Надежда, войдя в прихожую, почувствовала резкий запах табачного дыма. Иван, который беззаботно сидел на подоконнике и стряхивал пепел в пепельницу.
— Тётя Надя… — Знаете, папа с вами так быстро поженился, что я и сам не успел заметить, как моя мама осталась за бортом.
В его словах сквозила подспудная агрессия, хотя на лице сохранялось напускное равнодушие. Надежда медленно стянула шарф и прикусила губу, стараясь сдержать ярость. Это её дом, её семейный очаг вместе с Петром, и почему-то он, этот сын от первого брака, ведёт себя, словно хозяин положения.
— Иван, сколько раз тебе говорить: не кури в квартире. Мне неприятен этот запах, а когда папа вернётся и учует дым, тебе не поздоровится.
Иван сбросил пепел в пепельницу и, взглянув на Надежду, только отмахнулся:
— Ой, да вы же всё равно не нажалуетесь на меня. Папа вас обожает и терпеть не может скандалов.
С этими словами он спрыгнул с подоконника и прошёл мимо, даже не потрудившись загасить сигарету. Надежда осталась стоять одна среди сизого табачного облака. Она подумала, что именно так выглядит побеждённая сторона в войне, о начале которой она даже не подозревала.
Так с первых мгновений стало ясно: возник конфликт, грозящий разрушить намеченную идиллию в новом браке Надежды и Петра.
Надежда работала главным бухгалтером в филиале крупной строительной компании: её дни проходили в сводках доходов и расходов, отчётах и расчётах налоговых вычетов. Числа и аккуратные таблицы были для неё чем-то вроде островка стабильности, а в деловой суете она чувствовала себя вполне комфортно.
Однако однажды в их город приехал сам Пётр Орлов — глава корпорации и, по слухам, человек строгий, но справедливый. Он объявил, что намерен провести серию производственных совещаний, чтобы наладить дела в филиале, и лично разберётся в бухгалтерии, финансах и общем состоянии проектов.
— Говорят, Орлов — бизнесмен «старой школы»: вежлив, но жёстко ведёт дела, — шептались в коридорах сотрудники.
— И ничего себе внешне! — с полушутливым восхищением замечали женщины.
Первое производственное совещание затянулось до позднего вечера. Надежда, дождавшись, когда большинство коллег разойдутся, осталась, чтобы в последний раз просмотреть бухгалтерские отчёты. В этот момент в кабинет заглянул Пётр: высокий, подтянутый, с проницательным взглядом.
— Простите, вы всё ещё работаете?
— Да, хотела навести порядок в этих документах, — Надежда подняла глаза и почувствовала приятную дрожь.
— Меня зовут Пётр Орлов, — представился он официально, хотя в городе уже все знали его имя. — А вас как зовут?
— Надежда. Я здесь главный бухгалтер.
Так начался их первый короткий разговор, за которым последовали новые встречи: Пётр то приглашал её обсудить особые финансовые вопросы, то задерживался после совещаний, чтобы подробнее расспросить, как обстоят дела в филиале. Надежда чувствовала, что в эти минуты к деловым вопросам подмешивается что-то более личное.
Со временем стало ясно: Пётр Орлов не только умеет руководить и разруливать кризисы, но и весьма обаятелен. А когда прошли несколько месяцев, он объявил, что хочет устроить в филиале новогодний корпоратив — и посетить его лично, чтобы отметить успехи коллектива.
На новогоднем корпоративе Пётр появился ближе к концу вечера, со скромным букетом белых роз. Все уже успели повеселиться, кто-то даже немного перебрал шампанского, а Надежда скромно сидела у края стола, опустив глаза. В тот момент, когда Пётр подошёл к ней и протянул ей эти цветы, она почувствовала, что время будто замерло.
— Я ждал, когда мы сможем поговорить с глазу на глаз, — тихо произнёс он. — Надежда, вы… очень важны для меня.
— Пётр Иванович, — она смутилась. — Мне… мне очень льстит ваше внимание, но…
Она точно знала, что у Петра есть семья — жена и сын. Слухи об этом мелькали в офисе, да он и сам упоминал, что у него растёт подросток. Надежда никогда не хотела становиться причиной чужого развода, считала это едва ли не грехом.
Однако Пётр продолжал настаивать, что брак его уже давно держится на ниточке и что, возможно, пришло время честно всё завершить. А на новогодней вечеринке он, окончательно решившись, признался Надежде в своих чувствах:
— Да, я женат. Но мы давно чужие люди. И, надеюсь, ты это поймёшь, Надя.
Сердце Надежды, обычно сдержанной и трезвой, вдруг дрогнуло. Уж слишком отчётливо она видела в глазах Петра нешуточную привязанность. А когда он после всех зимних праздников объявил, что начинает бракоразводный процесс, Надежда затаила дыхание: «Неужели он всерьёз готов порвать ради меня с прошлой жизнью?»
Развод оказался не слишком скандальным: жена Петра устала от его постоянных отъездов и была рада получить свободу и щедрые отступные. Иван, их сын, жил в основном с матерью, но время от времени виделся с отцом. Пётр не желал прятаться и, когда всё уладил, приехал к Надежде с букетом — на этот раз роскошных алых роз — и предложил ей переехать к нему.
— Надя, я… не могу без тебя, — признался он, сжимая букет в руках. — Выходи за меня.
Не успела она оправиться от неожиданности, как они подали заявление в ЗАГС. Все в коллективе шептались, что «Пётр Орлов женится на своей бухгалтерше», кто-то видел в этом очередную «служебную драму», но большинство желало им счастья.
Так Надежда оказалась в большом и светлом доме Петра, теперь уже их общем. Она верила, что начинается прекрасная глава жизни, полная гармонии и любви. Но скрытым штрихом к этой идиллии шёл тот самый сын Петра — Иван, о котором Надежда лишь слышала. Парень рос вдалеке, с матерью, но однажды мог появиться, как гром среди ясного неба.
Так и случилось: спустя почти полгода после свадьбы Пётр получил звонок от бывшей жены, которая сказала, что Иван сбежал после крупной ссоры, и сообщила: «Забирай его к себе, раз он не хочет жить со мной». Пётр тяжело вздохнул и попросил Надежду разрешить сыну пожить у них какое-то время.
— Это ведь твой сын, — ответила Надежда, находясь в растерянности. — Конечно, он имеет право жить здесь.
С одной стороны, она понимала: семейные ценности — дело святое. С другой — не была уверена, как сложатся её отношения с почти взрослым пасынком, которому, по слухам, уже исполнилось семнадцать.
Однако когда Иван появился в доме, казалось, ничего катастрофичного не произошло. Парень оказался худощавым, с густыми тёмными волосами и внимательным, хоть и слегка надменным взглядом. Несколько дней он держался тихо, почти не выходил из своей комнаты. Надежда с облегчением думала, что, может, они быстро притрутся друг к другу.
— Не волнуйся, — успокаивал её Пётр, — Иван немножко взбалмошный в подростковом плане, но на самом деле добрый.
Поначалу действительно больших конфликтов не возникало. Надежда старалась быть «хорошей мачехой»: не претендовала на материнскую роль, не читала нотаций, а лишь мягко спрашивала, как дела в школе. Готовила ужины, звала его к столу, оставляла ему сладости.
Но уже через пару-тройку недель Надежду начало терзать ощущение, что Иван играет с ней: то просил выдать ему деньги на прогулку, якобы «папа же разрешил», то тайком приводил домой своих друзей и веселился допоздна. Когда наутро Надежда спускалась в гостиную, она обнаруживала обрывки чипсов и стеклянные бутылки неизвестного происхождения.
— Иван, давай установим какие-то границы, — попыталась она поговорить спокойно.
— Вы мне не мать, чтобы указывать, — бросил он резко. — И не надо изображать святошу. Думаете, я не вижу, из-за кого папа развёлся?
Это прозвучало колко и несправедливо. Надежда попыталась оправдаться:
— Это не из-за меня… он развёлся с женой? Я знаю, что твои родители давно уже были несчастны вместе.
— Конечно, — усмехнулся Иван. — Так все любовницы говорят.
Внутри у Надежды всколыхнулась обида, хотелось поставить парня на место, но она сдержалась: всё-таки Иван и так в сложном подростковом периоде.
Прошёл месяц, и Надежда окончательно поняла: Иван манипулирует ею и провоцирует на конфликт. Он придирался к мелочам, устраивал демонстративные сцены. Как назло, в этот период Пётр уехал в очередную командировку, и она осталась с пасынком один на один.
— Слушай, — Надежда тихо говорила Ивану однажды вечером, — давай попробуем найти общий язык…
— У меня давно есть общий язык — с папой. А вы просто… — он махнул рукой.
Она почувствовала, что в душе копится безысходность: «Как мне уживаться с этим парнем, который откровенно меня отвергает?» Пришло, наконец, осознание, что она бы предпочла, чтобы Иван жил с матерью, «или на краю света» — лишь бы не в её доме. Но она не решалась объявлять это напрямую, ведь любила Петра и не хотела ранить его, когда тот вернётся.
Каждый день Надежда возвращалась с работы уставшая, а в квартире встречала запах табака, оставленные пачки сигарет, музыку на полную громкость и холодный взгляд пасынка, который будто высмеивал её попытки держать дом в порядке.
Наконец, наступил день, когда Пётр вернулся из командировки. К этому моменту Надежда уже устала от постоянных перепалок с Иваном. Но, желая встретить мужа без жалоб, она накануне тщательно вымыла полы, проветрила комнаты, уничтожила весь табачный запах, который Иван успел «накурить», и даже спрятала в шкаф его стопки журналов, разбросанных по гостиной.
— Привет, моя дорогая, — Пётр обнял Надежду в прихожей, улыбаясь. — Как у вас тут дела? Всё хорошо?
За его спиной появился Иван, который равнодушно пожал плечами:
— Да всё отлично… Пап, я пойду к себе.
Парень прошёл мимо, даже не поприветствовав отца по-человечески. Надежда пожала плечами и улыбнулась мужу:
— Может, он рад, что ты вернулся, но стесняется показать? Подростки…
— Ну, расскажи, как тут всё было? — Пётр снял куртку и пошёл за ней на кухню. — Надеюсь, вы не перегрызлись?
Надежда машинально занялась делами у плиты, стараясь скрыть, как нервно дрожат её руки. Ей хотелось пожаловаться на Ивана, рассказать, что он ведёт себя вызывающе, что она устала подчищать его беспорядки, что за месяц их совместной жизни он даже не попытался к ней прислушаться. Но в то же время она боялась испортить Петру радость от возвращения.
— Да нормально, — выдавила она в конце концов. — Были мелкие… недоразумения, но я справилась.
Пётр кивнул, обнял её за плечи и поцеловал в висок:
— Я знал, что на тебя можно положиться.
Слова эти прозвучали для Надежды словно удар по совести: «Он верит, что всё в порядке, а я скрываю, что внутри у нас холодная война. Может, стоит признаться?»
Наступил вечер. Пётр, устав после дороги, сидел в гостиной, что-то читая. Иван прошёл, мельком взглянув на него, и опять скрылся в своей комнате. Надежда подкладывала дрова в камин, стараясь согреть дом в прямом и переносном смысле. В душе она уже не могла терпеть молчания, хотелось выкрикнуть: «Петя, я не знаю, что делать с твоим сыном!»
В какой-то момент Пётр поднял глаза от чтения:
— Надя, всё-таки расскажи, что у вас с Иваном произошло… Я чувствую какое-то напряжение.
Она глубоко вздохнула:
— Понимаешь, когда тебя нет, он ведёт себя совершенно по-другому: курит в доме, ходит с друзьями, устраивает здесь тусовки. Я пыталась с ним поговорить, но… — её голос задрожал. — Кажется, он винит меня в вашем разводе.
Пётр резко встал, чуть не уронив газету:
— В нашем разводе? Да ведь… — Он махнул рукой, очевидно, злясь на бывшую жену, которая наверняка внушала сыну подобное. — Ладно, Надя. Не переживай. Я поговорю с Иваном, пусть не таит на тебя обиду.
Она почувствовала облегчение. Впервые за весь этот месяц Надежда позволила себе откровенно признаться, что не всё гладко. И Пётр не осудил её, не обвинил, а принял проблему как свою.
— Спасибо, — прошептала она. — Мне очень хотелось тебе сказать… Я боялась, что ты подумаешь, будто я не хочу терпеть твоего сына. Но он действительно непростой.
— Это мой косяк, — признал Пётр. — Надо было сразу расставить границы, объяснить ему, что ты — не враг.
По лестнице с верхнего этажа донёсся стук шагов: это Иван спускался, видимо, услышав их голоса. Он появился в гостиной и, взглянув на родителей, хотел было пройти мимо, но Пётр окликнул:
— Иван, подойди. Поговорим.
Надежда почувствовала, как сердце колотится. Может, наконец, наступит какая-то развязка этого конфликта?
Вечер выдался непростым: Пётр закрыл за собой дверь комнаты Ивана, чтобы поговорить с сыном наедине. Надежда, сидя за кухонным столом, слышала приглушённые возгласы и возражения. Как бы она ни старалась не подслушивать, всё равно улавливала фразы: «Пап, да это всё…» — «Иван, перестань винить Надю!» — «Но она же…» — «Мы с твоей мамой расстались давно, и это не Надина вина!»
Время шло, а их спор то разгорался, то стихал. Надежда сидела, машинально крутя в руках чашку с недопитым чаем. В голове роились мысли: «Если Иван и дальше будет меня ненавидеть, как мы будем жить? А если Пётр встанет на его сторону? Я люблю его, но не могу терпеть вечное противостояние…»
Наконец дверь открылась, и на кухне появился Пётр, немного уставший, но решительно настроенный.
— Кажется, мы договорились, — сказал он, подходя к Надежде. — Иван пообещал, что больше не будет устраивать сцен. Но надо время, чтобы он привык к мысли о нашем браке.
В этот момент из-за угла выглянул сам Иван. Увидев, как отец обнимает Надежду, он мрачно отвернулся, но всё-таки коротко пробурчал:
— Я… извиняюсь, если перегнул. Просто мне тяжело всё это принять.
— Я понимаю, — тихо проговорила Надежда. — И я правда не хотела быть причиной… Вы с мамой давно были несчастны, да?
Иван не ответил, лишь пожал плечами. Но это молчание было уже не настолько ледяным. Надежда ощутила надежду: может, со временем они сумеют найти общий язык.
Пётр вздохнул, чувствуя, насколько непросто будет строить дальше их семейную жизнь. Но главное, что они перестали замалчивать проблему. Надежда сделала первый шаг — рассказала мужу о своих обидах. Иван понял, что его отец не потерпит грубости в адрес жены.
Так закончился этот день, дав начало долгому пути к примирению и уважению в семье, где Надежда больше не хотела быть безмолвной жертвой капризов пасынка, а Иван — несчастным пленником собственных страхов и ревности.
ПРИСОЕДИНЯЙСЯ НА НАШ ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.