Халло, майне Шетцэ!
В преддверии Нового года спешу познакомить вас с изумительным рассказом! Прислала его подписчица с ником Мария Мец. Честно признаюсь, что читая прослезилась. Мой отец увлекается конным спортом. У него своя небольшая конюшня. Прочитанное вызвала много приятных воспоминаний о школьных временах и еженедельных поездках к конюшне. Единственно, в этот раз не посмею перетягивать внимание на себя. Как-нибудь в другой раз расскажу про папу. Вам же предлагаю окунуться в мир чистой и светлой любви!
Люблю тебя всегда 1999-2024
Сейчас я вспоминаю, как все было, когда началась моя история. Где был тот рубеж и как много всего произошло.
Мою тогдашнюю, обычную четырнадцатилетнюю жизнь можно было поделить на три разных главы: дом, школа и конюшня. И так или иначе, они пересекались.
И если первые две не вызывали у меня рвения и энтузиазма, то в конюшню я летела, как на крыльях. Поэтому, начну повествовательную часть с нее!
Глава Конюшня
Конюшня находилась в трех километрах от моего дома, но никакой общественный транспорт до нее не ездил. Идти приходилось через поле, по хорошо вытоптанной грунтовой дорожке. Путь до здания конюшни занимал сорок минут и проходил между самозахваченными «огородами». Выглядели они, как участки вскопанной земли за проволочным ограждением.
В теплое время года, на огородах виднелись заросли лука, щавеля, картошки и укропа. Растения никто не трогал. До них никому не было дела, кроме их названных хозяев.
Был еще один путь до конюшни, занимавший приблизительно час времени. От шоссе вела в сторону асфальтированная дорога, проходившая мимо деревни с церковью. Заканчивался асфальт у круглосуточно открытых, здоровенных кованых ворот деревенского кладбища.
Чтобы добраться до здания конюшни, приходилось подниматься в горку по расхлябанной дороге, пронизывающей кладбище насквозь.
Ничего меня не пугало. Ни городские легенды о призраках, ни маньяки, ни хулиганы не вызывали во мне страха. Я просто не думала об этом. Я думала о том, как приду в конюшню и обниму за умную голову свою любимицу Пользу. Как угощу ее сухарями и яблоками.
Конюшня представляла из себя перепланированное типовое здание коровника на двести голов крупного рогатого скота. Здание было поделено деревянной перегородкой на две половины. Одна половина была отделана под денники для лошадей, а вторая под хранение сена и всяческой хозяйственной утвари. Посередине «жилой» части был тамбур с двумя здоровенными, во всю высоту здания, дверьми-воротинами. Это был основной выход, через который можно было выйти на улицу вместе с лошадью. Еще был запасной выход- точно такой же тамбур, в котором хранились опилки. В летнее время оба тамбура стояли открытыми и можно было выводить и заводить лошадей, где удобнее.
Денников было двадцать пять, в двадцати из них находились лошади владельцев конюшни. А остальные пять сдавали в аренду владельцам частных лошадей. Еще в конюшне было несколько подсобных помещений: прокатская-раздевалка, кухня и комната для ночевки конюха.
Самой просторной была прокатская, метров тридцать площадью, прямоугольной формы, с двумя окнами по внешней стене, с двустворчатой входной дверью из коридора конюшни. Вдоль стены напротив окон были шкафы для вещей, вешалка и диван. В торце комнаты был журнальный столик, еще один диван поменьше и два кресла. Естественно, вся мебель была советского образца и уже довольно уставшая. Мы были рады тому, что хоть такая есть.
Здание конюшни находилось в юридической собственности у двух владельцев: Светланы Валерьевны и Ивана Федоровича. По возрасту владельцы конюшни годились мне в родители. И были они отдельными творческими единицами с разными взглядами на внутриконюшенные технические процессы и устои. Более уравновешенной, мудрой и порядочной являлась Светлана. Она всегда старалась помочь и организовать процессы наилучшим образом. Это и не случайно, у Светланы было юридическое образование.
Иван же , чуть что, принимался вопить на всю конюшню, что аж стекла дрожали. Высокоморальными качествами он тоже не отличался: везде, где только можно, искал лазейки, чтобы радостно объегорить окружающих.
Либо Светлана, либо Иван, кто-то из них время от времени присутствовал в здании. В оставшееся время, в конюшне был либо дневной конюх, либо ночной.
Теперь о лошадях. Светлане и Ивану принадлежали двадцать лошадей, зарабатывающие деньги в прокате. Среди лошадей был «основной состав» и лошади на продажу. В основном составе были либо любимцы хозяев, либо полезные лошади, которые могут побольше заработать. Например, катая по праздникам посетителей парка в конном экипаже. Лошадей, потенциально предназначенных на продажу, иногда продавали или меняли на более перспективных.
Я занималась верховой ездой уже почти два года. И находясь рядом с любимыми лошадьми, в доброжелательном коллективе единомышленников, я была счастлива и чувствовала себя на своем месте.
Именно в конюшне слово «взаимопомощь» было не просто буковками, которые кто-то накалякал. Оно означало поддержку, выручку и словом и делом.
В конюшне я познакомилась с такой же, как и я девочкой – любительницей лошадей Ритой. Мы были одного возраста и обе учились в девятых классах разных школ. Вместе с Ритой мы приходили в конюшню каждый день, ухаживать за лошадьми. Мы убирали денники, подметали конюшню, выводили лошадей на прогулку, раздавали им сено. Еще мы чистили лошадей мягкими щетками, расчесывали им гривы и хвосты, седлали и выводили на плац к инструктору для занятий с прокатом. В благодарность за помощь, владельцы конюшни позволяли нам поездить на лошадях.
У каждой из нас были лошади-любимчики. Мне больше всех нравились вороная помесь русской верховой породы Польза, и некрупный серый орловский рысак Пропан. А Ритке нравились серая русская рысистая Гантель и гнедой буденновский Закат.
К сожалению, оба моих любимца принадлежали к категории лошадей на продажу. Больше всего я боялась, что найдутся на них покупатели и увезут Пропана или Пользу далеко-далеко. Так, что мы больше никогда не увидимся.
Ритке повезло немного больше, чем мне: Гантель была частной и ее хозяйка никуда переезжать не планировала.
Конечно же, и я и Рита, мы обе мечтали о своих личных лошадях. И украдкой делились своими мечтами друг с другом, по дороге с конюшни до дома. И не только ими. С Риткой мы обсуждали все на свете: фильмы, музыку, лошадей, учителей, одноклассников, и, конечно же, любовные истории. В основном, они были связаны с влюбленностью в солистов разных музыкальных групп. С Риткой было здоровски и поговорить, и помолчать. Мы понимали друг друга не с полуслова, а с полубуквы. Почти каждый раз, путь до дома превращался в одно сплошное веселье! По настроению, мы дурачились, горлопанили любимые песни и громко смеялись над выдуманными историями – все равно никто не услышит.
Местность была довольно безлюдная, автомобили проезжали по дороге в лучшем случае, раз в час. А через поле вообще мало кто ходил. Это был наш кусочек свободы, место в котором делаешь, что хочешь!
Помню, однажды зимой мы решили слепить снеговика. Снеговик получился весьма устрашающего вида: с огромным носом-картошкой и торчащим сухостоем вместо прически, сорванном на том же поле. Мне кажется, редкие припозднившиеся прохожие шарахались от одного взгляда на наше творение сумрачных гениев.
Глава Школа
В то время я училась в самом обычном девятом классе, самой обычной общеобразовательной московской школы. Школьные будни тянулись тягомотной чередой одинаковых серых дней, словно товарный поезд на железнодорожном переезде. Само времяпрепровождение в школе успело осточертеть и домашние задания вместе с ним. Я старалась, чтобы было поменьше троек в дневнике и в четверти, и делала это лишь для того, чтобы родители ко мне поменьше цеплялись. С учебой я особо не заморачивалась, многие предметы давались мне легко. И в общем-то, интересно мне было мало, какие там оценки за четверть выходят. Думала, что вот скоро окончу одиннадцать классов и устроюсь в ВУЗ или колледж. Все равно какой, лишь бы посещать учебное заведение, как все, потому что «так надо». И чтобы родители успокоились и отстали. В будущее я старалась не заглядывать дальше двух лет. Все шло привычно, своим чередом.
Когда тебе четырнадцать лет, голова занята совсем другими вещами.
Глаза цвета лазури
Наступило первое сентября одна тысяча девятьсот девяносто девятого года. Я перешла в девятый «В» класс, вернувшись после летних каникул. Летом у меня было незабываемое, увлекательное приключение: поездка в трудовой лагерь. Мне довелось узнать, как выглядит ад летом! Тут нет правых и виноватых, ведь я сама подписалась на это приключение. Впрочем, помимо адских условий работы, проживания и питания, обернулась поездка исполнением моего заветного желания: я похудела килограммов на пять от своего первоначального веса. Я была счастлива и стала более уверенной в себе.
Стоя на линейке в День знаний, я заметила: состав нашего класса снова поменялся. И поменялся в хорошем смысле для меня. Парень, учившийся в параллельном классе, на которого я давно заглядывалась, оказался среди моих одноклассников! Как выяснилось, парня зовут Ярослав Сергиенко и он перешел в наш класс из параллельного «Б», вместе со своим школьным приятелем, тихим очкариком Серегой Богомоловым. Это нам наша классуха их представила.
Ярик, атлетически сложенный блондин, с глазами цвета лазури, он был настоящим украшением сложившегося тандема. И в противовес Ярику, тощий, бесприметный, темно-русый и в очках, Серега. Они оба увлекались компьютерными играми, и всем ,что было связано с компьютерами. Особенно Богомолов компьютерной темой интересовался. На переменах Ярик с Серегой постоянно что-то обсуждали друг с другом: мультик «Бивис и Баттхед», шедший в то время по телеканалу МТВ, компьютерные игры. В основном, Ярик и Серега общались только между собой. К одноклассникам они обращались только за тем, чтобы списать домашку.
Я не слишком-то верю в крупные сплоченные коллективы. Как это любили показывать в фильмах про школу времен социализма. С момента появления в нашем классе, Ярик сумел занять позицию неформального лидера. В принципе, там и делать-то особо ничего не нужно было: место было вакантно. Наш класс никогда не был «единым целым». Было рандомное сборище апатичных, равнодушных подростков, разделившееся на микрогруппки по интересам по два – три человека. И на фоне мужского населения нашего девятого «В» класса, Ярик выделялся, как лебедь среди гусей.
Меня восхищала от его способность напористо и смело вступать в дебаты с учителями, отстаивая свои интересы. Не было заметно, чтобы он чего-то стыдился или опасался. Ярик не боялся никаких последствий: ни вызова родителей в школу, ни угрозы применения адских кар, вплоть до отчисления. Он был свободен от предрассудка «учитель всегда прав».
Признаюсь, я бы вот так сразу не смогла. Как только возникала стрессовая ситуевина, я тут же застывала истуканом, теряла дар речи и в голове образовывался вселенский вакуум. Себя я ощущала настоящим тупым пеньком. И молча страдала от своей же бессловесности.
В лабиринте воспоминаний
В нашем классе были три отъявленных хулигана, которым сам черт был не брат: Андрей Щепановский, Антон Гуртовой и Ваня Еремин. Время от времени, появлялся «круговорот вещей в природе»: Еремин или Гуртовой играли в футбол портфелем Щепановского. Тот, в свою очередь, закидывал на шкаф в кабинете вещи обидчиков. Хулиганистое трио развлекало весь класс своими потасовками, беготней и ответами невпопад по теме урока.
Еремин не только присвоил смешные прозвища всему классу, но и нарисовал иллюстрированный комикс по данному знаменательному поводу.
Были в классе два футболиста - приколиста: Юра Варварин и Толя Евграфов. Эти вечно искали, у кого бы в классе сдуть домашку и списать на контрольной. Еще их заботила кормежка в школьной столовой и вне ее, а также игры в футбол и баскетбол. Во всех их разговорах бесконечно свозили две темы: «за пожрать» и поиграть в футбол.
Варварин и Евграфов постоянно пытались отпроситься с уроков, каждый раз генерируя для учителей всевозможные неправдоподобные причины. Дескать, у одного живот разболелся, а второй идет провожать до дома первого. Учителя велись на это, но далеко не всегда.
Были еще равнодушные, неконфликтные одноклассники-тени, которых я уже и не вспомню. Они щемились в микрогруппки по остаточному принципу, лишь бы их никто не трогал.
Женское население класса было не менее разрозненным.
У нас была не одна «королэва» класса, а целых две: «образцово-показательная» и «неформальная». И у той, и у другой была своя свита, в количестве двух человек у каждой.
Образцово-показательной королевой класса была дочь учительницы, отличница, исправно приходившая в школу со сменкой и соблюдавшая деловой дресс-код. Белокожая голубоглазая обладательница блондинистой длинной косы, Альбина Воронцова. Вокруг нее постоянно сновали и ни на шаг не отходили две фрейлины: высокая, полноватая и горлопанистая Варвара Нероденко по прозвищу «Цыганка» и дочь другой училки, Надя Слютина. У этой было прозвище «Слюда». Глядя на Альбину, мужское население класса любовалось ее холодной красотой. Даже Еремин в своем классификаторе нарисовал Альбину красивой и присвоил той нормальное прозвище: Альба.
Неформальной же королевой класса была Инга Шереметьева. Училась она хорошо, и не была помешанной на учебе. Инга была темноволосой и кареглазой, со стройной фигурой, очень похожая на солистку популярной тогда группы «Демо». Одевалась Инга в наряды неформально-готическо-рокерского стиля. Длинные ассиметричные юбки в пол, необычного кроя кофты и водолазки, грубые ботинки. Инга словно сошла с обложки журнала «Cool Girl», которым многие зачитывались. В то время, в Москве был ну очень крутой и популярный магазин для неформалов. Назывался он «Обувь 21-го века». Видимо, у Инги были обеспеченные родители: у нее у первой из класса появились очень модные тогда ботинки - «гриндера». Черные, на толстой каучуковой подошве, на которой просматривалось название фирмы. И это была не единственная ее пара обуви, еще были ботинки на платформе Dockers, из того же самого козырного магазина. Я о таком и мечтать не смела. Знала, что мать ни за что такое не купит, ни мне, ни сестре.
Несмотря на всю свою привилегированность, Инга была понятной, доброжелательной и простой в общении. У меня она вызывала гораздо большую симпатию, нежели высокомерная занудливая Альбина. Мне бы хотелось дружить с Ингой, если б не очередь в три вилюшки. В свите Инги уже находились две девочки: Вика Патрошкина и Юля Родюкова. Которые повсюду за Ингой таскались, прилипнув к Инге от момента ее пересечения школьных входных дверей. Понятное дело, третий же лишний. Я даже не пыталась напрашиваться к ним в компанию. Знала, что даже если Инга и согласится, остальные двое постараются меня оттуда выдавить.
По классификатору Еремина, только одна Инга из троих была и нарисована красиво и прозвище у нее было красивое: «Графиня», а на картинке была изображена девушка, восседающая на троне. Патрошкина была нарисована в виде летящей пули, с подписанным под картинкой прозвищем «Патрошильда». Родюкова была «Ротильда Палковна», на картинке был персонаж, напоминающий старуху Шапокляк со старушечьей тростью в руках.
Были еще по две пары девочек, которые общались в основном только друг с другом. С остальными по необходимости, или когда деваться было некуда.
Одна парочка была более социализированная и открытая к общению: Вера Евланова и Ксюша Мельченко. У Веры было прозвище «Шпиц», потому что у нее была собака такой породы. На картинке была собака на цепи возле будки. А у Ксюхи было прозвище «Мельница» .
Вторая же пара, руководствуясь справочником прозвищ Еремина, как их в классе называли, Миха и Ивашка-барабашка, производные от фамилий Михалева и Ивашкевич. Общалась эта парочка исключительно друг с другом, как попугаи-неразлучники. Если одна из неразлучников не приходила в школу, то вторая тусовалась в гордом одиночестве и не искала ни с кем общения. Разве что с просьбой списать домашку.
У меня сложились крепкие приятельские отношения с Аней Сомовой и Дашей Куликовой. Мы старались держаться вместе и по возможности, помогать друг другу. Да, нам троим Еремин тоже присвоил и прозвища и картинки нарисовал. Анька был «Сом», Даша «Фура», а я была «Пискля».
Фальш - Влюбленность
Я вновь прокручивала в голове школьные события. В нашей школе, больше напоминающей «красную» воспитательную колонию, появилась новая психолог. Раньше и должности такой не было. Вновь появившемуся специалисту пришла в голову такая инновационная идея: чтобы школьники заполнили анкету, ответив на перечень интересных и актуальных для них вопросов.
В наш класс психолог пришла на уроке истории, который был шестым и последним в расписании. Все уже были «никакие». Учительница истории, пофигистичная, но ранимая Аза Борисовна, была не против заполнения нами анкет на ее уроке.
Ярик, взяв в руки распечатанный лист анкеты, громко зачитал первый же вопрос: «Что бы вы хотели изменить в жизни школы?» И так, чтобы весь класс услышал, буркнул Богомолову: «Сменить директора!» и начал записывать ответ на бланке. Весь класс захихикал.
Во –первых, сама затея психолога была довольно провальной: в «красной» школе завсегда всё будет по велению администрации.
Во-вторых, что бы мы не написали в анкете, администрация на это плевать хотела. Никто ничего менять не станет.
Вернемся к Ярику. Уже зная, что женская инициатива вдвойне наказуема, я не предпринимала никаких действий. В честь наступающего, нового двухтысячного года, учителя решили устроить в школе День Поздравлений.
В этот особенный день, каждый мог отправить открытку с поздравлениями, при помощи общешкольного почтового ящика. На перемене дежурный класс разносил открытки по адресатам.
Мысленно я надеялась: «Вдруг и мне придет открытка от Ярика? Чудеса же случаются…» С другой стороны, Ярик парень видный. Он многим мог быть симпатичен, а вот кто ему нравился – загадка. Возможно и никто…Не в силах изменить ход событий, я лишь украдкой, чтобы никто не заметил, бросала влюбленные взгляды на Ярика. Мое воображение рисовало причудливые картины со мной и Яриком в главных ролях. Как мы идем по живописным уютным улочкам центра Москвы, улыбаясь и держась за руки. Как мы вдвоем едем гулять на Красную площадь и бродим, любуясь на свои отражения в зеркальных витринах ГУМа. Как обнимаемся и целуемся, не в силах оторваться друг от друга. Хотя уже давно пора расходиться по домам.
Конечно же, все эти картины существовали лишь в моем воображении. В реальности, Ярик не проявлял ко мне ни малейшего интереса. Что очень огорчало меня. Были и хорошие новости: он не проявлял интереса ни к одной из моих одноклассниц. Даже к «неформальной» королеве, которую многие, в том числе и я, считали самой красивой и модной девушкой всех трех девятых классов.
В наступивший День поздравлений, как и было заведено, дежурный класс сновал по школе из кабинета в кабинет и раздавал открытки адресатам.
Наш 9 «В» дежурные почтальоны застали на математике. Я получила только две открытки : от Аньки и от Даши. От меня подруги тоже получили каждая по открытке. Я бросала мечтательные, мимолетные взгляды в сторону Ярика.
Как и всегда, он сидел, подпирая голову рукой и выпростав ноги из-под парты вперед. Чем постоянно раздражал учителей, но продолжал так делать.
Заодно я стала невольной свидетельницей весьма показательного, ключевого эпизода. Ярику дежурные принесли две открытки, от неизвестных отправителей. Он открыл одну открытку, открыл другую, мельком просмотрел текст. И заявил, повернувшись к Сереге, но его слова все равно было слышно: «Так, я не понял, а где деньги?». Богомолов усмехнулся его шутке.
Моя хрустальная мечта разбилась вдребезги. В тот миг у меня внутри будто что-то сломалось и умерло. Ко мне пришло осознание, что между Яриком и мной нет и не может быть никакой любви. Мысленно я похвалила себя за то, что удержалась и не выдала своих чувств. Я разуверилась в существовании любви на этом свете. Нет ее, и все тут!
Мир в лунном свете
Моя необычная, трогательная, добрая, по-детски наивная, и, надеюсь, интересная, лав стори началась на самом стыке двух тысячелетий.
Возникнув словно из ниоткуда, она очень повлияла на многие сферы моей жизни. На само представление о любви и о том, какой разной она может быть. Не могу сказать, что приключившееся перевернуло мой мир с ног на голову, но очень значительно поменяло его.
Сама того не ожидая, я получила пропуск в мир недосягаемой тайны, вдохновляющей, наполняющей, меняющей на молекулярном уровне, и вращающей нашу планету.
Началось все темным декабрьским вечером теперь уже далекого, одна тысяча девятьсот девяносто девятого года. Тогда не в каждом доме был стационарный телефон и тем более, компьютер. Сотовые телефоны были только у братков и коммерсантов. А простым смертным оставалось только мечтать о заграничных диковинных девайсах.
По заснеженному полю, близ маленького городка Московской области, группа путников двигалась в сторону шоссе, оставив за спинами здание небольшой конюшни. Снег звонко хрустел под ногами, в небе серебряной монетой светила луна, а мириады сияющих звезд, перемигиваясь, освещали дорогу.
Путников было трое, они шли рядом друг с другом и обсуждали события, произошедшие в тот день накануне. Среди тех троих были: инструктор конного проката Яна, моя подруга-единомышленница Рита и я.
События, произошедшие накануне тем декабрьским днем, были ну просто замечательными!
Когда я пришла в конюшню, Рита уже была там и потихоньку убирала навоз из денников. «Как хорошо, что я сегодня не одна убираюсь» - подумала я. Быстренько переоделась в хозяйственную одежду и пошла помогать Рите. Потом мы стали вдвоем отбивать денники. Отбивать, означает убирать мокрые опилки и на их место насыпать сухие. У нас довольно быстро и качественно получилось все сделать, и начисто подмести проход в конюшне. Только мы закончили подметание конюшенного прохода, пришла Яна. Она сказала, что сейчас поедет с прокатом по маршруту через лес и попросила поседлать Грифа и Патрона. И тут же спрашивает нас: «Девчонки, выбирайте на ком хотите поездить». Мы с Ритой переглянулись и выбрали своих любимцев: я - Пропана, Рита - Заката.
Если все складывалось удачно, то на тренировке занимаешься на своей любимой лошади. Но так было далеко не всегда. Например, любимая лошадь уже отработала под прокатом, и отдыхала. Тренироваться приходилось на тех лошадях, которые еще не работали. Или инструктор нарочно, чтобы не привыкали к одной лошади, назначал на тренировку другую.
Яна добавила: «Мы с прокатом уедем, тоже седлайтесь и выходите ездить на плац».
«О, круто!» - мысленно ликовала я. «Наконец-то самостоятельно позанимаемся». За почти два года помощи в конюшне, мы с Ритой довольно хорошо научились ездить. Освоили и уверенно держались в седле на всех трех основных аллюрах: шагу, рыси и галопе. Могли невозбранно прыгать на лошади препятствия до метра и смело поехать по маршрутам в лес и поле. И мы с Ритой радостно понеслись в седельную, за амуницией Грифу и Патрону.
Яна пошла седлать «инструкторского», темно-гнедого жеребца тракененской породы по кличке Днепр. Гнедо-пегий белорусский упряжной Гриф и серый тяжеловозный Патрон были успешно поседланы и выведены на улицу. Уже начали сгущаться сумерки.
Я держала под уздцы Грифа, Рита – Патрона. Мы ждали прокатчиков. Среди проката были постоянные клиенты, которые ходили по абонементу, неплохо держались в седле, знали лошадей и маршруты. И были разовые, кто приходил «присмотреться», и исходя из своих впечатлений, решали, продолжать занятия дальше или нет.
На этот раз прокатчиками оказались два парня, лет двадцати пяти на вид. Раньше я их не встречала. Навскидку, даже особо не запомнила, как они выглядят. Ну, прокат и прокат. Главное, когда они уедут, меня ждет тренировка на любимой лошади!
Как только конная процессия направилась по дорожке в сторону леса, мы с Ритой вернулись в конюшню. Оперативно и качественно мы почистили и поседлали Пропана и Заката, а затем вместе с лошадьми вышли на плац.
К тому времени совсем стемнело. Плац освещал закрепленный на крыше конюшни, большой промышленный прожектор, такие на стадионах бывают. Так что, хорошо поездить было вполне себе можно.
Мы с Ритой, как обычно, пошагали минут семь и сделали четыре реприза рыси по десять минут каждый. Периодически делали различные элементы, которые умели: вольты, диагонали, серпантины. Это очень увлекало меня и было обалдеть как интересно! Между репризами рыси давали лошадям пошагать. А потом был галоп, по три круга по плацу в каждую сторону! У Пропана, несмотря на рысистое происхождение, были на удивление мягкие и приятные аллюры. Под седлом он управлялся тоже легко, и обладал спокойным и добродушным нравом.
Мы уже закончили занятие на плацу, а Яна с прокатом все никак не возвращалась. Ну, мы отшагали своих лошадей, завели их в денники и расседлали.
Только когда уже было убрано все снаряжение, Яна с прокатом вернулись. Оказалось, один из прокатчиков умудрился упасть со спокойного и покладистого Патрона. Катапультировался прямо в сугроб и отделался легким испугом.
В конюшне была заведена такая традиция: если человек падает с лошади, он приносит торт. Торт может быть любой: и покупной и самодельный. Потом устраивали чаепитие и угощали тортом работников конюшни.
За время нахождения в конюшне, я наблюдала разные ситуации. Обычно, упавший всадник в свой следующий визит все-таки приносил торт. Реже – когда человек говорил, что принесет и исчезал. Так поступали разовые прокатчики.
Конечно же, Яна рассказала вновь прибывшим прокатчикам про традицию. Прокатчики отреагировали на эту новость вполне себе положительно. Пообещали, что сейчас привезут торт и направились к автомобилю, на котором и приехали белой трехдверной «Ниве» 21213.
«Ну все, мы их больше не увидим» - ухмыльнулась про себя я и пошла раздавать вечернюю порцию сена лошадям. Однако, спустя небольшой промежуток времени, гарны хлопцы вернулись. И не с пустыми руками, а с тортом!
Я была приятно удивлена тем, насколько порядочными людьми оказались те парни. Специально поехали в магазин, купили и привезли торт. Яна позвала нас с Ритой на кухню пить чай с тортом. Мы зашли и уселись за стол, на видавшие виды скрипучие стулья.
Каким-то непостижимым образом, прокатчики привезли любимый мной торт, созвучный с моим же именем: «Марика»! Чай налили в кружки, а торт ели, держа куски руками на весу. Тарелок на кухне было мало и мыть их было совершенно неохота.
Тогда, во время чаепития я рассмотрела прокатчиков лучше и узнала их сказочные имена. Парни были приблизительно одного роста: оба высокие, под метр восемьдесят. Приблизительно одного возраста, лет по двадцать пять-двадцать семь. И очень разительно отличались по фактуре.
Один был атлетически сложенный, с голубыми глазами и темно-русыми волосами. Звали его Руслан. Другой же – крепкого телосложения, с белой кожей, темными, почти черными волосами и карими глазами. Точно брат-близнец продюсера Максима Фадеева. Только именем отличался от своего звездного аватара. Его звали Гарик.
Во время чаепития мы шутили, смеялись. Беседа шла легко, словно у друзей, много лет знающих друг друга и встретившихся после недолгой разлуки.
Вечер был замечательным, не каждый день так везет! И на любимых лошадях поездили и торта поели! Руслан и Гарик попрощались с нами и уехали. Потом пришла ночной конюх Катя. Пора было собираться по домам.
И меня, и Риту ждали еще несделанные на завтра школьные домашние задания. Только я об этом подумала, и сразу мое приподнятое настроение подпортилось. Какие же счастливые взрослые люди – им не нужно делать домашнее задание и таскаться в набившую оскомину школу.
К слову, Яна была постарше нас с Ритой лет на семь-восемь. Она была студенткой заочного отделения и училась на зоотехника в одном из московских ВУЗов.
На улице стояла непроницаемая, звенящая тишина: не было слышно ни лая собак, ни шума моторов автомобилей. И пока мы втроем шли по полю, до развилки заснеженных, вытоптанных редкими прохожими, дорожек, успели обсудить между собой все события этого томного вечера. Между собой мы обсуждали, кто кому из парней больше приглянулся.
Яне и Рите единогласно понравился Руслан. Я шла, погрузившись в своеобразный транс от размеренного хруста снега под ногами. В тот момент мои мысли были далеко-далеко. Я все еще на что-то надеялась в отношении объекта своей тогдашней симпатии: смелого, разудалого и слегка безбашенного своего одноклассника Ярика Сергиенко.
«Эх,вот бы так получилось, чтобы мы на пару с Яриком вместе поехали в лес на лошадях» - наивно мечтала я. Но была загвоздка, и не одна: Ярика не интересовали ни лошади, ни прогулки верхом. Ни тем более, какая-то там я….Тоскливо выдохнув, я расценила свои шансы понравиться Ярику, как стремящиеся к нулю в абсолютных величинах. И все же, мое юное сердечко питало робкую надежду на ответные чувства Ярика.
Из этих мыслей меня вывел вопрос Риты: «Марьяна, а тебе кто больше понравился?» Она имела ввиду сегодняшних прокатчиков.
«Ни один, ни другой. Сейчас мне вообще никто не нравится. Руслан еще ничего, а Гарик вообще на хомяка похож».- буркнула я в ответ. Да, в тот момент я была почти полностью разуверившейся и разочаровавшейся в любви.
Яна с Ритой весело рассмеялись, и мы заговорили на тему приближающихся Нового года и Миллениума. Поговорили про слух о том, что в ночь с тридцать первого декабря на первое января все компьютеры в мире перестанут работать. Так, за незатейливой беседой мы дошли до развилки. Следуя нашему привычному маршруту, мы дошли до развилки дорожек посреди поля: Яна пошла прямо, к остановке рейсового автобуса, а мы с Ритой сворачивали налево, к шоссе и к нашему городку.
Как мы праздновали Новый год
Декабрь вкупе со второй школьной четвертью подходили к своему логическому завершению. Скоро начнутся зимние каникулы и можно будет ходить в конюшню каждый день целых две недели! И я каждый день смогу видеть Пропана и Пользу! Эта мысль меня очень воодушевляла и согревала.
В двухтысячном году еще не было длинных новогодних праздников. И мои родители взяли пару дней отпуска и вдвоем уехали на дачу с ночевкой. В их отсутствие, со второго на третье января, я пригласила к себе Риту и еще двоих девочек с конюшни, приезжавших на каникулы – Сашу и Леру. Между собой мы были в дружеских отношениях, хорошо общались и помогали друг другу. Мы доедали оставшиеся салаты, веселились, смотрели телевизор до двух часов ночи, пока не вырубились спать! А на следующую ночь мы отправились праздновать к Лере. Она жила на каникулах у бабушки в частном доме, в той деревне, мимо которой пролегала дорога в конюшню.
План был такой – вечером отпраздновать тем же составом, а утром пойти в конюшню. Все удалось великолепно: мы валялись в снегу, перебрасывались снежками и взрывали петарды на замерзшем пруду!
Проснувшись часов в девять утра, мы быстренько позавтракали у Леры и пошуршали в конюшню.
Саше нравился гнедой буденновский Знак, а Лере - гнедой арабо-рысистый Газон. Наблюдая ежедневную конюшенную жизнь, мы уже присмотрелись, кто из лошадей более предпочтителен под седлом. Были и спокойные и импульсивные, и с тряским и с мягким ходом, и чувствительные к командам всадника и «тормозные». Как по мне, самый тупой во всей конюшне был Гриф и я всячески старалась уклониться от встречи с ним. Так он меня своей тормознутостью и наглостью раздражал. И еще у Грифа была не шибко приятная привычка: если его поседлать, надеть уздечку, заправить повод за стремена и выйти из денника хоть на минуту, по возвращении обнаруживаешь Грифа без уздечки. Она сиротливо висела между прутьев денника. Это дивное создание, пока никто не видит, упиралось затылочным ремнем уздечки в прутья решетки и высвобождалось. Приходишь, а Гриф без уздечки, стоит, сено жует. И под седлом он очень туго реагировал на воздействия всадника руками и шенкелем, постоянно упирался. Без хлыста на Грифа можно было не садиться. Такому только в прокат ходить.
То ли дело, мои любимые Пропан и Польза! Они вели себя, словно аристократы: спокойно стояли поседланными в деннике, пока за ними не придут. Отлично чистились в деннике, и на развязке посреди прохода конюшни. Ездить как на Пропане, так и на Пользе было одно удовольствие: они легко и быстро реагировали на команды всадника. Сразу же поднимались и в рысь, и в галоп. Вот на кого хлыст был не нужен.
Пропан мирно себя вел в смене с другими лошадьми, хорошо себя проявлял и на плацу и в полях. Ему можно было доверять. У него был один недостаток для многих прокатчиков: небольшой рост, всего сто пятьдесят пять сантиметров в холке. То бишь, крупный всадник на таком не поедет. Как по мне, это было, скорее достоинством, ведь я и сама небольшая.
Тогда моя душа ликовала от нахлынувшего счастья! Целых две недели можно не вспоминать о школе, не видеть равнодушные мордо.ж.опки (пардон май франсэ) одноклассников и учителей. Все свое время посвящать любимому делу!
Конечно, я мечтала о том, чтобы съездить в светлое время суток по маршруту в лес, верхом на Пропане. Мне и
раньше удавалось это делать, но нечасто. А с приходом осени и зимы это было затемно.
Глава Дом
Ловушка для добряка
Стоило только произойти одному моему разочарованию на любовном фронте, как тут же подступило второе. Гораздо хуже и масштабнее, нежели первое.
В трехкомнатную квартиру, на третьем этаже пятиэтажного дома, в которой жила я с родителями и сестрой, пожаловала не шибко желанная гостья. Впоследствии ставшая и вовсе нежеланной. Она являлась не то институтской подругой, не то бывшей коллегой нашей дальней родственницы со стороны моей мамы. Дальняя родственница упросила мою сердобольную мать пустить эту мадам погостить. Сроки пребывания не оговорили, чем радостно и воспользовалась нежеланная гостья. Со слов родственницы, той женщине якобы было необходимо пройти многоэтапное медицинское обследование в больницах Москвы. Своя квартира у нее была, в том же городке Тульской области, в котором проживала сама родственница.
Так в нашей квартире появился еще один жилец. Звали ту женщину Алевтина Игоревна, лет ей было семьдесят, по виду.
Передвигалась Алевтина Игоревна, опираясь на стандартную палочку-трость советского образца. Когда она приехала в нашу квартиру, ей была выделена самая большая комната: зал - гостиная, с балконом. Спала Алевтина Игоревна на раскладном диване.
Вот тут –то и начинается самый трешак.
Раньше у нас как было заведено: первыми просыпались родители, завтракали и пили кофе, собирались и выходили на работу. До работы они оба добирались на электричке. До железнодорожной станции от нашего дома нужно было идти пешком минут пятнадцать, спокойным шагом.
Следом за родителями просыпались мы с сестрой, на год младше меня, завтракали и одевались. А потом, включив в гостиной и свет и любимую радиостанцию на музыкальном центре, наносили перед зеркалом макияж и укладывали волосы феном и плойкой под любимые песенки.
Тогда у меня часто бывали высыпания на коже лица и я была вынуждена пользоваться тональным кремом. Чтобы хоть как-то закамуфлировать появившееся безобразие.
После ежеутренних сборов, мы с сестрой хватали собранные накануне сумки с учебниками, пакеты со сменкой и топали на автобусную остановку. До школы мы добирались на рейсовом автобусе.
С появлением Алевтины Игоревны, возможность собираться в школу с комфортом у нас с сестрой исчезла. Приходилось все делать в нашей маленькой десятиметровой спальне, сидя на кроватях и тихонько включив радио на двухкассетном магнитофоне.
Дальше больше: телевизор и видеомагнитофон, как и музыкальный центр, стояли в большой комнате. Чтобы посмотреть по телевизору то, что хочешь ты, приходилось ждать, когда из комнаты куда-то выйдет Алевтина Игоревна.
Я терпела весь этот дискомфорт в надежде, что Алевтина Игоревна через неделю уедет. Ага, как же! Прошла неделя, прошла вторая, Алевтина Игоревна все не уезжает и не уезжает Я, стиснув зубы, продолжала терпеть, полагая, что уж больше месяца она у нас точно не задержится. И снова прилетела птица обломинго!
Алевтина Игоревна стала потихоньку наглеть, донимая бестолковыми расспросами меня и сестру. Задавала вопросы, порой бестактные, ровно до тех пор, пока мы ее мягко не посылали в трехбуквенное турне. А потом Алевтина Игоревна выговаривала нашей матери, дескать, мы с сестрой, такие-сякие, посмели с ней грубо разговаривать. Мать наезжала после этого на нас с сестрой.
Батя с утра и до позднего вечера был на работе. Он сильно уставал, и ему уже не было никакого дела до сложившейся ситуации.
Еще у Алевтины Игоревны была милая привычка: она ставила «уголком» свою клюку, незаметно притулив ее к торцу дивана, аккурат возле входа в комнату. Входящий в комнату непременно спотыкался и сносил клюку вглубь комнаты.
Однажды Алевтина Игоревна решила помочь моей матери погладить белье. И прогладила на моих черных прямых брюках перманентные блестящие «стрелки», на внешней стороне.
Хотя я никогда брюки со «стрелками» не носила. Вещь была изуродована и восстановлению не подлежала. Было противно и обидно.
Алевтина Игоревна достала меня ну просто до чертей. После ее очередного бестактного вопроса : «Марьяночка, а что это у тебя на щеках? Прыщички?» Тогда я офонарела и мое терпение медленно, но верно стало заканчиваться. Я уже начала мысленно подвывать от отчаяния.
Через пару дней, я прямым текстом спросила у нее: «Алевтина Игоревна, Вы у нас еще надолго собираетесь оставаться?» На что последовал запредельно наглый ответ: «А пока не надоест».
Сославшись на несделанные уроки, я ушла в комнату и чуть не разрыдалась от обиды. Вот ведь наглость восьмидесятого уровня! Я взяла с полки первую попавшуюся книгу, села на кровать и стала машинально переворачивать страницы, глотая жгучие слезы.
«Что же сделать, чтобы Алевтина Игоревна уже уехала?» - взмолилась в тот момент Высшим силам я.
Как же меня раздражало ее присутствие в нашей квартире. Прошла еще неделя, и снова ничего не поменялось. Алевтина Игоревна продолжала занимать большую комнату, стучать палкой по коридору и создавать напряженную атмосферу в квартире. Целыми днями она залипала в телевизор, даже на улицу редко выходила.
Сложившееся положение вещей мне казалось безвыходным. Оставалось только тихонько плакать и то про себя.
Каждый раз, возвращаясь с Риткой с конюшни, я рассказывала ей про новые выкрутасы Алевтины Игоревны. Ритка, как могла, морально поддерживала меня. Даже предложила пожить какое-то время у нее дома, пока Алевтина Игоревна не отчалит. Я поблагодарила подругу и отказалась. Если я уйду, Алевтина Игоревна в квартире и вовсе пустит корни.
Я думала, если рассказать родителям напрямую про загостившуюся Алевтину Игоревну, они всенепременно упрекнут меня в черствости. И попросят еще потерпеть. Хотя терпеть дальше уже было некуда.
С таким раскладом, я старалась проводить все свое свободное время в конюшне. Даже по выходным, когда точно было известно, что будет прокат и поездить на лошадях не удастся. Я была рада тому, что могу хотя бы побыть рядом с Пропаном и Пользой. И поменьше видеться с противной Алевтиной Игоревной!
Ритка тоже со мной приходила по выходным. Светлана Валерьевна отметила нашу преданность делу. И озвучила такое поощрение: кто ходит помогать в выходные, тот в будние дни на следующей неделе едет в поле, по двухчасовому маршруту! Это было очень радостное известие!
Вот прошел март, начался апрель и снег начал постепенно сходить. Солнце пригревало, дни стояли ясные и холодные. Хоть погода радовала…
И тут произошло настоящее чудо! Благодаря наблюдательной соседке по подъезду оказалось, что Алевтина Игоревна уже давно ни на какие обследования не ездит, и нагло врет нам! Видимо, родители сами начали подозревать что –то неладное. Когда ложь Алевтины Игоревны открылась, мои родители наконец-то ее выпнули. Оказалось, она так развлекается и экономит: то к одним сердобольным напросится «погостить», то к другим. И заседает в гостях, пока ее прямым текстом на выход не попросят! Никакие продукты она для себя отдельно не покупала. Вместе с нами питалась.
Как же я благодарна Вселенной и всем богам, что Алевтина Игоревна эвакуировалась! А так, глядишь, и до лета бы осталась…
Принцесса тьмы
С каждым приездом Гарика в конюшню, наше общение становилось все более доверительными, интеллектуальным и наполненным смыслами. Он расспрашивал про лошадей и уход за ними, уточнял названия амуниции и разновидности конных маршрутов. Предлагал помочь поседлать и расседлать лошадь, принести амуницию из седельной.
Сперва я думала, что Гарику нравятся лошади также, как и мне. Я доброжелательно, подробно и с радостью отвечала на все его расспросы. В седельной передавала ему седло и уздечку для лошади, на которой Гарику предстояло ехать. Под его комплекцию подходили всего три лошади из всей конюшни: Гриф, Патрон и Кодекс. Все трое мощные, с широкими спинами, тяжеловозного типа.
После занятия, Гарик каждый раз искал повод, чтобы задержаться в конюшне подольше. Либо приходил после обеда, чтобы после занятия вместе уйти домой. Гарик иногда подвозил меня и Ритку до перекрестка. Проживал он в одном из районов соседнего подмосковного города, и ему нужно было сворачивать налево, а мне и Ритке - направо.
Относилась я к Гарику, как к другу, с теплотой и по-доброму. Я доверяла ему. Мне было удивительно, как взрослый человек может быть таким великодушным.
Позднее я стала замечать, что светские беседы Гарик старается вести чаще со мной, нежели с другими помоганками. Старался выцепить меня, когда я одна. Например, в деннике, чищу или седлаю лошадь. Да, бывало, я по –доброму подшучивала над ним. Гарик нисколько не обижался на меня… Я старалась отгонять мысли о его интересе ко мне, как к девушке. Думала, мне показалось, или же меня нарочно разыгрывают. Мне казалось, так не бывает, и быть не может. Чтобы взрослого, серьезного, солидного парня заинтересовала простая школьница далеко не модельной внешности. Еще и работающая конюхом, еще и в старой хозяйственной одежде, еще и не с самой красивой внешностью… Так я тогда думала.
Я разубеждала себя ровно до того случая, как Гарик в ходе нашей беседы подчеркнул, какая я, оказывается, симпатичная девушка. Хотя я себя ни красавицей, ни хотя бы симпатичной не считала. Дошло до меня, как до жирафа, что человек ко мне абсолютно точно неравнодушен.
Меня словно током шибануло после этой догадки!
«Неужели все взаправду? Неужели я и впрямь могу быть ему симпатична? А что если, это просто прикол такой? Вдруг он разнесет всем вокруг, какая я наивная и надо мной будут смеяться?» вопросы по кругу ходили в моей голове.
Тут же меня охватило смятение, сомнение неопределенность и вопрос, что же мне с этим дальше делать.
С того дня я старалась всячески избегать общества Гарика. Внутри меня бушевали потоки отчаяния и безысходности. На фоне всего происходящего, я могла над Гариком подшутить или сказать что-то наподобие «не стой под стрелой». А он продолжал уделять мне качественное внимание и относиться великодушно и с принятием. Тут со мной произошло что-то невероятное, немыслимое ранее: взорвалось сверхновой ответное чувство внутри меня. Чувство такой силы и мощности, которой я ну никак не ожидала и раньше никогда не испытывала. Это была любовь, о которой пишут песни, слагают легенды, совершают поступки. Я наслаждалась своим новым состоянием, чувствовала, что мне под силу горы свернуть и я все могу. Но решила, ни за что не признаваться в любви первой. Боялась ошибиться.
Если любит, сам скажет, а на нет и суда тоже нет.
Я старалась общаться также, как и раньше, на дружеской волне. На вопросы отвечала, разговоры поддерживала. И старалась бывать в конюшне как можно чаще, чтобы снова увидеть Гарика. Я все равно приходила, и в плохую погоду, и когда знала, что не покатаюсь. Только бы увидеть его…
Взрыв осуждения
Чтобы избежать всеобщего осуждения, я тщательно скрывала свои чувства к Гарику. Больше всего я боялась, что окружающие ехидно - гадливо скажут «не обольщайся». В смысле «ишь, чего захотела» и «ох..енела твоя голова». Я боялась, что меня назовут дурой, де..илкой и имбецилкой. Ха, нашла кого полюбить.
Вот поэтому, я старалась не подавать виду и быть равнодушнее.
Как же сложно было это делать, когда от меня просто фонило любовью, будто от ядерного реактора. Больше всего меня пугала перспектива родительских воплей в стиле: «ты что обалдела?! Это что такое?!» И что мать обзовет меня зас..анкой и д..янью.
Да, мне было совсем немного лет. Во мне жила любовь такой мощности и созидательной силы, которая многим и во взрослом возрасте остается недоступной.
То, что я делала из-под палки, под постоянными окриками родителей, ради своей любви я готова была делать по доброй воле. Рано вставать каждое утро, терпеть образовательную программу, ходить в магазин за продуктами, поддерживать чистоту в квартире. Осознавая необходимость действий во имя, ради и для нашего общего, возможного с Гариком счастья.
Кто чего боится, то с тем и случится
Наверное, полностью завершенные, совершенные любовные истории бывают только в сказках и фильмах. В жизни все складывается немного иначе.
Хождения по лезвию и внутренняя борьба не могли продолжаться вечно. Все закончилось ранней весной две тысячи первого года. А закончилось потому, что Светлана Валерьевна и Иван Федорович переругались между собой и решили поделить бизнес. К сожалению, здание конюшни осталось за Иваном Федоровичем. Он выплатил компенсацию за здание Светлане Валерьевне и передал ей трех лошадей из основного состава. Себе он оставил также троих лошадей из основного состава. Остальные лошади были распроданы.
Пропана и Пользу продали двум разным людям. Пропана увезли на какую-то базу, в область по соседству с Московской. Куда увезли Пользу, мне неизвестно. Освободившиеся денники заполнили новые лошади частных владельцев.
Почему мы с Ритой не остались?
Да потому что Иван Федорович начал всячески ущемлять нас! Он и раньше проявлял свою непорядочность к окружающим. Каждый раз выискивал способ, как бы объегорить всех вокруг. И в плане финансов, и в плане договоренностей. Вот где второго жестко не контролировали, там он и старался не выполнить свою часть обязательств. Отношение к помоганкам становилось с каждым днем все хуже и хуже. Наш труд и усилия больше не ценили.
Сперва, Иван Федорович поделил на две части деревянной перегородкой до потолка комфортную «прокатскую» комнату. В изолированной части сделал еще одну седельную, для частных владельцев. Пояснил, дескать, у них амуниция дорогая. Всю мебель сместили, стало теснее, и «прокатская» приобрела вид проходной комнаты. Ладно, мы стерпели.
Дальше – больше. Непорядочному Ивану Федоровичу снова показалось мало. Он нам любезно сообщил, что нас он перемещает в помещение старой душевой! Да, внутри самой конюшни, параллельно коридору было помещение, состоящее из предбанника и соединенных между собой паровозиком двух душевых отсеков. Он вкорячил в предбанник масляный трескучий обогреватель, старый облезлый шкаф с полками, и деревянную колченогую лавку вдоль самих душевых. Девочки, наслаждайтесь! В тех помещениях всегда было зябко, как ни оденься. Чтобы стало хоть немного потеплее, мы включали обогреватель сразу же после прихода в конюшню. Тогда к перерыву воздух более-менее нагревался. Мы старались согреваться горячим чаем.
Наиболее неприятной была корявая логика Ивана Федоровича. В помещении старой душевой седельную было сделать легче и дешевле, чем в прокатской. И амуниция была бы более надежно сохранена.
Но и этих ущемлений оказалось недостаточно! Теперь, когда Иван Федорович находился в конюшне, нам под различными предлогами поездить на лошадях не давали. Каждый раз какие-то новые отговорки находились! И это после качественного выполнения нами работы конюха. Вот мы отбили денники, подмели проход в конюшне, почистили своих любимцев. Пошли к себе в каптерку пить чай и тишина….
Потом к нам заходил кто-то из инструкторов проката и озвучивал волю Ивана Федоровича. И воля та была с одним и тем же смыслом: лошадей нам не дадут. Когда беспредел стал входить в систему, мне до слез становилось обидно.
Таким образом, мы могли поездить только когда в конюшне не было Ивана Федоровича. Я, Ритка и еще несколько помоганок поняли, что нужно что-то менять. А именно: заняться поисками другой конюшни. Мы решили больше не терпеть хамство.
Впоследствии, мы нашли другую конюшню, с намного лучшим отношением и лучшими перспективами. Но это уже совсем другая история!
Цена желаний
Напутствие для читателей.
В нашем мире нет ничего бесплатного и Вселенная авансов не дает.
В моей лав стори это просто так звезды сложились, что я и Гарик оказались паззлами одной мозаики. Будучи скорее исключением, нежели правилом.
Что еще хотелось бы добавить: первое - женская инициатива вдвойне наказуема. Ничего хорошего из нее не появится. Похоже на убыточный бизнес, который в самом лучшем случае, выйдет в ноль.
Второе: всегда помнить о ловушке под названием «он изменится» и обходить ее. Человек меняется только и исключительно по своей собственной воле. «По щучьему велению» изменений не будет.
Третье: не вляпываться в кособокие отношения, с нарушением баланса «брать-давать». В которых женская ценность меньше мужской. Иными словами, в которых мужчина любит меньше, чем женщина его. Такие отношения обречены быть неравносторонними, неравноправными и несправедливыми. В них женщина теряет больше, чем получает.
Мои итоги
Ярослав Сергиенко покинул мою школу после окончания девятого класса. Больше мы не встречались. И все мои влюбленные иллюзии к Ярославу рассеялись, точно дым от костра. Бунтарь никогда не станет Героем.
К сожалению, с Гариком мы больше не виделись.
Мои попытки навести о нем справки через знакомых и позднее, через соцсети никакого результата не дали.
Гарик, я люблю тебя всегда!
Наши две жизни
По итогу, я сделала определенные выводы.
Я бесконечно благодарна этому замечательному человеку, который разглядел во мне то, что я сама в упор не видела. Благодаря которому я научилась отличать влюбленность от истинной любви. Когда испытываешь радость и счастье от возможности видеть своего возлюбленного, слышать его голос.
Мой любимый принимал и, возможно, любил реальную меня. Настоящую. Вовсе не ту, которой я должна была стать когда-то там в будущем. Он научил меня радоваться настоящему моменту, без увязания в ожидании непонятно чего, в пресловутом «презент континуус».
Подходящий человек делает твою жизнь легче. Так произошло и на этот раз. Мой возлюбленный излучал и давал мне то, в чем я нуждалась больше всего.
Ключом к моему сердечку стало….Принятие! Когда меня принимают любой. Здоровой и больной, веселой и печальной, в любой одежде, любом весе, в любой внешности. Когда я могу не думать о том, как выгляжу и что говорю.
Он ни разу плохого слова мне не сказал, несмотря на мои предельно дерзкие подколы и подначки. Не скривился в брезгливом презрении, не грозился пойти нажаловаться на меня. И, конечно же, не стал раздатчиком непрошенных советов в стиле «кому это надо». Это редкое умение.
Я убеждена в том, что человек являет настоящего себя в двух случаях: когда с ним поступают либо очень хорошо, либо очень плохо. Гарик замечательно прошел проверку сложностями. Он уникален, таких как он, нет.
Сейчас отовсюду, из каждого утюга, исходят заманчивые лозунги: «воспользуйтесь нашей секретной технологией и все ваши мечты разом и без усилий сбудутся». Гарику удалось без секретных технологий всех мастей получить намного больше. Проявив искреннее великодушие, любовь и принятие, ему удалось получить то же самое в ответ, по отношению к себе. Незаметно, в моем сердце зародилась ответная любовь к Гарику. Я боялась признаться в этом даже себе. Он был моим счастьем, моей страстью, моим несбывшимся сном.
Наступило понимание, что я готова ради него одного, на очень и очень многое. Переехать в другую страну, набить на своем теле татуировку с его именем, и даже ограбить банк, если потребуется. Вероятно, звучит глупо и опрометчиво, но так оно и было.
Что же я чувствую к другому человеку, когда искренне, истинно, всеобъемлюще и беззаветно люблю его? Я свечусь, как солнышко, чувствую за спиной крылья и точно знаю, что живу!
Благодаря появившемуся и захлестнувшему меня чувству, я научилась по-настоящему любить и ценить себя. На своем опыте убедилась, что невозможное возможно и я являюсь ценной сама по себе. Я благодарна Вселенной за то, что все случилось именно со мной и именно таким образом!
Спасибо великодушное Марие за историю! Отдельное спасибо за фото! Уверена, что многие почувствовали тепло, которым пропитано буквально каждое слово! Предлагаю поддержать участницу лайком и пожелать удачи в комментариях! Пишите о ваших школьных влюблённостях. Довелось ли кому-то выйти замуж за одноклассника? 😉
Напоминаю, что вы можете прислать свою история на адрес Luolia7@yandex.ru. Запрыгивайте в последний вагон! До 1 января ещё есть немного времени.
Условия участия простые. Подробности здесь:
Голосование продлится до конца 15 января. Вы сами будете выбирать самую лучшую историю. То, что зацепило именно вас! 16 января 2025 года, в день рождения канала, будут объявлены результаты. От победителя понадобится личное фото для размещения в статье и реквизиты для перевода 5000 рублей.
Всех с наступающим! Счастья, любви и веселья!