По данным атласа, Калужского наместничества (изданного в 1782 году), обмежеванного в благополучное царствование государыни императрицы Екатерины Алексеевны II, генерал-прокурором, действительным тайным советником Князем Вяземским значится: "Есенецкий железный завод Алексея Никитина сына Демидова, в безспорном владении.Завод на правой стороне речки Сенета, на которой состоит пруд, а дача положение имеет с левой стороны реки Жиздры; при заводе дом господский деревянный, домна каменная об одной печи, из которой выплавляется чугуну в год по пятидесяти тысяч пудов и более, две молотовых о четырех горнах и при них четыре молота, где переделывается чугун в железо, и продается в разных городах; да на означенной же речке состоят две мельницы, одна пильная о двух рамах, другая мучная о трех поставах; земля песчаная, хлеб родится и покосы средственны; крестьяне упражняются при заводе."
"Казенная Жиздринская засека, ведомства Тульской оружейной канцелярии находится на правой стороне реки Жиздры, по обе стороны реки Ресета,а реки Вытебети на левой стороне, да по обе стороны большой Карачевской дороги, и речек Лошави, Мельмухи, Летни; лес строевой,дубовый, липовый и березовый."
Данные памятной книжки Калужской губернии за 1861 год, составленные старшим учителем Калужской губернской гимназии Петром Сергеевичем Щепетовым-Самгиным, одним из первых калужских краеведов середины XIX века: "Людиновский завод, устроенный в 1755 году Евдокимом Демидовым, при речке Ломпади, впадающей в Болву. На этом заводе из доставленного с казенных заводов чугуна выработано в 1766 году железа 61,247 пудов, по 41 1\2 копеек за пуд и стали 112 пудов, ценою по 1 рублю 42 копейки за пуд."
В Жиздринском уезде в 1726 году устроен железный завод дворянина Алексея Демидова на реке Брыни, в 30 верстах от Мещовска, он имел 10 молотов для выковки железа и впоследствии получал чугун для переработки на железо с Есеновского завода, устроенного тем же владельцем на реке Есенке, в 18 верстах от города Жиздры, в 1756 году. Брынские леса снабжали завод в достаточном количестве топливом."
Алексей Никитич Демидов (1729-1786)- промышленник, заводовладелец, из знаменитого рода Демидовых. Хозяин Брынского имения Жиздринского уезда. Имел 1445 душ крестьян мужского пола: в Калужском уезде сёла Ромоданово, Покровское, Рожествено, Чижовка, Никольское тож; деревни Сикиотова, Пучкова, Еловка, Шопина, Боровая, Верховая, Квань; в Мещовском уезде — Брынь (Толстошеево), Хотисино. Кроме того ему достались в наследство Брынский, Есенокский и Выровский молотовые заводы и парусно-полотняная мануфактура в с. Брынь.
Наследство получилось достойное, но Алексею Никитичу не хватало домен для выплавки чугуна и он обратился в Берг-коллегию с прошением, чтобы на Выровском заводе выстроить две домны. Ответ был положительным. И когда домны были выстроены в 1761 году, вышел указ Сената о закрытии подмосковных заводов. В этот список заводов попал и Выровский завод. Такое положение дел нанесло большой убыток всему делу Демидова. Домны проработали всего три месяца, а для их бесперебойной работы было закуплено огромное количество сырья. Он снова обратился в Берг-коллегию и снова пошли ему навстречу, разрешив работать год. Однако, запасы не были все израсходованы, запасов еще бы хватило на два года. Пришлось закрывать завод и переводить рабочих и сырье на другие предприятия. По подсчетам Демидова он потерпел убытки на сумму 50 тыс.рублей!
В 1768 году вышел новый указ, согласно которому можно было восстановить домны и даже Алексею Никитичу была выдана льгота- он освобождался от уплаты десятины на 10 лет, но все эти меры не смогли ему помочь. В 1778 году его заводы встали, чтобы их запустить нужны были деньги.
Тогда Алексей Никитич для поддержания своих заводов принял в компаньоны на 10 лет калужского купца Илью Назаровича Коробова на таких условиях: Коробов дает 16 100 руб., а Демидов вносит такую же сумму через два года, что вместе составит 32.200 руб. товарищеского капитала. Коробов становился полным товарищем Демидова: он также распоряжался людьми Демидова и мастеровыми, наблюдал за ведением заводских дел, продавал изделия, но всё делал с согласия Демидова, также и Демидов, без согласия Коробова делать ничего не мог. Вырученные деньги делятся пополам. В случае нарушения этой договоренности платится неустойка в 16 тыс. рублей. Однако через два года Демидов, "Коробова от товарищества отстранил и из завода выгнал", не отдав ему денег. В ответ Коробов против него возбудил дело.
Это дело тянулось долгих 38 лет, проходя по всем инстанциям, начиная от уездного суда и кончая Сенатом и Министерством Финансов. За это время умер сам Демидов ( в 1786 году), а Коробов успел сделаться дряхлым 80 -летним стариком.
Демидов оставил после себя два завода с 11 тысячами десятин земли и тысячей крестьян, но вместе с тем громадные долги и запутанные дела. Наверное поэтому родственники не заявляли свои права на наследство, и всё пришло к упадку и разорению.
Между тем Жиздринский уездный суд принимая во внимание, что Коробов был сотоварищем Демидова всего лишь 2 года, вместо 10 лет,- присудил отдать ему демидовские заводы еще на 8 лет. Коробов стал ими управлять спустя 4 года после смерти Демидова, за это время было много упущений. Коробов выкупил часть заложенных Демидовым крестьян и стал приводить заводы в порядок, благодаря чему они стали работать, хотя и в небольших размерах.
В 1798 году заводы были вновь отобраны у Коробова, т.к.закончился срок пользования, и были переданы в опеку бывшему исправнику Попову и помещику дворянину Яблочкову.
Прошло 13 лет после смерти Демидова, и по-прежнему никто не заявлял своих прав на наследство. Дело по иску Коробова продолжало тянуться и Жиздринский уездный суд признал его иск верным на сумму 102 тыс.рублей, что и утвердила Калужская Гражданская Палата.
Чтобы обезопасить себя во взыскании денег, Коробов подал прошение в Государственную Берг-коллегию, заведовавшую тогда горным делом в России, в котором указывал, что заводы во время опекунства прекратили производство, что наследники Демидова не являются, что он обещает доставлять казне ежегодный доход с заводов до 3000 руб., что сам он приобрел опыт в управлении заводов и имеет на них претензии на сумму в 102 тыс. рублей. И в заключение Коробов просил Берг-коллегию передать ему заводы до объявления наследников. И Берг-коллегия, и Сенат согласились с доводами Коробова, и "чтобы заводы не пришли в полный упадок" было принято передать их ему.
Однако заводы уже приходили в упадок и как о них ни заботился Коробов; рабочие его не слушались, строения ветшали, а соседние экономические крестьяне рубили его лес, крали уголь, мешали копать руду, а на заводской плотине выстроили кирпичный сарай и постоялый двор. Он был вынужден с ними судиться и таких тяжб у него было более шести. В довершение всех бед в 1804 году наводнением сорвало плотину при Есенковском заводе, домну и горн опрокинуло, деревянное строение разнесло. Вследствие этого с согласия горного начальства завод более не возобновлялся, а Коробов решил сосредоточиться на Брынском заводе.
Но и здесь его постигли неудачи. В феврале 1809 года завод подожгли и много чего сгорело, а в апреле вспыхнул бунт рабочих; они отказались работать и отправили выборных в Жиздру, которые жаловались на притеснения Коробова. Приехали усмирять бунт исправник и заседатель, забрали в Жиздру зачинщиков, а остальным велели работать и слушаться Коробова. Но в ответ на это рабочие подожгли заводские леса более в ста местах. Об этом деле сведения дошли до Министра финансов, а затем до Государя Александра I.
По Высочайшему повелению Калужским губернатором было возбуждено следствие, которое выявило, что постоянные рабочие Демидова получали жалование на заводе и не занимались хлебопашеством, а после его смерти, рабочие были вынуждены искать себе другие источники существования; они стали разделывать под пашню и сенокосы заводские леса. За это время рабочие смогли разработать более 5000 десятин на 712 ревизских душ; кроме того они занимались торговлей и вообще стали лучше жить, чем при существовании завода. Понятно, что эти крестьяне были настроены враждебно к Коробову. Губернатор в конце своего донесения писал, что здание завода ветхое, необходимых материалов для производства нет и за работами наблюдает лишь безграмотный староста.
По поводу такого заключения губернатора Министерство Внутренних Дел по Высочайшему повелению сообщило Министерству Финансов, которое командировало на завод своего чиновника, он и представил состояние заводов не в таком печальном виде. По его оценке здания на Брынском заводе после пожара 1809 года возобновлены; заготовлено руды 92.365 пудов и угля до 7.000 пудов; все деньги (до 2500 руб.), получаемые Коробовым от заводских земель, поступают на нужды завода, но и тех мало, а леса страшно истребляются крестьянами. Донося Сенату о состоянии Брынского завода в конце 1811 года, Министерство Финансов пришло к заключению, что все неурядицы происходят оттого, что на заводе нет настоящего владельца. После этого в газетах были сделаны публикации о вызове наследников Демидова. Прошло несколько лет, наследники не объявились. Коробов подал прошение в Сенат, прося передать заводы в его собственность, указывая на то, что денежные его претензии на имения Демидова возросли до 200 тысяч. Одновременно в это время поступило в Сенат прошение племянника Петра Евдокимовича Демидова, владельца двух заводов в Жиздринском уезде, Сукремльского и Людиновского, о предъявлении прав к наследству.
Сенат постановил- ввести в права наследства Петра Демидова, но прежде он должен рассчитаться с Коробовым. Расчет был произведен полюбовно в 1818 году, однако денежные претензии Коробова возросли до 377.797 руб. 82 коп.
Однако дело было не закончено: Калужское губернское правление захотело потянуть это и без того длинное дело и отказалось утвердить полюбовный расчет, хотя имело предписание Сената. Правление докладывало Сенату, что объявился новый наследник, Иван Демидов, и что кроме Коробова имеются и другие кредиторы. Петр Евдокимович Демидов жаловался Сенату на губернское правление и указывал на убытки от этого по заводу. И лишь, в 1819 году Петр Евдокимович Демидов был утвержден в правах наследства.
За такой продолжительный срок тяжбы, итог неутешителен: заводы опустели, заводские крестьяне отвыкли от своего дела и занялись хлебопашеством, новые владельцы завода стали для них врагами. Напрасно Демидов хлопотал перед Сенатом о дозволении содержать за свой счет земского исправника, Брынский завод не возобновился, а Есенковский прекратил свою деятельность в 1804 году.Смело можно сказать, что оба завода пали жертвой судебной волокиты.
Источник: А.Пульхеров."Известия калужской ученой архивной комиссии за 1895 год"