Есть немало индивидуумов, питающих иллюзию, будто здоровья у них на сто лет припасено, считающих свой организм вечным двигателем, которому всё нипочём. Глупая эта иллюзия и зыбкая. Ведь сегодня ты свеж, бодр, полон сил, а завтра… А завтра такое случится, что и помыслить страшно. Однако и забота о здоровье не должна выходить за границы разумного. В противном случае и соматику не сбережёшь, и психику подорвёшь. Вот об этой крайности я и расскажу.
На днях позвонила Евгения Васильевна, супруга Фёдора. Вся в слезах и губной помаде, кутаясь в зябкое пальтецо. Впрочем, про помаду и пальтецо я не знаю, а вот слёзы в голосе слышались точно. Начала было рассказывать, что сделала МРТ головы и результат получился ужасающим. Но прервал я её, говорю, бери заключение с диском, Фёдора, и приходи к нам. Будем очно во всём разбираться.
И вот явилась парочка в настроении совсем не новогоднем. Он злющий, весь на взводе, а на ней депрессия нарисована несмываемой краской.
– Иваныч, я тебя как бога прошу, успокой ты её! – с надрывом обратился Фёдор. – После этого МРТ совсем чокнулась! Детей взбаламутила, сказала, что скоро сляжет и помрёт! Ну куда это годится?
– Федя, да что ты злишься, я виновата, что ли? Ты же сам заключение читал, – плаксиво сказала Евгения Васильевна.
– Читал! – зло ответил он. – Я понимаю, что там …рню написали, только объяснить не могу по правильному.
– Юра, у меня пустое седло в голове и водянка, – сказала Евгения Васильевна.
– Жень ты принесла заключение и диск? – спросил я. – Давай сюда.
Оказалось, у Евгении Васильевны обнаружили пустое турецкое седло и атрофическую гидроцефалию.
– Ну чего, Иваныч, есть у неё это седло? – нетерпеливо спросил Фёдор.
– Оно у каждого из нас есть, – ответил я. – Это такой костный карман, в котором живёт гипофиз, наша самая главная железа. Турецкое седло называют пустым, если гипофиза в нём невидно.
– Юра, это всё я знаю, в интернете прочитала, – с досадой сказала Евгения Васильевна. – От этой болезни весь организм страдает и никакого лечения не существует. А в придачу ещё и атрофия мозга с водянкой. Тут и дураку ясно, что меня ждёт.
– Погоди, Жень. Сначала скажи, зачем ты на МРТ пошла?
– Меня головные боли измучили, редкий день, когда всё хорошо. Слабость страшная, работоспособности никакой, только б сидела и лежала.
– Женя, открою тебе страшную тайну: на МРТ такая бяка диагностируется почти у всех после пятидесяти. Но ничего, живём-поживаем, дураками не стали, помирать не собираемся.
– Ага, весь интернет врёт, да? Я, между прочим, читала врачебные статьи, а не сплетни собирала.
– Женя, ты читала теорию либо зазывалки в частные клиники. А я тебе говорю, как практик. Всё, что у тебя обнаружили, …рнёй не назовёшь, но и поводов для отчаяния нет. Прекращай себя хоронить, живи и радуйся!
– Юр, ты какой-то чудной! С чего мне радоваться, если башка постоянно болит? Уже никакие таблетки не помогают, все перепробовала, жру чуть ли не горстями!
– Ха, это называется «лекарственно индуцированная головная боль». Чем больше обезболивающих – тем сильней болит. Вот такой парадокс!
– И что мне делать? Терпеть и мучиться?
– Сейчас, Жень, я тебе всё расскажу и распишу, не переживай.
Сделал я Евгении Васильевне назначения, которые должны помочь, после чего мы душевно отметили наступающий Новый год. Повеселела она и на Фёдора пожаловалась, который по моему наущению устроил дома огород и грибную ферму. Мол, с…ач развёл, порядка никакого. В ответ мы с Ириной убедили её в двойной пользе этого занятия. Во-первых, пусть лучше огородничает, чем пьёт. Во-вторых, нет ничего плохого в собственных грибах и зелени. Ну а беспорядок – это ерунда, не стоящая внимания.
В качестве морали скажу: если у вас обнаружили какое-то заболевание, обсуждайте его только лично с практикующим врачом и не лезть в интернет. Да, там информации море, на любой запрос поисковик услужливо выдаст миллионы результатов. Только человек без медицинского образования вряд ли сможет правильно истолковать прочитанное.
А всё потому, что между публикациями и реальной врачебной практикой может быть огромная пропасть. Это чревато вредными, а то и губительными крайностями. Человек либо запаникует, ошибочно посчитав своё положение безвыходным, либо наоборот проявит необоснованное легкомыслие. Так что всемирной паутине, пусть даже в совокупности с искусственным интеллектом, заменить врачей не под силу. Во всяком случае пока.
Давненько моя смена не выпадала на тридцать первое декабря, но это нестрашно. Ведь я же на полставки работаю, не сутками, а по двенадцать часов. Поэтому как ни крути, Новый год встречу дома. Двадцать седьмого декабря был традиционный корпоратив. Проходят они всегда весело, ярко, с огоньком, так, что хочется воскликнуть: «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!».
Вот только я уже лет пять в них не участвую. Причина заключается в спиртном, точней в его количестве. Оно не льётся рекой, нет. Оно обрушивается подобно Ниагарскому водопаду. Если же кто-то неспособен потреблять такие объёмы, на него смотрят неодобрительно и норовят во что бы то ни стало довести до кондиции. Но из-за возраста и здоровья больше не под силу мне такие мероприятия.
Не оправдались надежды на по-настоящему зимний Новый год. Утром слегка подморозило, а днём снова всё развезёт. Скользень страшная, на улицах сплошной каток. Хоть надевай коньки и так катись на работу. Думал было купить ледоступы, которые на обувь надеваются, но уж очень неэстетично они выглядят, в глаза бросаются.
У крыльца чадили и болтали коллеги из прежней смены.
– Всем привет, с наступающим! Как смена прошла, весело? – поинтересовался я.
– Ага, очень! – ответила врач-педиатр Караваева. – К пьяным и битым катались, но это ладно. Два …урка устроили дуэль фейерверками, представляете?
– И каков итог?
– У мальчишки тринадцатилетнего ожог на пол-лица. Удивляюсь, как только глаз не лишился. Я в интернете посмотрела, оказывается, по всей стране такая мода. Совсем уже рехнулись...
Мальчишки есть мальчишки, гвоздь в одном месте, тяга к приключениям и острым ощущениям им будут свойственны во все времена. Но всерьёз, прицельно стрелять друг в друга, это уже явный перебор.
В переполненной «телевизионке» народ сидел впритык, не оставив ни сантиметра свободного места. При этом врач Анцыферов смотрелся как суперзвезда среди безликой массовки. А причиной тому был его подбитый глаз с роскошным сияющим фингалом.
– Ооо, Александр Сергеич, ты никак на корпоративе побывал? – даже не поздоровавшись, высказал я свою догадку.
– Иваныч, ты знаешь кто у нас главный энергетик? – спросил он в ответ.
– Понятия не имею. Зачем мне его знать?
– Короче, сидим мы, празднуем, все люди свои, а напротив – какой-то <член> незнакомый. Вальяжный такой, пузатый, похож на начальника. …рен знает, кто такой. Поначалу тихо себя вёл, почти ни с кем не разговаривал, я уже и внимания на него не обращал. А как набухался и понеслось, …вно из него полезло. Гусеву не дал тост договорить, заорал: «Стоп, здесь я главный! Как скажу, так и будет! За мной решающее слово!». Димка Волков его успокаивать стал, а тот: «Я – главный энергетик! Без меня ваша «скорая» <звездой> накроется!». Всех оскорблять начал. Я вижу, что не понимает парень по-хорошему, говорю: «Ну-ка встал и вышел отсюда!». Он встал и сразу мне по роже! Мы с ним сцепились, парни подбежали, нас растащили и потом его выкинули. Вот такой <гомосексуалист> у нас работает! Только непонятно <на фига> его позвали?
– Дааа, Александр Сергеич, корпоратив удался на славу! Будет что вспомнить! Ты бы хоть замазывал чем-нибудь свой фонарь, чтоб людей не пугать.
– Вчера перед работой замазал, а потом всё стёрлось.
– Я же вам предлагала, у меня с собой есть тоналка, – сказала фельдшер Румянцева.
– Не, Люб, спасибо. Всё равно будет видно, что синяк замазан. Пройдёт постепенно, несмертельно…
Не согласен я с утверждением, будто алкоголь человека дураком делает. Нет, выпитое не привносит ничего нового, оно лишь вытаскивает из глубин души и усиливает всё низменное. Обладателем скрытой дурости может быть кто угодно, независимо от положения в обществе и образования. Не дать ей вырваться наружу очень просто. Для этого не нужны ни лекарства, ни особые психологические настрои. Надо всего-навсего отказаться от алкоголя.
В этот раз конференции не было, день нерабочий, администрация отдыхала. Радует, когда обходится без этого ежеутреннего действа, спокойно становится на душе. А всё потому, что если там кого-то отчитывают, я чувствую себя нервозно, будто лично меня это касается.
Вопреки ожиданиям, безделье оказалось недолгим. Вызов дали профильный: психоз у женщины восьмидесяти одного года. Что ж, ничего не поделаешь, никак не отвертишься.
Родственники, коих было четверо, вели себя с плохо скрываемой нервозностью.
– Не хотели вас вызывать, но она нас вынудила, – сказал немолодой мужчина.
– А вы кем ей приходитесь? – спросил я.
– Сын. Она такое творит, что не высказать, мы уже не справляемся. Ругается, обзывается, всё прячет и потом ищет целыми днями.
– Давно так себя ведёт?
– Уж почти год.
– У психиатра наблюдается?
– Да, а толку-то? Вон, куча таблеток и ничего не помогает.
– А почему именно сейчас нас вызвали?
– Ну я же говорю, уже невозможно терпеть, её в больницу надо.
Больная выглядела очень даже живенькой. С седыми волосами, в чистом фланелевом халате, она сидела на кровати, крепко вцепившись в большую сумку.
– Здравствуйте! Вас как зовут? – спросил я.
– Ольга. А вы откуда приехали?
– Мы – «скорая помощь», врачи. Как вас по отчеству?
– Меня зовут Ольга, Оля Котова.
– А своё отчество помните? Вашего папу как звали?
– Ой, у меня от переживаний голова идёт кругом, ничего не соображаю. Вот уж домой приеду и там видно будет.
– Вам сколько лет, Ольга Семёновна?
– … Двадцать пять… Нет… Двадцать и тридцать потом будет.
– Где вы живёте?
– На одиннадцатом автобусе надо ехать и у гастронома выходить.
– А что у вас в сумке?
– Я домой собралась, тут всё моё.
– Ольга Семёновна, а здесь что такое? Где вы сейчас?
– А вот у них, у …олочей! Паспорт и ключи у меня украли! Давайте сейчас же! Негодяи вы, …олочи поганые! Я сейчас в милицию заявлю!
– Вот, видите, что творит?! – воскликнул сын. – Издевается как хочет!
– Видим, но госпитализировать не сможем, – ответил я. – После каникул идите в диспансер и просите направление в плановом порядке.
– Вы шутите, что ли? – возмутился сын. – Да за десять дней она такого натворит…
Тут к разговору подключилась молодая женщина:
– По закону вы обязаны её увезти! – безапелляционно заявила она. – Она же опасная! Вдруг газ взорвёт или убьёт кого-нибудь?
– Психоза у неё нет. Есть деменция, но это не показание к экстренной госпитализации. Тем более она не одинокая.
– Так что нам теперь делать? Она так и будет нас мучить? – нервно спросил сын.
– Я уже сказал. Госпитализировать её можно, но только планово. Этот вопрос решайте в диспансере.
– Дайте телефон вашего начальства! – потребовала молодая.
– В интернете всё есть, захотите – найдёте.
– Скажите вашу фамилию!
Фамилию я назвал, жалко, что ли? Если кто-то ждёт от меня брани в адрес родственников, то не будет её. Напротив, по-человечески я им сочувствую. Ведь даже кратковременный контакт со слабоумным больным не отличается приятностью. Что уж говорить о постоянном, непрерывном проживании с ним бок о бок. Не спорю, очень многие стойко несут это бремя. Больной, пусть даже с напрочь разрушенной личностью, остаётся для них родным и любимым. Однако всем, сознательно или бессознательно, хочется передышки. Вот потому и не могу я осуждать родственников бабушки.
Дальше поехали к мужчине сорока семи лет, которому было плохо с перепоя. Видать раньше времени начал отмечать, не удержался, не рассчитал силёнок.
Супруга пациента, полная дряблая женщина с немытыми волосами, пребывала совсем не в праздничном настроении. Было видно, что она давно утратила способность радоваться и получать удовольствие. Не хватало фантазии представить её беззаботно улыбающейся.
– Я к мужу вас вызвала, просто уже не знаю, что делать, – сказала она извиняющимся тоном. – Две недели пил беспробудно, каждый божий день, всё соображение потерял. Теперь никак не выходится.
– Так надо было нарколога вызывать, – ответил я.
– Да я бы вызвала, но денег вообще ни копейки.
– Можно и бесплатно положить полечиться.
– Нельзя, его на учёт поставят. Он водитель, потом никуда не устроится.
– А как же он работает, если так пьёт?
– Пока не работает, в поиске. Вы знаете, я боюсь у него белая горячка начнётся.
– А что, уже была?
– Нет. Я по своему отцу знаю, он два раза допивался, такой кошмар, что не передать. Ой, боже, за что мне всё это…
– Хорошо, сейчас посмотрим.
Маленькая комната являла собой подлинную душегубку, практически лишённую кислорода, наполненную смрадом человеческих выделений. Болезный, с измождённым помятым лицом, сидел на смятой постели и оттопырив нижнюю губу, тяжко дышал.
– Ну что, …еново тебе? – спросил я.
– Да, подыхаю…
– Чего пил-то?
– Ничего. Хотел, а всё выливается…
– А до этого?
– Спирт.
– Палёный, наверно?
– Не, нормальный, я всегда у неё беру.
Что ж делать, прокапали мы болезного волшебным составом, можно сказать оживили. Только не на пользу это всё. Было видно, что наша помощь открыла второе дыхание и он непременно возобновит пьянство. С ним-то всё ясно, а вот позиция жены вызывает недоумение. На кой чёрт нужен спившийся деградант, даже не помышляющий об изменении образа жизни? Но, как бы то ни было, а решать ей. Нет у меня права поучать кого-либо.
Следующий вызов был к женщине пятидесяти пяти лет с психозом.
В частном доме нас встретили пожилой мужичок с внешностью ветерана этиловых войн и приличного вида молодая женщина.
– Доктора, уже всё нормально, ничего не надо! – заявил «ветеран».
– Заткнись, иди отсюда! – прикрикнула на него молодая.
– А чё ты меня затыкаешь? Я – муж, у меня тоже права есть!
– Какой ты муж? Бомжара, ты вообще здесь никто! Мать споил, превратил в алкашку! Я сейчас полицию вызову и сдам тебя! – вышла она из себя.
– Так, всё, тихо! – приказал фельдшер Герман. – Уважаемый, скройся куда-нибудь!
– Что с вашей мамой? – спросил я.
– Она мне позвонила, кричит: «Катя, помоги, у нас потолки падают! Меня сейчас раздавит!». Я поверила, на такси примчалась, смотрю, всё нормально. До меня дошло, что это белая горячка и я вас вызвала.
– Значит она пьющая?
– Да, из-за этого козла. Раньше выпивала, но не так сильно, а сейчас настоящей пьяницей стала.
– Где она сейчас?
– Идёмте вон туда.
Первым, что мы увидели придя в комнату, был мощный зад больной, стоявшей на четвереньках перед батареей отопления.
– Мам, ты чего? – спросила дочь.
– Давай-давай, помогай быстрей! Держи вот тут! Смотри, как лезут! – сказала больная.
– Александра Витальевна! – окликнул я её и слегка похлопал по спине. – Что вы делаете?
– Неси молоток, надо молотком прибить! – распорядилась она, не поворачиваясь в нашу сторону.
– Ну-ка вставайте! Встаём, встаём, после прибьёте, успеете!
Мои парни аккуратно, но решительно подняли её и усадили на кровать.
– Я вас не звала, зачем вы лезете? – к кому-то обратилась она, глядя на батарею. – Пошли <на фиг>, …рази!
– Александра Витальевна, кто к вам лезет? – спросил я.
– Вот бумага, пишите! – протянула она пустую руку. – Мишка Прытков, Вадим и какой-то <член> безногий!
– Ух, какая прекрасная компания! – восхитился я. – Они сейчас здесь?
– Конечно, из-за батареи вылезли, под шифоньером засели. Кать, принеси тонкую палку, сейчас я их вытащу и сожгу! У нас где-то был керосин…
– Александра Витальевна, а где вы сейчас находитесь?
– Здесь мы живём, а вон там магазин сделали. Пусть теперь платят за беспокойство. Катюх, иди возьми у них шампанского! Возьми, ну чё ты, блин?
– Сейчас всё возьмём и поедем в хорошее место, – сказал я. – Собирайтесь, Александра Витальевна, а то опоздаем и шампанское нагреется.
Как и было обещано, увезли мы её не просто в хорошее, а в люксовое место, коим является наркологическое отделение острых психозов. В этом случае тоже нет надежды на избавление от зависимости. С утверждением дочери будто мать споили, я категорически не согласен. Споить можно лишь того, кто сам не против этого.
На обед позвали вовремя. Приехав на «скорую», мы поразились: весь двор был уставлен машинами, а у крыльца праздно стояли коллеги. Хотя удивляться нечему. Народ в основной массе трезв, сосредоточен на предновогодних хлопотах, ему пока не до «скорой». Веселуха начнётся после ноля часов, там уж точно не соскучишься.
Послеобеденный отдых был хоть и долгим, но не бесконечным. Прервал его вызов: болит живот, рвота у женщины семидесяти лет.
Супруг больной выглядел расстроенным и раздосадованным:
– Проходите в ту комнату, что-то она совсем раскисла.
Больная, тучная круглолицая женщина, лежала на диване, тихо постанывая.
– Здравствуйте, что случилось? – спросил я.
– Сильно живот болит, особенно вот здесь, – указала она на правое подреберье.
– Рвота была?
– Нет, только тошнит и во рту какая-то горечь.
– Что ели-пили?
– Студень, я на него грешу.
– А что с ним не так?
Муж, стоявший в дверях, не выдержал и вмешался:
– Он сильно жирный и с чесноком. Надо было жир-то соскоблить и не жрать столько!
– Много съели? – спросил я.
– Да, порядочно, – виновато ответила больная. – Вкусный получился, остановиться не смогла. Я <Название известного спазмолитика> две таблетки выпила и не помогло.
При боли в животе мы обязаны делать ЭКГ, поскольку злодей инфаркт иногда так проявляется. Однако здесь ничего подобного не было. Диагноз лежал на поверхности: острый холецистит, то есть воспаление желчного пузыря.
– Ну что, сейчас уколемся и поедем в больницу, – сказал я без вопросительных интонаций.
– Ой, нет-нет, давайте просто укол и всё, – не согласилась больная.
– Дело, конечно, ваше, но с холециститом не шутят, – ответил я.
– Нет, не поеду, мне никак нельзя.
– Ладно, как скажете. Только уж поаккуратней с едой.
– Не хочу я никакой еды, меня от всего отвернуло. Даже смотреть ни на что не хочу.
Сделали мы хороший спазмолитик и ушли восвояси. Мораль здесь очень проста. Желание побаловать себя вкусненьким не должно переходить в бездумное обжорство. Разумная умеренность ещё никому не повредила.
Позвали нас было на «скорую», но по пути вызов дали: в известном сетевом алкомаркете лежит без сознания мужчина сорока под вопросом лет.
К сожалению, вызов не оказался ложным и сам по себе не рассосался. В торговом зале, вольготно раскинувшись, лежал прилично одетый мужчина. Был он жив, дышал нормально, а потому решил я выяснить подробности случившегося.
– Пьяный, что ли? – спросил я у молодого парня – продавца.
– Пьяный, конечно. Весь такой крутой, распальцованный. На пацана быканул, а тот его вырубил.
– А что за пацан? Ваш работник или покупатель?
– Покупатель. Блин, жалко его, из-за какого-то <средства предохранения> проблемы поимеет.
Попытались мы его прямо на месте привести в чувство, но ничего не вышло. На нашатырь и покалывания никак не реагировал, что говорило о коме. В машине осмотрел я его тщательно, однако не углядел ничего подозрительного, все показатели были нормальными. Тем не менее, выставил я ему закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение головного мозга, а вторым диагнозом – алкогольное опьянение.
А в стационаре нас ожидал сюрприз: у пострадавшего оказался перелом затылочной кости. Как он образовался было ясно. Пострадавший, получив удар в лицо, с размаху упал, крепко приложившись затылком о пол.
История до безобразия глупая. Этот перепивший тип сам на себя накликал беду. Да и парня, который его ударил, теперь ждут неприятности. Стоило ли оно того? Ответ, думаю, очевиден.
Освободившись, поехали на психоз к мужчине тридцати шести лет. Вызвала нас полиция, значит пациент далеко не пай-мальчик.
Квартира в элитной новостройке была просторной, хорошо обставленной, идеально чистой. Виновник торжества, взлохмаченный, в расстёгнутой белой рубашке и чёрных брюках, сидел понурив голову. Странно, но наручников на нём не было.
– Что случилось? – задал я традиционный вопрос.
– С женой поскандалил товарищ, – ответил один из полицейских.
– Ну поскандалил и что? Мы здесь при чём? – спросил я.
– У него контузия была в своё время. Он как выпьет, так сразу психоз начинается и потом ничего не помнит, – сказал полицейский. – Его надо в больнице лечить.
– Хм, а вы с ним знакомы? – не понял я.
– Он бывший замначальника уголовного розыска.
На наш разговор болезный не обращал никакого внимания. А всё потому, что был перепивши, находясь в жёстком алкогольном угаре.
– Дмитрий! – окликнул я его. – Дима!
– Чего? – приподнял он голову.
– Как ты себя чувствуешь?
– <Зашибись>… <Офигенно>.
– Молодец. Где ты сейчас находишься?
– <Назвал правильный адрес>.
– Зачем с женой ругался?
– Я?! – с крайним удивлением воскликнул он.
– Ну не я же. Из-за чего скандал устроил?
– Пффф, вы чё, совсем, что ли? Кто скандалил?
– Дмитрий, тебе что-нибудь видится–слышится?
– Ха, я чё, дурак, что ли? Это у вас глюки!
– Черепно-мозговые травмы были?
– Немножко…
– Что значит «немножко»?
– Ну так… Ладно, <фиг> с ним… Всё путём, с Новым годом!
У Дмитрия был не психоз, а обычное алкогольное опьянение. Полицейским очень не хотелось доставлять бывшего коллегу в отдел и привлекать к административной ответственности. Жена его боялась и при этом понимала, что полицейские ничем ей не помогут. Поэтому они сообща придумали лучший, на их взгляд, вариант: отправить Дмитрия в больницу. Жене это простительно, незнакома она со всеми нюансами нашей работы. А вот как полицейским пришла в головы такая глупая затея, непонятно. В общем пусть сами во всём разбираются, а мы во всяких аферах не помощники.
На этом смена моя благополучно завершилась и домой я прибыл задолго до боя курантов. Новый год мы с Ириной вдвоём встретили, скромно и душевно. Ранее я часто жаловался на небывало стремительный бег времени. А теперь подумал: может оно и к лучшему? Пусть всё плохое быстро пронесётся мимо и настанет, наконец, спокойная размеренная жизнь без катаклизмов и потрясений!
Все имена и фамилии изменены