти до конца лета смогла! Потому что тоже летом не хотела! – пискнула Муська
Но Мошка спокойной была. Знала, что увидит теперь со стороны и свои родные места, и знакомых людей, и хозяюшку. На экскурсии все ясно растолковали, никаких вопросов у нее не возникло.
Вниз убежать нельзя, смотреть можно.
Поэтому много чего в тот же день успела сделать. Муся и то дольше мешкалась будучи новенькой.
Как дедушка позвал не прозевала, уже встретились, обнялись, наговорились. В очередь на шатер снов, чтобы бабушке общий привет передать она сразу же записалась, а теперь пришла учиться облака делать и прочие разные другие приветы.
Но уже соскучилась, надо бы сначала просто поглядеть, что там и как. Теперь без нее.
Хозяйка вставала всегда рано. Еще по привычке с тех времен, когда в доме скотина была и большое хозяйство. Так что, увидев ее уже в огороде, кошка совсем не удивились. Правда была она там не одна. С приятельницей своей Айгуль. Деловая такая тетка, хваткая, но добрая, душевная. Вот сдружились последние годы.
Айгуль помоложе хозяйки лет аж на 20 – целая Мошкина жизнь, а может и больше, поэтому нередко помогала хозяйке по дому. Чаще теперь по дружбе, а раньше за небольшую денежку.
Делала все за что ни бралась добротно. Не то что местные забулдыги. Придут грядки вскопать…воткнут лопату в землю, сядут рядом – перекур. Потом дай бабка рюмку, а то руки дрожат, дай хоть хлеба кусок закусить…, еще два раза копнут – перекур. И торчат в огороде весь день над одной грядой. Даже нормально свои интимные дела не сделать Мошке у них на глазах. Она всю жизнь в грядки делала. Но не на чужих глазах же!
Айгуль появилась в здешних краях уже при Мошке. Когда помимо обычных дач вокруг еще дома появились, такие в два-три этажа, из красивого камня, за заборами выше, чем просто у дачников.
Коттеджи значит. Жили в них разные люди. Больше летом. Грубые и нелюдимые и вполне себе нормальные тоже. Грубых и нелюдимых местные бабы поделили на две категории – бандиты и чиновники. Было ли то правдой никто ж тольком не знал. Так, только слухи ходили, кто есть кто или был кем. Да и домов было не много, меньше десятка. Ну а из «нормальных» людей поселились там семья родителей, которым сын дом построил. Хорошие люди. А про сына толком никто не определился. Вроде если родителям дом – хороший сын, хороши человек. Но раз такой дом смог возвести, значит у самого еще лучше – значит может тоже ворует у народа – плохой?
А может работает день и ночь, чтобы все это было честно и праведно – хороший? А родителей совсем не навещает- плохой? Так может потому и не навещает, что работает – хороший? В общем не решили. Но сами жильцы были людьми вроде неплохими. Со всеми здоровались, в общий магазин приходили, правда тесно ни с кем не сдружились.
А рядом с ними – дом хирурга. Врача. Бабушки было сначала предположили, что врач видимо или большой светила, или рвач. Опять не понять хорош или плох по мнению так сказать большинства, то есть народа. Но вскоре стало известно, что его специализация – пластическая хирургия. И на самом деле специалист хороший. Вежливым был. С бабушками здоровался, здоровья пройдет пожелает, улыбка красивая. Ну если у богатых денег девать некуда и они все себя украшают, а старые тетки «морды натягивают», чтобы гладкие, как задница становились, аж глаза не моргают – это же их дело, их право. Врач свое честно зарабатывает. И жена у него приветливая, и две дочки славные. Дочкам не запрещалось в местной ребятней дружить и играть. Запрет правда один был. В дом никого не водить. У каждого свои «тараканы», тут видимо были такие. Может особо порядок любят. Поэтому и Айгуль наняли. Она уборщицей в клинике была, ей вот и предложили – круглый год за домом смотреть. Можно там жить, всем хозяйством пользоваться, но чтобы дом всегда в идеальном порядке. Чтобы когда ни приехай -на праздник, на выходной, да хоть посередине недели в будни одни или с гостями – всегда дом к приему хозяев готов.
И в дом никого не приводить, тем более мужчин.
Айгуль была понятливой и не глупой. Такое счастье привалило. Это ж не работа, это курорт. Убраться ей несложно, порядок поддерживать вообще ерунда, огорода нет, только цветники вокруг дома. Со всем прекрасно справлялась. Еще и помогала бабушкам в округе. Кому за денежку, кому за крынку молока, кому за десяток яиц.
Так с Ниной и сошлись. Сначала как Виктор жив был просто общались. Нравились друг другу, а как хозяина в доме не стало, помощь рук помоложе оказалась весьма кстати.
Нине даже было предоставлено эксклюзивной право к Айгуль в гости заходить. В конце концов.
Как-то пошла к дому, хозяевам огурчиков свежих отнести, передать, позвонила в калитку. А вышел сам хозяин. Слово за слово. Познакомились чуть поближе. Составилось впечатление о «лучшей подруге» их домоправительницы. Звучало как-то солиднее, чем горничная или уборщица, Айгуль так нравилось. Хорошая тетка эта Нина, собранная, аккуратная, приятная во всех отношениях. Да пусть зимой в большом доме посидят чаю попьют. Вечера зимой длинные, темные.
Так Нина стала бывать в «богатом» доме, когда хозяев дома не было. Только Айгуль. По сравнению с другими домами, он был на самом деле богатым. Но не дворцом вовсе, как можно было представить. Просто большой добротный дом со всеми удобствами, как в городе – и канализация, и водопровод, и ванна с душем и камин. Стиральная машина, машина для мытья посуды даже. Вот ее Нина первый раз видала, когда гостили у сына – такой не было. Да много чего у сына из увиденного не было. Телевизор, считай, в полстены. Какая-то шутка по полу крутиться и сама едет. Оказалось – пылесос такой. То есть хозяева труд Айгуль как могли облегчали. Но и она не плошала. В доме – идеальная чистота. Как у музее. Игрушек много, игрушки такие, что Нине поиграть захотелось. Куклы как живые, прямо. И плюшевые зверушки. Даже на одну подумала – настоящий пес.
Но настоящих животных в доме не было. Что так? Даже собаки не было. Во всех подобных домах бывают – для охраны.
Аллергия у девочек? Со слов Айгуль вышло, что как раз не у них. А у мамы, жены хозяина. Девочкам разрешают кошками и собаками в округе поиграть, но как пришли – переодеваются и в душ. И не все цветы на клумбу можно сажать, есть список, какие нельзя. И когда у дороги липы цветут, хозяйка из дома почти не выходит. А девочки обе здоровенькие совсем.
Мошка любила Айгуль, а Айгуль любила Мошку. Потому что там откуда родом, всегда в доме разные божьи твари жили, и кошки, и собаки, естественно. Поэтому погладить Мошку или потормошить Полкана всегда была рада. Главное постирать все с себя потом. Но при такой технике в доме – малая плата за радость общения. Зачем пришла Айгуль на этот раз. Помочь опять чего? Вроде не похоже.
Не они в огороде ничего, просто говорили. И лица у них были какие-то озабоченные и испуганные. С таким лицами бабы у магазина, включая и этих двоих, обычно всякие происшествия на деревне обсуждали. Помер кто или пожар где, или дом какой у дачников обнесли» пока хозяев не было. Всякое такое. Не кошачье дело, но тон голоса и выражение лица, означающие «что-то случилось» Мошка выучила хорошо.
Даже умела определить – случилось что-то с родными, домашними или с кем на деревне. А может даже не на деревне, а по телевизору сказали. Может где еще, в городе или в стране.
Как-то еще мальцом внук Витек руку сломал, там, у себя в городе. Упал. Бабка так охала, так причитала, так переживала в телефон, что Мошка вмиг догадалась, что приключилось что-то там неладное. Во всем виноваты были какие-то ролики, которые хозяйка настоятельно советовала сыну выбросить куда подальше и никогда больше не покупать.
Это было переживание, но не горе…
А вот когда дед вдруг на работу пошел…. и больше не вернулся – было горе. Тогда уж не молод был, и ферма прикрылась, нашел подработку в небольшой мастерской по ремонту бытовой техники в ближайшем городишке, ездил на старом «Жигуленке» три дня в неделю. Но не мог без дела сидеть вообще, и без любимого в частности. И силы в себе еще чувствовал. И в лес за грибами ходил. И по хозяйству все сам. А вот оно как получилось, раз утром жена, к обеду – вдова.
Хозяйка аж как будто совсем состарилась и плакала очень и очень долго. И в черном платке ходила, даже летом, а не в цветастой панаме. Сейчас панама на месте… и как будто голос такой, что произошло нечто…серьезнее чем тогда с Витькой, но не с ним и не с ближним, при этом не то, чтобы личное горе.
Видимо что-то с хорошими знакомыми по деревне, может хозяйка как-то причастна… или видела чего, поэтому так и голос дрожит.
Может с Айгуль что? Да та вроде жива и здорова, хоть и опечалена. Но не больше самой хозяйки.
Кошка было подумала, может хозяюшка догадалась, почему Мошка ночевать не пришла, может по ней так скучает. А Айгуль сочувствует. Но вряд ли бы она так уж на показ горевала. Хотя Мошке бы было лестно.
А тут как будто обсуждают кого. Мошка прислушалась – а речь то о Лизоньке.
Что это, о чем это они? Что значит выживет девочка или не выживет? Да только день назад она была совершенно здорова, весела и бодра. Это Мошка уже играть не могла, только сливочки полизала немножко. Что такое без сознания? Какое-то вообще новое слово – кома. Ком – знает
Ком земли. Когда кошачьи драки, бабки как раз комами земли разгоняли. Или чужаков с гряд.
Ком снега – тоже. А кома…не слыхала. Не знает.
Кошка сразу давай Окошко просить Лизоньку показать, как знакомую, это можно, так Трюфель объяснил. Вот сейчас ей окошко покажет, сейчас ей окошко покажет, как девочка еще спит в своей комнатке, как ветер развивает, колышет занавеску с бабочками, а мама тихо тихо, чтобы на разбудить дочку, собирает на стол завтрак, расставляет чашечки и зеленым ободком, разводит тесто на оладушки или может затеяла омлет. Или тосты с вареньем. Или хлопья с шоколадным молоком. Жуткая гадость это шоколадное молоко, за что только хороший продукт портят, но детям нравится. Сейчас все сделает, пойдет к девочке, поцелует, пощекочет за пятку, торчащую из под одеяла и скажет «Вставай, соня, лето проспишь».
Сколько раз подобное утро Мошка уже видела. Лизонька на ее глазах подрастала.
И правда девочка спала. Только не у себя дома. Это чужой, не знакомый кошке дом. Окна нет, шторки с бабочками тоже, стены такие белые, не цветные. До этого Мошка такие стены не видела. Видела чаще деревянные, из досок, из бревен, из кирпича видала, как в деревенском магазине, а таких нет. Какие-то холодные, как будто снег зимой. Лизонька спит, а к ней какие-то провода протянуты. Как проводка в доме, только серые или белые. И вроде рядом телевизор, но не телевизор, что-то похожее.
Город? Нет.. не может быть, чтобы в городе было так по остановке тоскливо. Еще девочка рассказывала, что у нее в комнате прямо на стене нарисованы котята и много игрушек. А тут…стены гладкие, игрушек совсем нет. Может и город, но не ее дом.
А главное мама рядом стоит вся испуганная и заплаканная. И какой-то дядька с ней, не Лизочкин папа, в белом халате.
Что такое халат Мошка тоже знала. У бабушки их много было, для огорода почти такой же, только темно синий. В таком белом в огород уж точно никак нельзя.
Это врач! Точно! Мошка вспомнила. К бабушкам, в том числе и ее собственной на специальной машине тетки приезжали точно в таких же халатах. Две бабушки аж с собой забрали. Матвеевну и Молодуху. Это не фамилия у тетки была такая, это прозвище.
Годами она была давно немолода, но всегда молодилась. С мужичками, что в сыновья годятся заигрывала, одевалась не совсем по годам, про возраст свой всем «заливала», ну и помаду яркую очень любила. Среди местных в годах это было как-то не принято, не город, только среди молодых. Вот и прозевали Молодухой. Однако, верой в вечную юность, время все равно обмануть не удалось. Матвеевна через дней десять обратно веротилась, а Молодуха так и пропала. Говорили померла. Теперь кошка понимала, что это такое.
К ее хозяйке врачи тоже наведывались. Искали какое-то давление. Но ничего такого из дома не забирали.
И тоже к бабке проводок тянули. Протянут, послушают, головой покачают, покружат, покружат вокруг, посидят… и уезжают. Хозяйка им всегда говорила «В больницу? Да ни за что! Я помирать только тут стану».
Вот что это за дом… - больница! Лизонька заболела, вот мама и плачет.
Так все дети иногда болеют. Лизонька редко, но было. Болела даже летом пару раз.. Один раз горло простудила, тоже в постели лежала целых 4 дня, играть с Мошкой не выходила. Правда на третий день мама Мошку в дом пустила, прямо к девочке в комнату! Мошке там очень понравилось. Обычно они в саду играли или в беседке.
Другой раз ножкой на доску с гвоздем наступила. Когда в магазин с мамой шли. Кто-то выбросил эту доску. Плакала тогда сильно, больно.
Но мама не плакала. Когда горлышко у дочки болело, никаких врачей и слез не было, и она по дому дела свои делала, и даже Мошке гостинцы выносила, как обычно.
Только дочке ладошку часто на лоб клала, что-то в чашечке с ободком приносила попить, книжку дольше обычного читала. А папа большого плюшевого кота привез. Как живой, но в жизни таких больших не бывает. У них тут в деревне точно не было. Рыжий кот. С полосками. Мошка даже переживать начала, что теперь Лизонька его больше любить станет…и ревновать собралась. Но, когда девочка снова вышла в сад вместе с плюшевым другом, то сразу объяснила Мошке, что это тигр, что он не настоящий, он игрушечный и бояться его не надо.
А то че-то Мошка на самом деле к блюдцу не решалась подойти.
И никакая мохнатая игрушка не сравниться с игрушкой живой и настоящей. Это она тогда сразу поняла и ревновать перестала. Тем более то вообще не кот, а тигр какой-то. К псу Трезору, что прибегал подъедаться сюда же от Бабы Нюры никогда не ревновала. Это ж не другой кот. И к тигру не станет. Да и Трезор, хоть и молодой еще а до игр не охочий. Поест, хвостом повиляет и домой. Не конкурент. Она и в столь преклонном возрасте порадовать девочку, поиграться была согласна.
Как на гвоздь лапой напороться кошка и сама знала. Случалась и с ней такая оказия. На самом деле больно. Хромала целую неделю потом. Даже хозяйка заметила, заволновалась, стала лапку смотреть, какой-то шипучкой помазала. Целых полдня щипала хуже, чем от крапивы нос. Влезла как-то по молодости лет Мошка носом в заросли крапивы за птичкой.
Только она не наступала на доску, а по забору лезла, а там гвоздь насквозь торчал.
-И я, и у меня, и я знаю как больно! – запричитала Муся и даже лапку поджала, ту самую, которой на что-то острое напоролась когда-то.
Но мама тогда девочку быстро вылечила и не была такой перепуганной, как теперь. Только сердилась на тех, кто мусор вот так разбрасывает.
Может из разговора в огороде понятнее станет что с девочкой? Снова «вернулась» кошка в родной дом. Теперь бабы уже у калитки стояли, а с другой стороны еще две тетки-дачницы. Целое собрание. Как мол и что. Деревня и дачи начинали просыпаться и оживать.
Оказалось, оказалось…что Лизонька на велосипеде каталась. Новый ей велосипед недавно подарили. Упала и ударилась сильно. Вроде как головкой. И теперь очнуться не может. Спит и спит. Без сознания. Второй день уже. Врачи руками разводят, потому ничего страшного не нашли.
Мол Богу надо молиться, Бога надо просить… об исцелении. Одна тетка возьми и ляпни
-А есть ли он вообще Бог? Может и нету его, раз такое допускает. Ребенок же, и люди хорошие.
Бабы спорить давай, мол есть, есть, молиться надо, поможет, а не хочешь хоть не богохульствуй.
Мошке было очень страшно за Лизоньку, очень ее жалко. Бога? Она попросит. Он де тут – Бог! Она уже это знает. Он - есть!
Сразу как к нему попадет, конечно же попросит! Лишь бы не поздно было.
Но сами ж собравшиеся предположили, что так лежать долго можно, мол аж целый год, а то и дольше, вот так спать.. Примеры разные начали приводить, из кино. Значит не поздно, наверное будет . Как Бог примет, Мошка сразу говорить станет с ним только о Лизоньке. О себе и говорить не о чем.
Но тут, ее собственная, любимая, родная, хозяюшка такое сказала, что у Мошки аж в глазах потемнело
- Там с поле совсем рядом Мошку мою нашли. Окалевшую. И на боку вроде как рана.
Я места себе не нахожу. Кошка то старая, слепая уж поди почти, лапы еле держали. Может под велосипед попала? Не так так этак вряд ли бы до осени дотянула…но девочка, девочка…девочка то теперь. Аж сердце щемит.
Бабы давай ее успокаивать, мол, да девочка то не слепая, она кошку хорошо знала, не могла испугаться, дорожка там ровная, объехала бы. Небось, кошка там еще с ночи лежит…
-Нет, ночевала дома она. Есть ничего не стала. Совсем. Но дома была, со мной, а утром я ее уж не видала. Я уж ее в саду закопала. Не я ж такое придумала. Участковый приезжал, он кошку и нашел, так и сказал, что наверно от удара велосипедом сдохла…Ужас, какой…Так ведь и родители Лизы думать будут. Им то тоже сказал. Вроде как никакого криминала, несчастный случай, кошка дорогу перебегала, кошку совсем задавили.
Мошка так расстроилась так испугалась, что даже не заметила повода для маленькой личной радости, что ее хозяюшка нашла, что в саду захоронила и искать больше не станет. И попрощалась значит.
Участковый молодой был. Из нового поколения. По меркам местных баб – изрядно ленивый, циничный и бестактный. Не тот, что 40 лет на этой должность до него проработал, каждого в округе в лицо знал, и грехи каждого помнил. И прощал, не напоминал никогда, даже если наказание уже получено. Дело прошлое. Всегда второй шанс давал. И детьми беседы проводил о том, что есть хорошо, что плохо. Причем не официально.
Окружат они его на рыбалке, а они им давай вроде байки травить, а поучительные. Бабы его любили, мужики уважали. Этот может еще изменится, но что-то подсказывало, вряд ли. По всему видно – карьерист, и тут, в глуши, карьеру свою строить не собирается. Какая тут вообще карьера возможна? Это так – перевалочный пункт. И люди ему по большому счету пофигу. Но раскрываемость нужна ради цели.
На происшествие с ребенком обязан был выехать. Мало ли что. Места вроде тихие, спокойные, но раскрыть дело о нападение чужака какого на ребенка…- это на звездочку на погонах тянет.
А тут всего лишь кошка, зараза. Не привлечешь. Даже сочувствие родителям звучало формально как-то, не от сердца..
-Кормили кормили мою Мошку, привечали, привечали… -продолжала причитать хозяйка. Теперь не знаю, как и в глаза смотреть…
Вот ведь жизнь какова. Ободрала бы девчушка только коленки, а кошка не выживи, вроде как даже ребенка вина. Только никто бы винить и ее не стал. Случайность, понятно. Но расстроилась бы малышка ужасно. И уже родители ее. А так… так кошка в их беде виновата.. Нет преступления. Преступника тоже нет. Несчастный случай. Может и не было кошки, может кочка какая-то или камень.
В общем судачили бабы еще долго, кошку вроде почти оправдали, вроде Нину совсем почти успокоили, только Мошка слушать это уже не могла…
Нет, нет! Не сбивала ее Лизанька на велосипеде! Она вообще девочку в тот день не видела. Так что-то прижало с вечера, так худо стало, еле ночь переждала, чтобы из дома уйти, не есть, не пить, не играть подавно не хотелось, даже лапы слушаться перестали.
Около дороги той была, в поле была…но не было там никакой Лизоньки. И велосипеда она у нее не видала в это лето никакого еще.
А старый, детский, в три колеса, так давно уже стал тачкой у Нюры ля перевозки всякой всячины. К нему ящик приделали, папа Лизочкин сделал и бабе Нюре отдал. У них тоже такая тачка была. Только из детской коляски переделанная, хозяин сам сделал. И на целых 4 колеса! На одно больше, чем у Нюры!
Теперь ее во всем винят? Стало совсем на душе черно. Чернее, чем снаружи шубка. На шубке есть белое пятнышко, а на душе теперь не единого. Без того за девочку переживала. А когда ты без вины виноватый…и никак и ничем не может оправдаться, совсем скверно. Или виноватый?
Не могла бы она забыть, если бы все было так как думают. Стала вспоминать. Изо всех своих последних сил стала вспоминать.
Вот она ползет через дорогу. В поле. В молодые посевы кукурузы. Они еще низкие совсем, как трава. За полем лесок…вот туда, туда бы добраться. Но лапы не слушаются никак. Ляжет, передохнет. Легла.
Сверху небо голубое, голубое, а облака такие белые, белые по нему. И солнышко в зените. Ветер облака гонит за лес, одно за одним, одно за одним. Хороший день. Теплый. Где-то стучит молоток, где-то слышно бензиновую косу, где-то смеются дети и лает собака. Да…да, вот теперь она слышит будто бы по дорожке, по той которую она недавно переползла кто-то проехал. По звуку и правда дребезжит как велосипед. Похоже. Сначала ближе, потом дальше, потом…потом стихло. А облака все плывут и плывут. Вот снова звук как бы ближе, совсем рядом…
Что это? Над головой пронеслось что-то черное. Падла! Ворона!..И тут же как будто вскрик и глухой удар. И стало тихо. Совсем тихо….и между полем и облаками вдруг возникла яркая радуга.
Цветная и настоящая. Только не такая, как обычно бывает после дождя, совершенно воздушная, не потрогать не достать, а как будто дорога. Туда, к облакам, которые плывут за лес. И сама Радуга как будто к лесу мостик. Вот и пойдет она по ней до самых облаков. Слабые лапки по росткам идти не могут, а по дорожке пойдут, по дорожке легче.
А дальше, дальше…оказалась кошка в кошачьем раю.
И никогда бы не вспомнила последние минуты жизни своей, если бы не вся эта история.
Падла…вот, вот кто напугал малышку. Вот что случилось.
Когда люди на место трагедии прибежали, никакой вороны и рядом не было.
Значит Мошка не виновата? И от этого должно стать чуть чуть полегче? Но стало только хуже. Потому что теперь кошка знала – виновата. Она виновата в том, что появилась рядом Падла, а значит виновата во всем, что случилось. И началась паника, та самая паника, с которой теперь пытались справиться Муся, Хранитель и Трюфель.
Мошка была уверена, что по ее вине Лизонька теперь в больнице, ее мама в слезах, а папа мечется по городу в поисках медицинских светил и их мнений.
Мир померк для родителей, бабушек, дедушек, а главное для самой Лизоньки…
Нет, нельзя ждать 10 дней встречи с Богом. Если она во всем виновата, пусть наказывает, как сочтет нужным. Она на все готова, лишь бы все исправить. Он же Бог, он должен знать, что она может сделать, чтобы Лизонька выздоровела.
И…к Богу надо прямо сейчас.
К моменту возвращения Трюфеля, Муся добилась от Мошки некого сценария происшествия. Никто не ожидал такого поворота событий. Сейчас сразу вести Мошку к Богу… заставлять ее пережить все пережитое снова…- жестоко. Ей бы, Мусе, сначала самой с Богом потолковать. Ей, да Хранителю Окна.
Теперь было ясно, что просто сказать «да ты тут ни при чем» будет недостаточно. Возможно, только Бог сможет найти те самый нужные слова. Как много раз находил для самой Муси и всех остальных. Но он должен хотя бы немного подготовиться к разговору.
Но Мошке каждая минута ожидания за час, а час – за день.
И тут Муся придумала. Оставила Мошку с Трюфелем на минуточку. Мошка не знала, что Трюфель уже в курсе деталей, поэтому он мог задавать ей какие-то вопросы, уводящие от самой страшной части истории, от дороги и Падлы.
Например, спросить, что говорил маме доктор в белом халате, пока Муся сделает то, что задумала.
А придумала она попросить помощи у Хранительницы Снов. Срочно, сейчас. Нет, не пустить кошку без очереди. Это пожалуй можно устроить, но не сейчас, хотя бы завтра, когда та перестанет паниковать.
В таком состоянии она даже не понимает, кому ей надо присниться, зачем и надо ли пока сниться вообще. Этот вопрос они еще вместе с Хранительницей обсудят и решат, как тут быть.
Сейчас нужна помощь в другом. Мошке надо помочь заснуть. Чтобы она окунулась в сон, забылась на какое-то время, которое даст возможность поговорить Мусе с Богом. Она просто не может сразу взять кошку с собой к нему и оставить без присмотра не может. А если оставит, то та будет прокручивать в своей памяти все увиденное снова, снова, снова ,снова…и никогда не соберется с мыслями на спокойный разговор.
Райская жизнь после девятой земной не должна протекать так. И просто попросить Бога «стереть» из памяти кошки последний ее день на земле - тоже не выход.
Потому что тогда надо еще и «Окну» запретить показывать любимого человека, который сейчас вместе со всеми, кто знал девочку, переживает за нее, а значит служит напоминанием. И Лизу запретить показывать…
Здесь нужна какая-то другая терапия.
Помнится, «мама» всегда говорила, что лучшее лекарство это сон. Вряд ли от всех болезней, но вдруг поможет.
Главным врачевателем может быть только Кошачий Бог, без его помощи Мусе и Трюфелю не обойтись, но пока он подготовит свою терапию, кошке надо поспать.
Что ж, Хранительница сочла решение Муси мудрым. Кто знает, как пойдут дела на земле, кто знает, сколько времени надо Богу, чтобы разобраться в этом деле. Во сне время течет иначе.
Еще Муся не теряла надежды, что пока Мошка отдохнет, там, на земле, Лизонька проснется совершенно здоровенькой, и все вместе за нее будут рады и забудут все случившееся, как просто страшный для всех сон. И там, и тут.
Дала Хранительница Снов Мусе какую-то траву. С виду такая обычная, зеленая, только метелочка на конце. Пошептала над ней что-то и дала. Мол, я от шатра своего не могу отходить, а ты возьми травинку и пощекочи кошке за ушком.
Муся и побежала со всех лап. Мошка была такая возбужденно-расстроенная, что щекотать ее можно было бы сейчас во всех местах, та и не заметила бы. Только травинка коснулась черного ушка, как Мошка свернулась на травке, около кресла клубочком и задремала. А травинка завяла.
Одноразовое, похоже, средство. Чтобы не было у Муси искушения усыпать еще кого-нибудь без разрешения и по своему усмотрению.
А чтобы разбудить было сказано дернуть слегка кошечку за усы одновременно с двух сторон.
Муся и Трюфель остались одни около спящей Мошки.
А ведь новичков и экскурсии на сегодня никто не отменял. Что бы ни случилось. Сегодня они решили поменяться временем. Сначала своих новеньких проведет по Раю Трюфель, что даст время Мусе сбегать к Богу и рассказать ему обо всем. А потом, пока Бог сам думать станет, Муся, в переданной уже Богу ношей ответственности, займется своими вновь прибывшими. Ей и с вчерашними еще работать и работать. Не только с Мошкой, но и Бутузом тем же.
Сейчас распределят новичков, и она побежит к Богу. И все время в памяти снова и снова всплывал кот Васька. Тот самый Василий, который тоже так отчаянно стремился попасть к Богу, чтобы за человека просить, за его счастье. Тот, что жизни готов был прожить сразу все ради этого…
И вот теперь Мошка готова на любые жертвы и испытания ради маленькой девочки, которая ей даже не хозяйка. Интересно, только из-за того, что считает себя виноватой? Или из-за любви?
Только чем бедной Мошке жертвовать? Жизней то у нее больше нет. Прожиты все…
Что то на этот раз все совсем запуталось, а главное не понятно счастливым или нет будет конец истории.
Лучше бы Бог рассказывал свои сказки…из прошлого со счастливым концом. Быть участницей событий в реально времени Мусе не очень нравилось.
Василиса была обижена судьбой, но она была молода, здорова. И возможно без жертвы Васьки ее жизнь была бы сложной, не очень счастливой, но она была бы! Жизнь! Какая-нибудь. А у маленькой девочки будущее совсем неизвестно?