— Зачем нам еще один рот кормить? — резко спросила Люба, глядя на мужа, который стоял перед ней с телефоном в руке. В сковородке на плите жарилась картошка.
Василий стоял, опустив голову. Ему только что сообщили, что его сестра погибла, а её девятилетний сын остался сиротой.
— Люб, ну что ты, — тихо сказал Василий, подходя к жене. — Он может помочь по дому, да и для мальчишек будет весело.
— У нас и так шестеро в доме, — сквозь зубы ответила Люба. — Мы с детьми в одной комнате живем, а теперь мне еще этого пацана терпеть? Пусть его в детдом заберут или пусть его отец появится. А мы что, должны за него отвечать?
— Родители не допустят, чтобы его в детдом отправили, — тихо сказал Василий. — Я и так не сказал им о смерти Светки. Они все нам выскажут, но мальчишку все равно сюда привезут.
Люба злилась, но не говорила больше ничего, только продолжала готовить.
— Почему у тебя столько вещей? — ворчал Василий, загружая вещи Ванечки в старую машину, на которой ехал в город два с половиной часа. — Как у девчонки, честное слово.
Ванечка молчал и смотрел в окно. Он заговорил лишь когда увидел, что его скрипка может пострадать.
— Будь осторожен, — тихо сказал он. — Скрипка хрупкая, она может сломаться.
Василий удивленно посмотрел на него.
— Да Светка с ума сошла, учить его этому? Лучше бы на бокс отдала, или на борьбу. А я думал, ты слабенький, а оказывается, тебя так воспитывали.
Ванечка снова молчал, предпочитая не разговаривать с такими людьми. Мама всегда говорила, что нужно слушать в первую очередь себя.
Светлана была очень нежной женщиной, которая всегда улыбалась, несмотря на жизненные трудности. Она старалась, чтобы у сына было всё, что ему нужно.
— Ты готов поехать в деревню? — спросил Василий.
Ванечка не был готов. Мать только что умерла, а он остался один. Он так боялся перемен, что даже не хотел смотреть на новый дом.
— Мы приедем, ты отдохнешь пару дней, а потом вместе с ребятами начнешь работать, — продолжал Василий. — Там будет интересней, сам увидишь.
Ванечка сжимал скрипку и кивнул, не замечая, на что именно.
Когда они прибыли в деревню, Ванечка ужаснулся. Это был маленький одноэтажный дом с тусклыми окнами и покосившейся крышей. Он никогда не был у дедушки и бабушки. Мама не поддерживала отношения с ними, и мальчик не знал причин, но теперь чувствовал, что что-то не так.
— Пойдем, покажу тебе твою комнату, — сказал Василий.
Мальчик последовал за ним в маленькую комнату, где уже были две кровати. Ванечка положил свои вещи на одну из них.
В следующую минуту в комнату влетели два мальчишки, такие же, как и он.
— Это моя кровать! — крикнул один из них, скидывая чужие вещи на пол.
Ванечка наклонился, чтобы собрать вещи, но не успел.
— Это наша комната, а ты будешь спать в коридоре, — сказал второй мальчишка с хриплым голосом. У него был шрам под глазом.
— А, забыл сказать, — вмешался Василий, — поставим тебе раскладушку в коридоре.
Ванечка окинул комнату взглядом. Место для раскладушки едва ли нашлось в этом беспорядке.
Но у него не было выбора. Он с трудом втиснулся на раскладушку и попытался уснуть, но это оказалось непросто. Громкий храп Василия мешал заснуть, и тогда Ванечка вышел на улицу.
Там он достал фотографию матери и тихо заплакал. Она улыбалась на снимке, и её голубые глаза сверкали.
— Эй, пацан, чего плачешь? — спросил мужчина, сидящий рядом.
Это был Павел. Он присел рядом и начал рассказывать о ночных звуках природы, о сверчках и лягушках. Мальчик, немного успокоившись, вернулся в дом, где не мог найти покоя.
На следующее утро началась суета. Мальчишки сбежались на кухню, чтобы схватить еду, а Василий пригласил Ванечку к столу.
Люба с фырканьем поставила перед ним тарелку с пережаренной яичницей.
— Мы тут все сами едим, без официантов, — сказала она.
Ванечка ничего не ответил. На тарелке лежала яичница с жирным пятном. Он подавил желание возмутиться и тихо спросил:
— Можно нож?
В это время послышался смех.
— Девчонка, маникюр боишься испортить, да? — смеялся кто-то из мальчишек.
Ванечка сдержался, но был огорчен.
Позже, когда он пытался сыграть на скрипке, мальчишки насмехались над ним.
— Что, девчонка? — кричали они. — Девчонка с музыкальной коробкой!
Тогда Люба разозлилась и громко отчитала его, а затем отобрала скрипку.
— Иди работай, а не пиликай тут, — сказала она.
Ванечка попытался сопротивляться, но Люба не отступила.
— Ты что, не понимаешь? — воскликнула она. — Иди работать!
Тогда пришел Павел и забрал скрипку у Любы.
— Что вы делаете с ребенком? — возмутился он. — Это его мать потеряла. Он не должен страдать от вас.
— Кто ты такой? — закричала Люба. — Ты ему кто, отец?
Павел взглянул на мальчика и тихо сказал:
— Я его отец.