Те, кто постарше, должны помнить снегоуборочные машины времён СССР, с полукруглым ковшом спереди и неустанно подгребающими под себя снег двумя механическими «руками», а также с транспортёром, подающим собранный снег на едущий позади машины самосвал. Такая машинка была и у нас в полку: территории обширные, никаких солдат не хватит убирать. Так вот история эта связана как раз с такой забавной конструкции машиной.
Прапорщик Клановец занимал должность начальника склада автотехимущества. Должность эта была довольно хлебной – запчасти к технике были дефицитом, нужны всем, не только военным, но и гражданским. Техники в нашем учебном полку было море, большинство запчастей были вполне взаимозаменяемы с гражданскими аналогами. По слухам, Клановец слегка подбарыживал имуществом, хранившимся на его складе.
При этом получить у него реально нужные и уже выписанные запасные части для штатной техники было практически невозможно. Клановец превращал эту рутинную операцию в многосерийную сагу: то нет ничего, то найти не может, то света на складе нет, то вообще, лучше приходите завтра. А если завтра не придёте, то ещё лучше. Тем и жил.
Однажды утром после обильного снегопада на плац подали снегоуборочную машину. Пригнали затемно, чтобы к разводу успеть хотя бы нужную часть территории очистить. Машинка работает, подразделения подтягиваются, светает потихоньку. Всё, как всегда.
И тут вдруг замечают, что на борту машинки, на тёмно-зелёном плоском капоте моторного отсека большущими белыми буквами, аккуратно, через трафарет, выведено слово (а скорее имя): «КЛАНОВЕЦ».
Ход мыслей неведомого автора инсталляции стал понятен сразу, уж больно напрашивалась аналогия между гребущей своими не знающими усталости «руками» снег машиной и Клановцом, неустанно гребущим (по слухам) запчасти. Даже направление гребли совпадает – строго под себя. Народу замысел неизвестного художника понравился, задумку оценили и стали ждать, как отреагирует на неё сам Клановец.
Реакция была, скажем так, немного чрезмерной: сначала немое оцепенение, потом форменная истерика с неконтролируемым потоком идиоматических выражений, перемежающимся призывами к праотцам найти и покарать неведомых художников, покарать самыми изуверскими способами с непременным участием в казни самого Клановца. Закончилось это представление забегом к командиру полка и требованием к нему немедленно употребить власть для пресечения этого безобразия.
Командир счёл для себя необходимым лично осмотреть место происшествия, прибыл на плац, обошёл снегоуборщик несколько раз, полюбовался на надпись под несколькими ракурсами и явно остался удовлетворён проделанной неизвестными мастерами работой. Надпись выполнена ровно, чисто, аккуратно, даже перемычки от трафарета в буквах подкрашены. Песня, а не работа! По затаившейся в уголках глаз усмешке было ясно, что командир доволен: если в полку настоящий порядок, то даже такие вещи делаются с умом и любовью.
Подумав немного, подозвал зампотеха полка, дал команду закончить уборку снега, после чего закрасить надпись. При этом, наклонившись, шепнул ему что-то на ухо. Клановец торжествующе оглядел присутствующих, явно пытаясь по выражению лиц вычислить злоумышленников. Впрочем, без особого успеха.
Вечером машина снова трудилась на плацу, и надписи на ней уже не было. Ну как не было, почти не было. Закрасили, но так, чтобы надпись просвечивалась. Как получилось, короче. А на требования Клановца закрасить полностью отмахивались. Мол, ты возмущался - мы закрасили. Чего ж тебе ещё, хороняка, надо?
Машину эту с той поры иначе, как «Клановец» и не называли.
Начштаба на планёрке:
- Ночью по прогнозу снег, «Клановца» с утра в расположение, а после обеда в учебный центр отправить. И заправить под завязку сегодня, работы ему завтра на целый день.
- Есть «Клановца» заправить, с утра на плац, с обеда в учебный центр!
А настоящий Клановец в это время что-то помечал в рабочей тетради. старательно делая вид, что его это совершенно не касается. Привык, наверное, смирился.