Белоснежная дверь, с надписью «Палата ветеранов ВОВ» тихонько скрипнула, и Яков Макарович, находившийся в болезненном полузабытье, немного приоткрыл голубые глаза.
- А, это ты, доченька? Проходи.
Молодая медсестра Нина, работавшая в больнице всего три года, всем сердцем любила своих пациентов, но особенный трепет в душе девушки вызывали пациенты данной палаты. Палаты номер 43, в которой лежали самые тяжелые и при этом самые возрастные пациенты.
Этот рассказ можно послушать здесь
- Добрый вечер, Яков Макарович! Как Ваше самочувствие?
- Как огурчик! Как может быть иначе, когда ко мне приходит такая красотка!
Нина от души улыбнулась доброй шутке старичка, и поправив подушку, спросила:
- Сегодня укольчик нужен?
- Ты знаешь, Ниночка, наверное, нет. Вот не вру, вот тебе крест – мне сегодня так хорошо почему – то. Старик, в подтверждение своих слов, попытался сесть, но у него ничего не вышло.
- Ну, вот и замечательно! Ну, раз Вам ничего не нужно, я пошла.
- А завтра Катюшка дежурит?
- Да, она сейчас меня сменит.
- Ну и ладненько, хорошая девочка, она то и проводит меня к моей Марьюшке, она то уже заждалась.
- Кто? – спросила девушка, будто – бы не понимая слов старика.
- Марьюшка, жена моя. Снится каждую ночь, руку ко мне тянет, а рука холодная.
- А Вы не обращайте внимания на сны, это всё пустое.
- Нет, доченька, я знаю, что скоро встретимся с Марьюшкой. Пора.
- Мы с Вами ещё День Победы встретим! – голос Нины едва не дрогнул на этом лживом обещании, ведь она прекрасно знала, что не только День Победы, но и День Защитника Отечества дедушка едва ли встретит. Но, это была действительно та ложь во благо, которая когда – то стала крылатым выражением.
- Иди, доченька, отоспись, а мы тут с Марьюшкой поговорим. Сядем рядком, поговорим ладком… Она, моя Марьюшка в войну меня из под пуль вытащила, собою накрыла.
Дотащила до госпиталя, с тех пор так и пошло: Яша да Маша не разлей вода.
- Какая прекрасная история! Ну, всё, отдыхайте, Яков Макарович.
Нина, тихонечко закрыв дверь, вышла из палаты, и поспешила на улицу, где по дороге домой уже никого не таясь, дала волю слезам, беззвучным, горьким и искренним.
Пройдя несколько метров по старому заброшенному парку, девушка сквозь слёзы увидела перед собой нечто бесформенное, находившееся на полуразрушенной скамейке.
Вытерев слёзы, Нина ускорила шаг, и скоро подошла к насквозь промерзлой скамейке, на которой сидел пожилой человек, годами, конечно, моложе, чем Яков Макарович, но не менее нуждающийся в помощи.
- Мужчина, добрый вечер, Вам нужна помощь? Меня зовут Нина, я медсестра и могу оказать первую помощь.
- Чётко сказанные слова девушки внезапно привели бедолагу в чувство, и он, разогнув давно уставшую спину, посмотрел на девушку.
- Вам нужна помощь? Вы весь дрожите!
Мужчина посмотрел на девушку, и едва понимая смысл сказанного, отрицательно покачал головой.
- Но, Вам нужно домой, иначе Вы рискуете умереть здесь! Уже совсем поздно. Вы помните свой адрес?
- Адрес? Да, помню.
- Давайте я Вас провожу.
Снова отрицательный жест седой головы.
- Нет.
- Вам холодно? Нина посмотрела на странную одежду своего случайного знакомого, и про себя отметила, что пальто и брюки на нем хоть и старомодные, но чистые, и добротные.
«На бомжа не похож, да и раньше я его тут не видела» - подумала Нина.
- Вы голодны? – в который раз спросила Нина.
- Немного. Но, домой я не хочу.
- Хорошо. Давайте сделаем так: я куплю Вам покушать и горячий чай, а Вы мне расскажете, кто Вы, хорошо?
- Зачем?
- Ну… Понимаете, это несколько странно: вот так сидеть в темном заброшенном парке. Вы будете пирожок?
На этот раз визави Нины кивнул утвердительно, и девушка поспешила в ближайший магазин.
- Ну, вот, так – то лучше – проговорила Нина, смотря на то, как мужчина постепенно приходит в себя и начинает медленно, с достоинством свою нехитрую трапезу.
- Расскажите о себе – попросила Нина, когда мужчина закончил есть.
- Да что говорить… Живу, свет копчу, других жить учу.
- Вот как? Вы учитель?
- Нет, я всю жизнь отдал своему любимому делу, а сейчас в награду получил вот эту гнилую скамейку.
- У вас проблемы с близкими людьми?
- Нет, я живу один в своей квартире, но, это так, к слову. Зачем мне нагружать своего спасителя своими никчемными просьбами.
«Спаситель» - слово, сказанное от всей души, глубоко задело Нину.
- Вы хорошо себя чувствуете?
- Да, хорошо. Как тебя зовут? Извини, но я не расслышал.
- Нина.
- Нин, ты иди домой, а я посижу ещё минут пять, подумаю о жизни, да домой пойду.
- Точно?
- Честное слово офицера!
- Вы военный?
- Ладно, Ниночка, иди. Не сердись, что обращаюсь на «ты».
- Что Вы! Мне приятно! Мои многие пациенты обращаются ко мне на «ты», а мне и приятно – вроде как к дочери
- Ты медик… Ангел земной, который вместо крыльев имеет всего две руки, и одно сердце, которое разрывается от чужой боли. Так говорю?
- Так. Спасибо за добрые слова, и до свидания.
- До свидания. Спасибо за то, что не прошла мимо!
Уходя от места, где сидел пожилой мужчина, девушка боролась с искушением повернуться назад, чтобы убедиться, что мужчина пошел домой, а не остался сидеть неподвижно.
В сильные морозы, например, как сегодня долгое нахождение в статическом положении очень опасно.
Придя домой, то ли от сильного мороза, то ли от пережитых эмоций, сначала в палате, потом в парке, Нина долго не могла уснуть. Когда же сон всё – таки сморил Нину, то ей приснился Яков Макарович, который улыбаясь, шел с женою по ярко – зеленому полю.
Наступившее после тревожного сна утро принесло Нине какое – то непонятное беспокойство, которое только усилилось, как только она перешагнула порог своего отделения. Дверь с надписью «палата ветеранов ВОВ» была нараспашку открыта, а у постели Якова Макаровича стояло несколько людей в белых халатах.
В палате висело тягостное молчание, которое бывает всегда, когда умирает особо полюбившийся пациент. Смерть пациентов именно из этой палаты всегда приносила самые тяжелые чувства. Нина, пытаясь держать все эмоции при себе, вошла в палату.
Взгляд девушки привлёк молодой человек в белом халате и накрахмаленном колпаке.
«Наверное, это наш новый заведующий нашего кардиологического отделения» - про себя подумала Нина, но её мысли прервал недовольный голос этого молодого человека:
- Хорошее начало карьеры, ничего не скажешь. Мне интересно то, почему, имея целый ряд неизлечимых патологий, он лежал не дома, а у нас?!
Андрей Васильевич, но дома ведь не было должного ухода, а тут дедушка получил необходимый уход – пыталась вставить слово старшая медсестра, которая в своё время была наставницей только что пришедшей в больницу Нины.
- Я это понимаю. Но когда Облздрав спросит нас о том, почему у нас такая плохая статистика, и почему у нас умирают старики, я лично оправдываться, не намерен!
- И не надо, Андрей Васильевич! Ничего не надо! Разве там не люди, разве не понимают, что уходят наши старички, к сожалению, регулярно.
- Добрый день, Нина Анатольевна! – Андрей в упор посмотрел на съёжившуюся Нину.
- Здравствуйте, доктор.
- Не надо смотреть на меня так, как будто я вас сейчас укушу! Приступайте к своим обязанностям! Деда больше нет, а работы не початый край!
- Хорошо, доктор! Извините!
- Идите Вы уже, наконец!
Практически выскочив из палаты, старшая медсестра Ольга Юрьевна и Нина, отойдя на приличное расстояние от палаты Якова Макаровича, с опаской и неудовольствием посмотрели в конец коридора.
- Заведующий? – зачем – то спросила Нина.
- Он. Чистый Дьявол, Господи, прости мою душу грешную! Не успел порога переступить, всё отделение на уши поставил, и даже несчастного Якова Макаравича обвинил в смерти.
- Как так можно, то?
- А вот кто его знает. Ладно, давай посмотрим, что там у нас во второй и одиннадцатой творится. Сегодня ещё дополнительную капельницу назначили для восьмой палаты.
- Для всех?
- Ну, конечно, температурят наши кумушки второй день, вот Андрей Васильевич и приказал дополнительно провести каждой из них по одной капельнице ещё и в обед.
«Приказал» - слово, которое в голове Нины никак не вязалось с врачебной практикой. За всё время доктора назначали, но не приказывали. Видимо, пришло время недобрых перемен.
- А вообще, что за птица этот Андрей Васильевич?
Нина Анатольевна, помолчав, ответила: птица он хоть и злая, но важная. Отец его известный в своё время ученый, капитан военной службы, говорят, что даже принимал участие в каких – то разработках.
- Чего именно?
- Да кто его знает, это я краем уха слышала.
- А он уже на пенсии?
- Ну, конечно, а ты что, Ниночка, боишься, что ещё и папаша к нам пожалует?
- Не приведи Господь!
- Кстати, говорят, и это чистая правда, что его отец, получивший награду за изыскания, все деньги спустил на свою клинику.
- Ну, тогда он, получается, молодец! Потратил на благо. У сына вон, как я поняла, слова доброго не выпросить, а его отец пожертвовал все деньги, которые имел.
- Ну, это так.
- А где его отец сейчас? Чем занимается?
- Да кто ж его знает. Думаю, что ему сейчас около семидесяти лет, и он живет припеваючи на пенсии.
- Ну, да, какая уже практика в эти годы. Ладно, пошла я в восьмую палату – спохватилась Нина.
Поставив последнюю капельницу, Нина на несколько минут задержалась в одиннадцатой палате, для того, чтобы выслушать жалобы пожилой пациентки на сильную, внезапную диарею, которая началась под утро.
- А, вот Вы где? Нина, я Вас огорчу, но сидеть по часу в каждой палате – для Вас непозволительное расточительство рабочего времени!
- Андрей Васильевич, вот Людмила Ивановна говорит, что у неё ночью неожиданно случился приступ диареи, поэтому я и задержалась.
Андрей Васильевич, недовольно посмотрев на тумбочку пациентки, сказал:
- Диарея, говорите? А Вы не пробовали, не нарушать своё пищевое поведение?
- Что миленький?
Глуховатая на оба уха Людмила Ивановна, привстала с кровати, чтобы лучше услышать слова доктора, обращенные в её адрес.
- Меня зовут Андрей Васильевич, с сегодняшнего дня я заведующий этим отделением. Это раз. И два: я вам не миленький, хорошо?
Людмила Ивановна, огорошенная грубостью доктора, виновато замолчала.
- Вы всего месяц назад были на краю, а сегодня уже вовсю пылесосите всё подряд!
Повернувшись к застывшей в нерешительности Нине, Андрей Васильевич почти рявкнул:
- Продолжайте назначения, плюс противодиарейный препарат три раза в сутки. Понятно?
- Да, доктор.
Нина, оглядываясь, вышла из палаты, чтобы ещё раз внимательно ознакомиться с историей болезни Людмилы Ивановны.
С приходом Андрея Васильевича любимая работа перестала приносить Нине удовольствие. Единственное, что держало девушку и не давало уволиться – жалость к каждому пациенту, к которому она буквально прикипала сердцем.
Последнее суточное дежурство принесло Нине не только много нервотрёпки, но и заставило, впервые в жизни заплакать от слов своего непосредственного руководителя.
Нина, обижаясь на резкие слова Андрея Васильевича, закончив дежурство, с облегчением вышла из здания больницы.
«Нет, ну, что это такое? Разве можно так срываться на персонал? А бедные старики… Они в чём виноваты?
Нина, наблюдавшая за деятельностью заведующего, с ужасом заметила, что особенно мужчина не любил пожилых мужчин, иногда позволяя себе очень некорректные высказывания. Нина, конечно, всем сердцем ненавидела такое отношение к пациентам, но что – то сказать Андрею Васильевичу, девушке всё никак не хватало духа.
Приближаясь к выходу из заснеженного парка, Нина с удивлением заметила того самого незнакомого пожилого мужчину, которому несколько дней тому назад покупала еду и чай.
- Здравствуйте! Голос Нины прозвучал радостно и искренне, но незнакомец лишь мельком посмотрел на неё, и ничего не ответил.
- Вы что, меня не узнали?
- Нет – сухо ответил человек, одетый всё так же чисто, но старомодно.
- Я Нина! Ну, помните, мы с Вами беседовали несколько дней назад.
- Нина? Да… Теперь, кажется, вспоминаю. Ну, здравствуй, Нина.
- Вы гуляете на свежем воздухе? Это хорошо, свежий воздух очень полезен для сердца.
Почему – то незнакомец лишь молча, улыбнулся, и ничего не ответив, неспешно побрёл вперёд, к выходу из заброшенного парка.
- Нам с Вами по пути, и поэтому, если Вы не против, того чтобы я проводила Вас домой. Вы где живёте?
Пожилой человек указал на группу многоэтажных домов, и произнес:
- Вот, видите, все окна светятся красноватым светом, а одно зеленоватым?
- Да, вижу – подтвердила Нина.
- Это и есть моя квартира.
- Ну, вот и замечательно! Идемте!
Поднявшись на второй этаж, мужчина, вопреки ожиданиям Нины, пригласил её войти.
- Да как – то неудобно… Я даже имени Вашего не знаю.
- Ох, простите мне мою забывчивость – меня зовут Василий.
- Очень приятно! А я Нина! – улыбнувшись, ответила девушка.
- А я помню! Вы будете пить чай? На улице прохладно, и чашка крепкого чая была бы как нельзя кстати, как считаешь, Нина?
- Согласна! А как Вас по отчеству?
- Ой, а давай без отчества, хорошо? Ты мне так на души легла и негоже, чтобы так официально ко мне обращалась.
- Хорошо, Василий! Вы мне тоже очень приятны!
- За чашкой ароматного крепкого чая мужчина, казалось, преобразился. Куда девались его прежняя сутулость и потухший взгляд.
- Ну, спасибо за вкусный чай, Василий, а мне пора – Нина встала из –за обшарпанного, но когда – то добротного стола, изготовленного из массива дуба.
- Торопишься? Муж, дети, семья… Оно, конечно, радостно душе, когда есть куда торопиться.
- Нет, пока что я не замужем и детей у меня нет – ответила Нина.
- Вот, как? Ну, тогда, можно попросить тебя посидеть ещё хоть полчаса. Не поверишь, но за несколько лет ты первая живая душа, которая пришла сюда.
- Да? – Вы одиноки?
- Жена умерла много лет назад, а Андрей… сын мой… он сделал вид, что я умер.
- Как же так?
- В жизни, Ниночка и не такое бывает.
- Если хотите, то Вы можете рассказать мне всё, а мы, медики умеем хранить тайны.
- Я знаю, чего уж там…
- Вы – медик?
Так точно! Капитан медицинской службы в отставке!
То, что перед ней коллега, пусть и в отставке, Нину обрадовало. Теперь, наверняка найдется у них множество общих тем для разговоров.
- Да, наша миссия очень тяжела, но пропустив через себя чужую боль, мы становимся морально богаче – продолжил Василий.
- Согласна. Я вот, всего несколько лет работаю медсестрой, а прикипаю к каждому. Особенно к стареньким. У нас недавно вот, ветеран ушел…
Все уходят по – маленьку, Нина, это жизнь.
- Я знаю, но всё же больно.
- Я знаю. Когда Рая, моя жена, заболела, я как раз с коллегами одного из институтов стоял на пороге открытия, которое могло стать хоть не панацеей, но дать надежду всем тем, кто попал в лапы диабета.
- Я что – то слышала о таких испытаниях, кажется, это лекарство не пропустили на отечественный рынок?
- Нет, там немного другая история. Стоит ли говорить, что диабет коварен, и имея несколько типов, требует индивидуального подхода к его лечению.
- Ну, конечно, я знаю.
- Препарат, который мы с коллегами разрабатывали не один год, требовал длительных клинических испытаний, в том числе, и на добровольцах.
В сердце Нины проскользнула невольная тупая боль от того, что она, вероятно, услышит, что клинические испытания оказались неудачны.
- Ваша супруга стала первым испытуемым?
Мужчина отрицательно покачал головой.
- Нет, к сожалению, на фоне заболевания, у Раисы возникли осложнения, которые были прямым противопоказанием к проведению испытательной терапии.
Сын в те годы был несовершеннолетним, и он не мог принять участие в испытаниях. Так получилось, что добровольцев мы набрали, но слишком поздно.
- Раисы не стало?
- Нет, она была жива на тот момент, но время играло против нас. Испытания, продлившиеся три года, не дали желаемого результата. Я и несколько моих коллег, которые были уверенны, что всё будет хорошо, начали буквально «рыть землю» в поисках «узкого места» испытуемого препарата. Время шло и вышло так, что я всё же нашел причину того, почему лекарство не сработало.
Я всерьез засел за научные труды как отечественных, так и зарубежных докторов, чтобы на этот раз не произошла ошибка. Мы днём и ночью. Буквально по кирпичикам разбирали молекулу препарата, я был буквально одержим идеей спасения человечества.
Через некоторое время повторные испытания показали пользу препарата, как при лечении диабета первого типа, так и для коррекции повышенного давления у людей с избыточной массой тела.
Отослав в нужные научные круги свои наработки, мы стали ждать ответа. Немного отойдя от научной деятельности, взяв передышку в работе… я понял, что потерял сына.
- То есть? Что Вы хотите этим сказать?
- Отматывая назад киноплёнку памяти, я понимал, что всё это время, живя в научно – исследовательской лаборатории я делал так много для человечества, и не сделал ничего для Андрея.
До моего мозга начали доходить его просьбы, с которыми он приходил: сопроводить с классом в поездке, когда он был маленький, купить новую форму для тенниса, которым он увлёкся в восьмом классе, но я всякий раз говорил своему единственному сыну что мне некогда этим заниматься. Я просто набирал номер друзей, знакомых, родни, и они заменяли ему меня. Андрей, помня о своей детской мечте – стать врачом, поступил в медицинскую академию, которую окончив с отличием, по его словам возненавидел за все эти годы.
Мой сын менялся на глазах, пытаясь пробить мою «броню» он доказывал, что его интересует теннис, а медицина для него – равно ловушке, отнимающей всё свободное время.
- Печально, но Вы старались во имя человечества и своей супруги…
- Прошло несколько дней, и я, вызвав сына на серьезный разговор, поставил ему ультиматум: либо он становится врачом, а не теннисистом, либо я не хочу его знать.
- И что выбрал Ваш сын?
- Он, к сожалению. Послушался меня.
- Почему Вы говорите «к сожалению?»
- Последними словами моего сына было то, что я испортил ему жизнь. Зачем он послушал меня, я не знаю. Он продолжил обучение в ординатуре, а сейчас он заведующий кардиологического отделения, насколько мне известно, эту должность он получил совсем недавно…
Стараясь не выдать своего волнения, Нина, молча, слушала рассказ Василия. В том, что этот пожилой человек является родным отцом Андрея Васильевича, у девушки сомнений не было.
Василий, погруженный в свои воспоминания, вдруг продолжил свой невесёлый монолог:
- Андрей только поступил в ординатуру, когда в нашу семью пришло несчастье. Рая умерла, не пережив гипергликемию.
- Какой ужас… Андрей Васильевич, наверное, очень тяжело перенёс утрату своей любимой мамы?
Василий утвердительно кивнул.
- Более того, он на похоронах поставил мне в вину то, что я не купировал её остальные болячки и не провел на ней испытания. Фактически сын мне открытым текстом заявил, что я виновен в смерти Раисы.
- Но, это, скорее всего было сказано на эмоциях.
- Нет.
- Почему?
- Получив ответ и разрешение на пробный запуск в аптечную сеть, я, как и трое моих коллег, были щедро поощрены.
- Но, Вы не воспользовались этими деньгами, да? – неожиданно сказала Нина.
Вопросительно подняв брови, Василий посмотрел на девушку, и кивнул.
- А всё, же… Откуда тебе это известно?
- Ну, по Вашим рассказам, Вы очень благородный человек, и я подумала…
- Вот, значит, какую шутку выкинула судьба… Занятно, Василий, занятно…
-Нет, Вы не подумайте ничего… Простите, пожалуйста, уже очень поздно, а я засиделась. До свидания!
- До скорой, я надеюсь, встречи, коллега!
«Коллега» - Нине очень приятно было слышать такое обращение в свой адрес, и она, от всей души улыбнувшись, попрощалась с Василием.
Следующее дежурство Нина, обычно очень словоохотливая, практически молчала. Весь её вид говорил, что мысли девушки чем – то заняты, что далеко от её профессиональных обязанностей.
- Нина! О чем снова твои мысли? – Сегодня Андрей Васильевич был снова не в духе.
- Да так… Думаю о неприятностях, которые свалились на одного очень хорошего человека.
- Не диарея ли Людмилы Ивановны тебя так заботит?
- Нет, Андрей Васильевич, совсем не диарея.
- А зря! Ты понимаешь, что ты, по своей невнимательности пропустила сегодня назначение и не выдала ей назначенный мною препарат?!
- Как так? – Нина, понимая, что допустила очень грубую ошибку, боялась наказания.
- А вот так!
- И что с Людмилой Ивановной?
- Она, к счастью, дотерпела до туалета, конечно, но вот ты, как медицинский работник, допустила…
- Я знаю! Простите. Я могу с Вами поговорить с глазу на глаз?
- Неожиданная просьба девушки немало смутила молодого доктора.
- Это – больница, а не дом свиданий, чтобы по углам говорить с глазу на глаз!
- Нет, что Вы… Я просто хотела спросить, почему Вы так не любите стариков?
- А я должен любить своих пациентов? Нина, а ты не много ли себе позволяешь, а?
- Простите, доктор, просто я вижу, что они после Ваших слов становятся сами не свои. А ведь пожилые люди они как дети. Их внутренний мир хрупок, они нуждаются в поддержке детей и друзей, ну, или медперсонала на худший случай.
- С чего это, персонал для них худший случай? В глазах Андрея сверкнул гнев.
- Потому что, самая лучшая зашита и опора в такие годы – это их дети. Нельзя бросать, забывать своих родителей.
- Я что, должен усыновить их всех? Что сделать? Стать для них нянькой, клоуном? Что?
- Нет, Вы, доктор, не сердитесь.
- Ладно, Нина, формулируй свои мысли яснее и быстрее, если можно. Что там у тебя? Говори!
- Простите, доктор, больше ничего.
- Отлично, тогда может быть, ты вспомнишь о своей Людмиле Ивановне, и дашь ей наконец – то то, что я назначил?!
- Конечно, доктор!
Нина, опустив голову, пошла в палату к Людмиле Ивановне.
Заканчивая очередное своё дежурство, Нина очень надеялась на то, что Василий снова окажется сегодня в том заброшенном парке. Сама не понимая, зачем, девушка купила несколько шоколадок и большую банку кофе в больничном буфете, и, выходя из лифта, встретилась с Андреем Васильевичем.
- В гости спешите? Неожиданно тон Андрея Васильевича оказался почти дружественным.
Нина, не зная, что ответить, сказала:
- Это для одного хорошего человека.
- Уж не для того, у которого сто и одна неприятность?
- Да, это для него. Василий, конечно, не нуждается во всём этом… Просто мне захотелось подарить ему частичку своей души и заботы.
- Василий?
- Василий…
- Сколько лет этому Василию?
- Я не знаю… Наверное семьдесят…
- Ему семьдесят пять.
Неожиданно прилившая кровь, окрасила щеки Нины в алый цвет.
- Нина, ты можешь мне объяснить, каким образом ты познакомилась с ним? Что он тебе рассказал? Присел на уши и разжалобил рассказом про то, как он, и его несколько ненормальных коллег работали без сна и отдыха, да?
Нина стояла, потупив свой взгляд.
- Так вот, Нина. Все его наработки оказались пустым пшиком. Препарат, который имел несколько серьезных побочных эффектов, так и не пустили в широкие массы… Ну, денег они отхватили, это да… Потом были попытки возобновить изыскания, потом смерть мамы…А потом он сам «сдувшись», закрылся от всего мира, впав в депрессию.
- Он сейчас постепенно приходит в себя.
- Нина, послушай… Я прошу… Нет, я требую прекратить эти встречи. Сейчас. Немедленно! Ты поняла?!
Нина вздрогнула уронила свои покупки, которые держала в руках, так как в киоске закончились пакеты.
- И свои подачки отдай кому – то другому.
Андрей хотел было пнуть ногой банку с кофе, но сдержавшись, просто развернулся и пошел в другую сторону.
К несчастью, Василия в этот раз в парке не было, и сердце Нины наполнилось беспокойством. Подходя к дому, где жил Василий, девушка невзначай посмотрела в окно, и к своему удивлению обнаружила, что на кухне, скрытой шторкой, виднеются две тени.
«Кто это мог к нему придти?» - с тревогой подумала девушка, и повинуясь какому – то внутреннему голосу, направилась к подъезду, где жил пожилой человек. Осторожно поднявшись по ступенькам, Нина буквально прижавшись ухом к холодной двери, пыталась понять, что происходит за ней. Пришедший человек, явно торопился, и позабыв запереть входную дверь, разговаривал довольно громко. Ошибки не могло быть, за дверью разговаривали Андрей и Василий. Отец и сын, которые, подобно электронам, в последнее время вращались на разных орбитах.
Нина, отбросив стыд, потихоньку вошла и начала подслушивать. Но, это было даже не подслушивание, это было очередным актом милосердия и заботы о человеке. Нина боялась, что Андрей может причинить вред отцу.
- Андрюша, если есть на свете Бог, то он видит то, как я каюсь перед тобою. Мысленно, до слёз.
- Мысленно, пап? А почему ты мне этого не разу в жизни не сказал?
Нина услышала, как тяжело вздохнул Василий.
- Потому что в тот день… Когда ты пошел в ординатуру…
- Да к чёрту эту ординатуру! К черту мои слова! Пап, есть только то, что я все эти годы копил в своей душе!
- Это обида, да, сынок?
- Нет. Пап, как бы это не казалось странным, но моя любовь к тебе не умерла, а окрепла… Пап, я не знаю, как тебе это объяснить.
Нина, понимая, что сегодня, прямо сейчас рождается новый виток в отношениях отца и сына, тихо, чтобы не стать замеченной, покинула лестничную площадку, мысленно стыдя себя за то, что пришлось подслушивать чужой разговор.
После того случая, Нина ещё несколько раз встречалась с Василием, всё никак не решаясь спросить о том, что же произошло между ним и сыном, что стало той отправной точкой, которая так изменила Андрея за последние четыре месяца.
Андрей, вот уже длительное время, приходя на работу, не срывался на медперсонал, не кричал на пациентов. С Ниной молодой человек обходился так, как будто был чем – то ей обязан.
Но, девушка, находясь между двух огней, боялась лишний раз о чем – то спросить, что бы не нарушить то хрупкое равновесие, которое, как она была уверенна, воцарилось между отцом и сыном.
Андрей, спеша по каким – то важным делам, теперь, хоть на мгновение, но останавливался и по – доброму интересовался тем, как дела у Нины. Иногда молодой человек предлагал Нине проводить её домой, но девушка всё время отказывалась. Причина была банальна: Нина отказывалась от помощи потому что чувствовала, что пока что не готова к встрече с Василием в парке, находясь при этом в компании его сына.
- Нет, Нина, сегодня ты никуда не пойдёшь одна! Андрей, деловито посмотрев на девушку, перегородил ей выход из больницы.
- Почему?
- Тебе не хватило того, что произошло ночью?
Нина, вспоминая то, как принимала ночью троих наркоманов, поежилась.
- Да, если честно, я не думала, что такие личности водятся в этом парке… Как они так подрались, что чуть не убили друг – друга…
- Это, Нина неважно, главное то, что я не отпущу тебя одну.
Весенние сумерки постепенно окрашивали небо в сиреневый цвет, но Нине было не страшно. Впервые позволив взять себя за руку, девушка чувствовала надежную защиту Андрея, которого ещё несколько месяцев назад боялась как огня.
- Ну, вот, теперь я знаю, что с тобою всё хорошо, что ты в безопасности.
- Спасибо. Ты, действительно спас меня от неприятностей, которые таятся в этом парке.
- Ну, вот видишь, я вернул тебе долг! – Андрей широко и от души улыбнувшись, обнял девушку, которая не противилась этому объятию.
- Долг? Какой? О чём ты говоришь?
- Когда – то, когда я не смог этого сделать, ты спасла моего отца, вернула его к жизни… И самое главное, ты оказала мне такую услугу… Нет, даже не так… Как бы это сказать… В общем, ты вернула мне отца, а отцу меня. Это неоплатный, святой для меня долг. Ты не представляешь, как он радуется, когда я рассказываю о тебе!
- Обо мне? Вы говорите с ним обо мне?
- Ну, а как иначе, он каждый раз спрашивает о своей Ниночке.
- Ни за что бы не подумала, что твой папа настолько привязан ко мне.
- Это не привязанность, Нина.
- А что?
- Это – родство.
- Родство? Он считает меня дочерью? Знаешь, меня же многие пациенты зовут «дочка»…
- Ну, что – то типа… Только не совсем ты дочка для него… Ну, а вообще, чего это мы стоим тут и время теряем? Пошли к отцу?
Нина покраснела, но согласилась. Неловкость момента сразу же исчезла, как только Василий вышел навстречу своим долгожданным гостям.
- Ниночка, ты, наверное, замерзла, я сейчас поставлю чайник. Андрюшка тут привозил мне такой вкусный джем, ты даже не представляешь, насколько он вкусен!
Нина, смотря на старания Василия, чувствовала, что она, благодаря своему терпению, совершила то, над чем было не властно время.
- Пап, мне, пожалуйста, не кофе, а чай – попросил Андрей.
- Хорошо, Андрюшка.
- Что будет пить моя любимая невестка?
Нина в недоумении посмотрела на Василия.
- Невестка? Вы не так поняли… Мы с Андреем просто друзья…
- Да всё я прекрасно понимаю! И не тороплю вас. Между прочим, любовь на ровном месте не рождается. Дружба, родство душ…
- Пап, ты совсем засмущал Нину – весело сказал Андрей.
- Смущается, значит краснеет, краснеет, значит, кровь играет!
- Ох, папка, папка!
- Ну, уж какой есть. А невестка – то моя просто загляденье!
- Папа…Василий…Я не знаю Вашего отчества…
- Вот! Подловил! Подловил!
- Кого? На чём? Щеки Нины вспыхнули румянцем.
- Давно – то папкой хотела назвать?
Нина ласково посмотрев на пожилого мужчину, крепко обняла его, и прижавшись щекой, прошептала:
- Давно. С первой нашей встречи.