Петрова больше всего обожала передачи про маньяков и давить прыщи. Муж ее Водкин ни того, ни другого терпеть не мог, зато нежно любил свой старенький Логан. Петрова каждое выскочившее на ее безупречном лице, или спине, или попе, в общем, на ее прекрасном теле высыпание воспринимала как личное оскорбление. Едва только какой-нибудь безрассудный прыщичек или угорек поднимал свою красненькую (беленькую, черненькую) головку из кожной поры Петровой, намереваясь расти и пухнуть несколько дней, как Петрова, направив на него безжалостный свет лампы и глядя в увеличительное зеркало, беспощадно давила его вместе с кровью, ни разу не моргнув от боли. Водкин морщился и уходил на кухню, чтобы не смотреть на такое, и раз за разом пытался убедить Петрову, что от этого только хуже: вместо маленького аккуратненького розового прыщичка после экзекуции на бледной коже Петровой зияла красная мокрая рана.
– Она же потом долго заживает, и вообще, ты туда инфекцию можешь занести, из-за этого еще больше высыпаний вылезет. Лучше просто потерпеть и подождать, пока прыщ сам высохнет, – уверял жену Водкин.
Но Петрова была не из тех, кто терпит и ждет. По ночам, идя в туалет, Петрова разглядывала затянувшуюся корочкой воронку от прыща – точно всё выдавила? Иногда, не сдержавшись, она сдирала корочку и давила ещё и ещё, чтобы избавиться от всех остатков мерзкого кожного сала в радиусе не менее сантиметра от раны. Утром ей приходилось тщательно замазывать пораженное место несколькими слоями штукатурки, впрочем, короста все равно проглядывала. Петрова высмотрела в косметическом видео, что зеленый цвет маскирует красный, являясь его антиподом, и купила себе набор цветных консилеров. Она мазала воспаленное место зеленым, чтобы убрать красный, потом сверху бежевым, чтобы скрыть зеленый, потом еще слой тонального крема и закрепляла все это пудрой. Водкин, глядя на результат, говаривал:
– Ну и что ты там себе нарисовала? Выглядит как трупное пятно.
Петрова психовала, но давить прыщи не переставала. Чтобы иметь свои аргументы в споре с мужем, она прикупила специальный набор, похожий на набор хирурга в миниатюре: крохотные изящные скальпели, крючочки и луночки для разрезания и удаления ненавистных высыпаний не голыми руками, но специальным инструментарием. Она все это тщательно дезинфицировала, ранку прижигала ваткой с антисептиком и сверху еще налепляла специальный кружок из прозрачного пластыря, который за ночь вытягивал остатки белого сала. Быстрому заживлению ранок, впрочем, это все равно не способствовало.
Ненасытные пальцы Петровой тянулись не только к своим собственным прыщам, но и к мужниным, если таковые попадались ей на глаза. Как-то в начале брака Петрова, почесывая мужу спинку на ночь, он чего он просто млел, воспользовавшись расслабленным состоянием противника, быстрым резким движением выдавила у него маленький прыщик между лопаток. Водкин возвопил благим матом, как раненый тигр, скинул с себя Петрову и побежал в ванную осматривать в зеркале место атаки, заглядывая себе через плечо. После этого Водкин категорически запретил жене приближать свои когти к его толстой волосатой шкуре, несмотря на всю ее, шкуры, необработанность и неприглядность.
Но как-то раз у Водкина выскочил прыщ прямо посреди щеки. Заметный такой, головка белая, а по краям каемка розовая. Водкину он никак не мешал, ну есть и есть, чего нельзя было сказать о его жене.
– Ну давай давану, а? – ласково заглядывая мужу в глаза, мурчала Петрова. – Ну я тихонечко, аккуратненько, все обработаю…
– Нет! – сурово отрезал Водкин. – Сам через пару дней рассосется. Не надо трогать.
Петрова вздохнула и затаилась.
– Ну вот, пара дней прошла, а он только больше стал, – вкрадчиво напомнила она мужу, когда он чистил зубы в ванной. Водкин, который уже успел забыть о существовании прыща, сначала даже не понял, о чем это толкует жена, пока наконец не сфокусировал взгляд на своем отражении в зеркале. Обычно он свою рожу внимательно разглядывал только когда брился. Прыщ действительно увеличился и налился соками, напоминая растущую снежную горочку. По мнению Петровой, это был настоящий Эверест. По мнению Водкина, это была едва заметная досадная мелочь, вроде капельки молока на рубашке.
– Скоро пройдет, – уверенно заявил Водкин и пошел на работу. Петрова со стыда бы сгорела выйти на улицу с такой неприкрытой гадостью на лице, но ему хоть бы хны.
Прошла еще пара дней, а прыщ все не лопался, не высыхал и не рассасывался. Он полностью созрел, и его твердая белая головка смотрела на Петрову с вызовом. Петрова помалкивала. Наступили выходные. К ужину Петрова разрешила Водкину взять еще две бутылки пива к обычным трем. И сама даже выпила бокальчик вина. За просмотром какого-то мутного фильма ужасов уставший после трудовой недели Водкин отрубился.
Непонятно, что именно его разбудило ночью: лязг металла и шебуршанье ваты были очень тихими. Наверное, это был инстинкт самосохранения. Когда он, вздрогнув, проснулся, над ним нависало кровожадно улыбающееся лицо Петровой. В лунном свете ее зубы по-акульи сверкали, также как и сосредоточенно немигающие белки глаз. В одной руке она сжимала поблескивающий мини-скальпель, а в другой ватку.
Водкин и сам не понял, как все произошло, он просто действовал в целях самообороны. Буквально пара резких взмахов, короткий вскрик, и вот что-то с тяжелым стуком упало на пол. Водкин осторожно высунулся с дивана и увидел неподвижно глядящую в окно на луну Петрову. Из ее левого глаза торчал мини-скальпель.
Благо, на улице была зима, и Водкин вынес Петрову на балкон, где ее сразу прихватило морозцем. И все же с телом надо было что-то делать. Водкин пожалел, что раньше не смотрел вместе с женой передачи про серийников и маньяков, там наверняка рассказывались способы избавления от трупа. Гуглить такое было слишком опасно – начав расследование, полиция может посмотреть все его поисковые запросы. Это сама Петрова, насмотревшись своих передач, ему когда-то объясняла. Помаявшись пару дней, Водкин пришел к выводу, что оптимальнее всего будет Петрову распилить в ванне, и потом по-тихоньку выносить по частям, а невынесенные части пока замораживать в пакетах морозилке. Пила у Водкина в гараже имелась, и еще на счастье имелся большой моток полиэтиленовой пленки – он когда-то обещал теще построить на даче теплицу. Теще он написал, что они поругались и Петрова резко уехала на какой-то йогический ретрит на неделю. С одной стороны, не очень правдоподобно, с другой – вполне в духе Петровой. Пленкой можно было полностью покрыть ванную комнату, чтобы не попала кровища.
Приготовив все необходимое, Водкин облачился в лесной непромокаемый костюм, который намеревался потом выкинуть, обул высокие рыбацкие сапоги, натянул резиновые перчатки, в которых Петрова раньше мыла унитаз. Подумал, что и лицо стоит прикрыть, чтобы брызги не попадали. Глаза защитил широкими лыжными очками, а на нижнюю часть лица решил нацепить одноразовые маски, которые валялись в аптечке с ковидных времен. Лучше сразу несколько штук. Натягивая первую маску, вдруг задел что-то и почувствовал какую-то неприятную липкость на щеке.
Водкин посмотрел на себя в зеркало. По щеке медленно стекала капля густого желтовато-белого гноя, обнажая жерло вулкана – вскрывшегося прыща. У Водкина вдруг встала дыбом шерсть на спине и он медленно перевел взгляд влево. За ним, триумфально улыбаясь сквозь трупные пятна, стояла Петрова.