– Ну ты помнишь, как в девяностых Новый год встречали? – спросила я у матери, помешивая салат оливье. Она всегда в эти дни становилась какой-то задумчивой, вспоминала молодость, хоть и не любила особо распространяться о тех временах.
Мать отложила свою газету, поправила очки на переносице и посмотрела на меня поверх них. – А как же, дочка. Помню, как будто вчера было. Мандарины на вес золота, поштучно продавали, а шоколадки… это вообще счастье несусветное. Ты-то сейчас не поймешь, какая радость была, когда коробку конфет к празднику доставали. Целое событие!
Я кивнула, но про себя подумала, что помню. Но не так, как она. У нас-то всегда всего было в достатке. И шоколадки, и мандарины, и игрушки красивые. А вот Ленка… Совсем другое дело. – А помнишь Ленку, с которой мы во дворе играли? – спросила я, продолжая шинковать огурец.
Мама вздохнула и отодвинула газету совсем. – Ленка-то… Да как же ее забыть. Бедненькие они, конечно. Я же видела своими глазами, как они жили. У нас и то небогато было, а у них совсем худо, бедно. Помнишь, как они с братом на наши новогодние столы смотрели, как на чудо какое-то? Как они с улицы заглядывали, когда мы елку наряжали?
Я очень хорошо помнила. Как они с Сашкой всегда околачивались у нас в подъезде, когда мы всей семьей елку наряжали, а стол накрывали. Глаза у них, как у щенков бездомных, – на все яркое, красивое. На конфеты, на елочные игрушки, на мандарины, которые на столе горой лежали. Сашкины глаза особенно помню, как он на шоколадки смотрел. Будто видел их впервые в жизни.
– Сашка вообще на сладкое помешанный был, – сказала я, улыбнувшись воспоминаниям, – Помню, как он один раз обертку от сникерса в снегу нашел, так чуть ли не съел ее, представляешь? Принес нам всем показывал, как сокровище какое-то.
Мать покачала головой, грустно улыбаясь. – Жалко их было до слез. Родители работали как проклятые, он на заводе, она в больнице, а денег все равно не хватало ни на что. Ни на одежду нормальную, ни на еду толком. Какие уж тут подарки новогодние… – Она помолчала немного, вспоминая что-то свое, а потом добавила, немного виновато: – У вас с отцом, слава богу, все было. Ты не понимала даже, что есть дети, которые конфетку-то видят раз в год, и это для них – праздник.
Я и правда не понимала тогда. Мне, маленькой, казалось, что так живут все вокруг. Пока не увидела, как Ленка и Сашка с завистью, смешанной с какой-то тоской, смотрят на наше окно. Когда у нас пахнет елкой и шоколадом, а у них дома – только холод и какие-то пустые, тревожные разговоры. В тот год, глядя на них, я впервые подумала, что Дед Мороз – это не только сказка, а что-то, что можно сделать своими руками. И вот тогда-то и зародилась у меня эта идея…
***
– А помнишь, как ты с тетей тогда затеяли эту… операцию, – сказала я матери, выкладывая оливье в салатницу. Она на меня посмотрела вопросительно, но я махнула рукой, мол, потом.
Позже вечером, когда отец ушел смотреть хоккей, а мать вязала носки, я снова заговорила об этом. – Мам, а помнишь, как вы с тетей Лене с Сашкой подарок сделали? На Новый год, который… Ну, вы еще говорили, что это от Деда Мороза.
Мать отложила вязание и внимательно на меня посмотрела. – А, да, конечно, помню. А что? Зачем ты это вспомнила?
– Да так, просто. Хотелось узнать, как вы до этого додумались. Это же такая идея классная!
Мама улыбнулась. – Ну, как додумались… Посмотрели мы с тетей на них, сердце кровью обливалось. Они же, бедные, как котята голодные, на все новогоднее смотрят. И решили, что надо им хоть немного праздника устроить. Подумали, что от Деда Мороза самое то будет, чтоб не обидеть.
– И как все было? – спросила я, наливая нам чай.
– Да как обычно, – пожала плечами мать. – Пошли мы с тетей на рынок, накупили всякой всячины. Шоколадок разных, батончиков, мармеладок. Я еще помню, тетя все хотела самые яркие и красивые конфеты брать, чтобы детям радость была. И мандаринов взяли, конечно. Куда же без них?
– А открытка? – напомнила я.
– Ой, это вообще целая история была! – рассмеялась мать. – Мы с тетей сидели полночи, сочиняли, как будто сам Дед Мороз писал. Старались, чтоб как в сказке все было. Типа, “С Новым годом, дорогие ребятишки, вот вам подарочки, чтоб праздник был веселый!” – и подписали “Дедушка Мороз”.
– И что, прямо так, ни у кого не спросив, все сделали?
– Ну а что спрашивать-то? Мы же хотели, как лучше. И потом, это же сюрприз должен был быть. – Мать отпила чаю, и продолжила: – Все как положено подготовили, в пакет красивый все сложили. Прям как настоящий мешок от Деда Мороза получился. Таскали его потом, как сокровище.
***
– А потом что было? – спросила я, подавая матери печенье к чаю. – Как вы этот подарок им доставили?
Мать улыбнулась, вспоминая что-то свое. – Ой, это было целое приключение! Мы с тетей договорились, что пойдем поздно вечером, когда они уже спать должны были. Ну, чтоб никто не увидел.
– И что, прямо ночью?
– Ну не совсем ночью, – засмеялась мать, – Часов в девять, наверное. Уже стемнело, мороз такой хороший. Мы этот пакет с подарками как мешок Деда Мороза волокли. Идем, а сами все оглядываемся, чтоб никто не заметил.
– А чего боялись-то?
– Ну, как чего? – мать усмехнулась. – Боялись, что они увидят и поймут, что это не Дед Мороз, а мы. Хотели, чтоб верили в сказку. Подходим, значит, к их двери, пакет под дверью аккуратненько ставим. Звоним, и как угорелые бежать оттуда.
– Прямо убегали?
– Ага, еще как! – мать засмеялась. – Прятались за сугробами, как шпионы. А сами все смотрим на их окно. Свет загорелся, дверь открылась, и мы из-за сугробов на них смотрим, как они пакет этот рассматривают.
– И что они?
– А что они… – Мать махнула рукой. – Стоят, глаза вот такие, удивленные, и не знают, что это такое. Потом Сашка, помню, как закричит: “Мама, это Дед Мороз приходил!”. А Ленка стоит и улыбается, глаза светятся. Так приятно нам было, что все получилось. Мы с тетей аж замерзли, пока прятались, но зато такое чувство было хорошее. Словно сами в детство вернулись.
– Ну вы даете, – сказала я, качая головой. – Настоящие шпионы. И никто вас не видел?
– Никто, – заверила меня мать. – Мы же все продумали. И потом, кто в такое время по дворам ходит? Мы сами, разве что, такие сумасшедшие.
***
– А Ленка-то хоть когда-нибудь что-нибудь говорила про этот подарок? – спросила я, собирая со стола чашки. Мать кивнула, задумчиво глядя в окно.
– Да, говорила. Недавно вот встретились с ней в магазине. Разговорились, и она вдруг про тот Новый год вспомнила. Говорит, что это был один из самых ярких моментов ее детства.
Я остановилась и посмотрела на мать. – И что она сказала?
– Говорит, что до сих пор помнит, как они с Сашкой этот пакет нашли. Как обрадовались, как делили конфеты. Рассказывала, что это было как чудо какое-то, настоящее волшебство. Сказала, что они потом долго гадали, кто же это был, этот Дед Мороз.
– И что, так и не догадались?
– Нет, конечно. – Мать усмехнулась. – Говорит, что они с Сашкой даже спорили, кто это мог быть. Сашка все думал, что это может какой-то родственник дальний приехал, а Ленка верила, что это настоящий Дед Мороз.
– А она не спрашивала, не выпытывала ничего?
– Нет, – покачала головой мать. – Сказала, что им и так было хорошо. Что этот подарок, как лучик света в их тогдашней жизни был. Что они потом весь год эту историю вспоминали. – Она помолчала немного, а потом добавила: – Знаешь, говорит, что им тогда этот подарок очень помог. Не только сладости, а именно то, что кто-то о них позаботился. Что они не одни в этом мире.
Я молчала, перебирая в уме слова матери. – И что, так и не узнала, что это вы с тетей были?
– Нет, – ответила мать. – И, думаю, не надо ей знать. Пусть лучше верит в сказку.
– И ты ей так и не сказала? – уточнила я, внимательно глядя на мать.
– Нет, конечно. Зачем? – ответила она. – Я просто улыбнулась и сказала, что это, наверное, был настоящий Дед Мороз, раз так все хорошо получилось.
***
Я молчала, домывая посуду. Мать сидела за столом, задумчиво глядя в окно. За окном темнело, и город потихоньку зажигал свои огни.
Я посмотрела на мать и вдруг подумала, что она мудрая женщина. Она ведь понимала, что главное не в том, кто сделал подарок, а в том, какое чувство он оставил. В памяти Ленки осталась вера в добро, в новогоднее чудо, а не то, что это была всего лишь наша с мамой и тетей маленькая хитрость.
– А я вот думала ей как-нибудь сказать, – призналась я, – Когда мы с ней в следующий раз увидимся.
– Не надо, – твердо сказала мать. – Не нужно нарушать ее детскую веру. Пусть лучше у нее останется ощущение, что в мире есть место для чудес. А мы с тобой будем знать, что немного приложили к этому руку.
Я молча кивнула. Посмотрела на мать и поняла, что она права. Не всегда нужно раскрывать все карты, иногда лучше оставить что-то в тайне. Чтобы была надежда. Чтобы было во что верить. Чтобы у Ленки и дальше был свой “Дед Мороз”. А наша тайна… Пусть останется с нами. Пусть будет нашим маленьким секретом, который греет душу. Я тихо встала и подошла к окну. Смотрела на зажигающиеся огни города и думала о том, как иногда небольшие поступки могут изменить чью-то жизнь. Даже если никто никогда об этом не узнает. И улыбнулась.