По здравому размышлению упоминание Карла Вюртембергского в письме Ф. В. Ростопчина графу С. Р. Воронцову нуждается в более основательном комментарии.
Один из младших братьев великой княгини Марии Федоровны 18-летний Карл Фридрих Генрих Вюртембергский приехал в Россию в конце 1788 года, чтобы участвовать в начавшейся русско-турецкой войне. 1 января 1789 года он был принят на службу Екатериной II в чине генерал-майора. Однако о прибытии его в армию Г. А. Потемкин сообщил Екатерине II только 25 июня 1789 года, отметив, что принц «весьма учтив и смирен», что означало, что званием, свалившимся на него благодаря родству, он не кичился.
По-видимому, уже осенью 1789 года под началом князя Потемкина и принца Виктора Амадея Ангальт-Бернбургского Карл принял участие в делах при взятии Каушан (13/24 сентября), Аккермана (28 сентября / 9 октября) и Бендер (3/14 ноября). Кстати, здесь же он мог познакомиться с Ф. В. Ростопчиным, которому покровительствовал принц Ангальт. На этом осенняя кампания завершилась, однако к наградам принц представлен не был, хотя и Потемкин, и принц Ангальт рассыпались в похвалах о нем в письмах к его сестре великой княгине.
На зиму боевые действия прекратились, однако в письме от 2 мая 1790 года Потемкин сообщил Екатерине II, что
«Принц Виртембергский, садясь на лошадь, повредил себя и нет надежды опричь операции, которая тоже больше подвергнет опасности, нежели подаст надежды. Просится для сего в Петербург, чтобы увидя сестрицу, хоть умереть. Я его отпустил».
14 мая императрица сообщила из Петербурга, что
«Принц Виртембергский приехал и в жалком состоянии».
В письме М. Гарновского, полученном Г. А. Потемкиным 20 июня 1790 года, среди прочих новостей содержался рассказ о том, что
«Над принцем Виртембергским производил операцию Блок, в присутствии Бека, Крюза и Массота, который почел себе за обиду, что не ему операция досталась. Однако же Массот приемом великой княгини очень доволен, так же как и перстнем, тысячи в две, в подарок ему пожалованным. Принц теперь вне всякой опасности, и их высочества, рассуждая, что, по случаю начинающейся кампании, вашей светлости Массот потребен будет, завтра отправляют его в Яссы, истребовав от меня все к отправлению его потребное. Недостаток в Павловске в деньгах и надежда на вашу к ним преданность понудили великую княгиню с сим ко мне отозваться, да и получа желаемое, - то есть я дал Массоту 1000 руб. на дорогу, - было столько от великой княгини благодарности, сколько более быть нельзя».
Хирург Массот, которого Мария Федоровна направляла в Яссы, скорее всего, не случайно, а с прицелом, чтобы он в случае осложнений мог продолжить спасение ее брата, известен тем, что 16 лет назад вылечил М. И. Кутузова после тяжелой раны в голову.
Однако принц задержался в Петербурге еще на месяц. 6 июля 1790 года вместе с Павлом Петровичем и Марией Федоровной он присутствовал на столичной верфи на спуске корабля, и только 23 июля сестра с мужем проводили его из Павловска и Гатчины в армию Потемкина.
После взятия Килии, сложившей оружие 10 ноября 1790 года, принц Карл, командовавшей кирасирской дивизией (вероятно, с подстраховкой опытных офицеров), попадает наконец в наградной список, получив орден Св. Андрея Первозванного. Именно с голубой андреевской лентой он представлен на миниатюрном портрете, хранящемся в собрании ГМЗ «Павловск». Вот только атрибуция при публикации портрета была неверной, он был приписан старшему брату Карла толстомордому Фридриху, также бывшему русским генералом, но к этому времени высланному из России.
В связи с получением награды Карл прибывает в Петербург, и 18 января 1791 года вместе с сестрой великой княгиней Марией Федоровной имеет аудиенцию у Екатерины II.
28 февраля в Петербург приезжает Потемкин, пробывший здесь до 24 июля, тогда как Карл, по сообщению Е. С. Шумигорского, уезжает на юг в июне. Именно в этой роковой поездке его сопровождает Ростопчин.
Последнее пребывание Карла в Петербурге было связано не только с праздниками, дававшимися в честь Потемкина и грядущего окончания войны, но и с вышедшим наружу конфликтом в семье сестры, о чем глухо свидетельствует Ф. Г. Лафермьер, библиотекарь великого князя, в письме все тому же С. Р. Воронцову:
«Я был очень рад, что вы уклонились от злосчастного поручения, о котором говорилось в моем последнем письме, касающемся смерти этого бедного принца Карла (Мария Федоровна просила Воронцова подготовить к печальному известию ее мать, которая могла находиться в Лондоне. - Т. В.), в котором я принял весьма значительное участие и по отношению к нему, который был превосходным молодым человеком, и по отношению к нашей доброй великой княгине, которая привязалась к нему и потеряла эту привязанность в тот момент, когда стала его знать и ценить. Он получил свою долю неудобств, которым мы до сих пор ежедневно подвергаемся из-за неудачного поворота наших домашних дел (с середины 1790 года развернулась борьба Марии Федоровны с фрейлиной Е. И. Нелидовой, претендовавшей на роль фаворитки мужа. - Т. В.), в которых он вел себя с большой мудростью и сдержанностью как по отношению к тому, что касалось его лично, так и по отношению к мадам великой княгине, не отклоняясь ни на минуту от текста, который мы (часть ближнего окружения супругов, ставшая в этой борьбе на сторону Марии Федоровны. - Т. В.) ему проповедовали каждый день. Образ действия, которому он пытался следовать, не сулил ему очень приятного будущего, и он умер, так и не успев особо похвастаться удачей, которая ждала его и которая могла ожидать его здесь».
Как уже говорилось, принц был похоронен в Галаце, затем перезахоронен у Екатерининского собора в Херсоне, а на «Монументе» в Павловске, который впоследствии получил название «Памятник родителям») появилась еще одна мраморная доска с надписью «Брату моему Карлу 11 августа 1791».