Открываешь книгу, и хочется с первых же страниц начинать выписывать целые абзацы. Например: "Под окнами проехала тяжёлая грузовая машина. Сосредоточенные солдаты перевозили каких-то людей, похожих на поломанную старую дачную мебель". Или: "Вооружённый тряпкой времен Гомера, я стою на легонькой передвижной лесенке и в совершеннейшем упоении глотаю книжную пыль". Или вот, ещё: "Ваша физиономия татуирована грязью" - скажет главному герою его возлюбленная.
Все эти обрывки, кусочки, - всё это из романа "Циники". Совершенно очаровательного по языку, стилю - и омерзительного по своей сути. Романа 1928-го года, который в России был напечатан лишь в конце восьмидесятых годов.
...
Вместе с главным героем - Владимиром - мы влюбляемся, гуляем по революционной Белокаменной, пытаемся покончить жизнь самоубийством, очаровываемся революцией, ненавидим революцию, голодаем, продаем редкие издания книг букинистам. Впитываем в себя эти мрачнейшие несколько лет - насколько возможно впитать в себя, сидя дома, в уютном кресле, с чашкой чая, - полуголодные, холодные улицы, где падают мордой в снег исхудавшие лошади, под крики и ругань извозчиков.
Мариенгоф пишет - как художник! Как большой, образный, смелый художник. Он не пишет сухо, словно отчёт о событиях. Не пишет, упиваясь и восхваляя мерзости, коих предостаточно, - нет. Писатель обращается со словами - как с красками, создавая не главы, - но холсты. И мы стоим - охваченные событиями, окруженные этими холстами, - и проживаем маленькую жизнь, переживаем маленькую книгу.
...
И вся книга - действительно, маленькая по объёму, - сплошной парадокс. Красиво, поэтично, трогательно - и о бездушном, о злостном, о циничном. Мораль главных героев, пожалуй, описывается так: "Человек должен быть устроен приблизительно так же, как хороший английский несессер, в котором имеется всё необходимое для кругосветного путешествия в международном спальном вагоне - от коробочки для презервативов до иконки святой девы". Герои проживают жизнь, плодя "гнусь и холодину" - именно так, прекрасно, описывает центральных персонажей романа их старый знакомый.
Они хотели пересидеть революцию. Безучастно и свысока - понаблюдать, поплёвывая: что сотворит сиволапая история с народом, со страной.
Но не вышло понаблюдать. История всех перемолола. Всех.
