В нашем доме посуда всегда разбивалась. И всегда – по моей вине. Или, по крайней мере, так думала моя мама. “Когда получишь первую зарплату, купи мне новую посуду,” – напоминала она, как будто разбитые тарелки были моими личными долговыми обязательствами перед вселенной.
Мы жили без водопровода, и вода была роскошью, которую добывали в ведрах. Чтобы помыть посуду, нужно было сначала нагреть воду, а потом окунать руки в тазик, где каждое движение казалось героическим трудом.
Однажды я разбила тавак – большую тарелку для плова. Она была такой жирной и скользкой, что мои детские пальцы просто не удержали ее. Когда тарелка разлетелась на две половинки, я застыла. В доме никого не было, но я уже чувствовала, как на меня смотрят стены и мебель с укором.
Я взяла школьный клей – да-да, тот самый, который лип к пальцам – и склеила осколки. Работа была, мягко говоря, непрофессиональной, но мне казалось, что это спасение. С трепетом я поставила тарелку на место, надеясь, что мама ничего не заметит.
“Нигораааа! Иди сюда!” – голос мамы, наполненный возмущением, эхом разлетелся по дому. Она стояла на кухне с половинкой тавака в руках, как с доказательством моего преступления.
“Мама, ты разбила тавак?!” – выпалила я в отчаянной попытке избежать наказания.
“Я разбила?! Ты снова пытаешься выкрутиться? Как тебе не стыдно?”
Мы спорили долго, но я упорно не сдавалась. Тарелка оказалась свидетельством моей вины, которую я не признала.
Прошли годы. Я стала студенткой, получила свою первую стипендию и, с гордо поднятой головой, отправилась в хозяйственный магазин. “Вот он, момент, чтобы купить маме новую посуду,” – подумала я, перелистывая в голове все разбитые тарелки моего детства.
Но жизнь быстро остудила мой пыл. Цены на посуду оказались заоблачными. На свою скромную стипендию я могла позволить себе только пару пиалок. Новую тавак я так и не купила. Тогда мне казалось, что времени еще предостаточно.
Сегодня я бы купила самый изысканный фарфоровый сервиз, если бы могла вернуть те дни.
Теперь, когда у меня свои дети, посуда тоже разбивается. Но я никогда их за это не ругаю. Забавно, но они ругают меня. Особенно, когда я разбиваю их любимые чашки – те самые, которые когда-то сама им подарила.
Каждая трещинка и осколок, которые я держу в руках сегодня, возвращают меня в то далекое детство, где вместо тарелок клеился не только фарфор, но и отношения. И я благодарна всем разбитым вещам, которые научили меня собирать самое ценное – семью.
Иногда мне кажется, что посуда в нашей жизни – это метафора. Ее всегда можно заменить, но воспоминания останутся с нами навсегда.