26 = 25 + 1 Жизнерадостные обыватели (25) становятся первыми жертвами беспорядков
Избавившись от сторонников двадцати четырех, 25 оказывается без всякой защиты посреди агрессивной толпы.
Те, кто расшатывают государственный строй, чаще всего первыми и гибнут при его крушении. (Мишель де Монтень)
Даже первая кровь не всегда пресекает безудержный оптимизм двадцати пяти. То, что так замечательно начиналось в 25, превращается в кровавую вакханалию, разгул преступности, этнические чистки.
Если в 25 – животная сущность человека казалась милой и романтизировалась, то в 26 – появляется внутренний зверь, готовый на любую жестокость ради удовлетворения своих потребностей.
26 = 13 х 2 Предательство (13) чужих и его противоположность (2) – преданность своим
26 – это геноцид и холокост, попытка уничтожить чужаков с целью добиться процветания собственного народа. При этом 26 не следует путать с 11 и его производными (22, 33, 44, …). Одиннадцать тоже может убить, как экстремальная температура или племя каннибалов, но делает оно это не со зла и незапланировано – просто таковы законы и естественный ход вещей в этих местах. Совсем другое дело 26. В основе этого числа лежит 13 – сознательное нарушение договора, предательство тех, кто живет бок о бок, в одной стране, в одном городе. Просто кто-то предлагает для процветания своих избавиться от чужаков. За этим всегда стоит банальное и типичное для 13 желание присвоить чужую собственность, землю, имущество.
Если у кого-то есть то, что тебе нужно, объявляешь его врагом и спокойно грабишь. («Аватар»)
Разница между 13 и 26 в том, что первому всё равно, кого предавать и грабить. 26 еще помнит, как жилось при сегрегации двадцати четырех, и агитирует за процветание и защищённость своих, за счет уничтожения и ограбления всех остальных. Подобная риторика имеет свою логику и может легко завладеть умами людей.
Проблема в том, что человек легко теряет контроль над внутренним хищником, способным уничтожить всех чужаков. Когда ни одного врага не останется, кровожадный зверь может набросится на своих же друзей и бывших соратников.
Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист.
Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ.
Потом они пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза.
Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей.
А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы мог протестовать.
(Мартин Нимёллер)
Истина в том, что для человека двадцати шести не важен способ разделения на своих и чужих. Начинается все с национальных, религиозных или политических чисток, потом под каток попадают все остальные.
26 осуществляет жесткую чистку принципа двойки. Оказывается, что разделение на своих и чужих полезно далеко не всегда. Оно имеет смысл, только если противоречия принципиально не преодолимы. Война против всех, кто хоть немного с тобой не согласен – это даже не тупик, это путь в пропасть. Нужно двигаться дальше (3), начинать бесконфликтное взаимодействие, а там видно будет.
26 = 2 х 13 Гражданская война, война преступных кланов
При недостаточно хорошей организации геноцид двадцати шести превращается в гражданскую войну и взаимный террор. Кровавые преступления совершаются обеими сторонами конфликта. Все сопровождается разгулом криминала и тотальной профанацией декларируемых ценностей (13). Так что в конце войны с обеих сторон воюют уже криминальные группировки.