Тайна старой усадьбы, глава 3
- Значит, Романские не сгинули. И даже вернулись в этот дом, - я отложила очередное письмо Мили.
- И что нам с этого? – вздохнул Роман. – Во-первых, титулы были упразднены. А, во-вторых, даже если и считать Матвея последним князем Романским, то были ли у них с Мирой дети?
- А Елена?
- Ее связь с этими Романскими мы пока не установили, - Роман достал очередной документ из пачки. – Хм… справка о беременности, выдана гражданке Романской М.А. … Значит, наверное, дети у них все же были.
- Были, - уверенно заявила я. – Вот, смотри, грамота: «Награждается Лена Романская, ученица 3 «в» класса за победу в конкурсе песни, посвященном 40 годовщине Великой Октябрьской социалистической революции».
- А это не может быть дочка той же Мили? – спросил Роман.
- Миля – не Романская, - возразила я. – Посмотри на конверт, там другая фамилия, Лапшина.
Роман вытащил из стопки очередной конверт и достал из него письмо:
- Да, действительно… И здесь она привет маленькой Леночке передает… Так, хорошо. Значит, жили себе здесь Романские, потом случилась революция, последний князь сбежал, бросив семью, и, если бы не их экономка, от рода Романских ничего не осталось бы… - начал рассуждать Роман. – Дальше… Наследник, которого, видимо, звали Сергей, завел уже свою семью, у него родился сын Матвей, герой Великой Отечественной, разведчик. В 46 году он женился на Мире Снегиревой, внучке той самой экономки, которая спасла их семью. У них родилась дочка Елена, ставшая известной певицей… Стройная картина?
- Вполне, - я снова вытащила телефон и нашла запись исполнения Елены Романской.
- Очи черные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные! Как люблю я вас! Как боюсь я вас! Знать увидел вас я в недобрый час! – раздалось на весь зал.
- Хороший голос, - одобрил Роман. – И жили Романские в этой усадьбе. Даже после революции.
- Да, но Елена в конце жизни уехала в Аралабад, - напомнила я. – Из-за болезни.
- И все-таки пока мы не нашли связь между Романскими и Астрановыми, - вздохнул Роман. – Вся та моя родня, про которую я слышал, были Астрановыми. Один Гуляев только выбивался из этой когорты.
- Он – твой отчим. Это не совсем родня, - я погладила мужа по руке.
- Я это к тому, что других фамилий в семье до того, как на тебе женился, не слышал, - Роман сжал мои пальцы. – И имени Мира тоже, я бы запомнил.
- Нам надо узнать, что случилось с Еленой до того, как она переехала в Аралабад, - я посмотрела мужу в глаза. – Если судить по фотографиям в альбоме, у Елены была семья, а, значит, она не была последней из рода Романских. Эта фамилия могла перейти в другую.
- Ты думаешь, Елена Романская может быть связана с моим отцом? – в голосе Романа прозвучала робкая надежда.
- Все может быть, - я достала снизу стопки фотографию. Под большим транспарантом «Слава КПСС!» стояла большая группа людей. На переднем плане в центре стояла Романская. «Комсомольск, 197n г.», - прочитала я на обороте.
- Товарищ Романская, возражения не принимаются! – комсорг консерватории стукнул по столу ладонью. – Не вижу вообще никаких проблем. Съездите на недельку, выступите перед рабочими…
- У меня отпуск, - в очередной раз повторила Лена, чувствуя, что ей в этот раз не победить и придется ехать в эту глушь где-то в Сибири.
- Потом пойдете в свой отпуск. Слушайте, Романская, у Вас же родственники в этом Комсомольске, - комсорг перешел на миролюбиво-покровительственный тон.
- Тетя, - вздохнула Лена, понимая, что проиграла и ехать в Комсомольск придется.
- Ну вот и навестите. Смотрите, Леночка, на ситуацию с положительных сторон…
Спустя два дня Лена Романская, держа в руках дерматиновый чемодан, сошла с поезда на маленькой станции Комсомольск. Собственно, как таковой станции не существовало, поезд приезжал сразу на заводской двор. Лена обвела взглядом окружающее пространство. Заводские корпуса, серые и угловатые, окружали ее, как гигантские монстры из другого мира. В конце перрона возвышалась гигантская металлическая статуя с серпом и молотом в руках. В воздухе витал запах металла, угля и машинного масла, а вокруг суетились люди в рабочих спецовках, спешащие по своим делам.
- Ну, здравствуй, Комсомольск, - пробормотала Лена себе под нос, стараясь настроиться на позитивный лад по совету консерваторского комсорга.
Собравшись с мыслями, девушка направилась к проходной завода. Там ее должна была встретить тетя Миля, если ничего не изменилось с последней телеграммы. Но тети там не было, правда, вахтер, узнав, что Лена – племянница Ирмы Лапшиной, передал ей ключ и наспех нацарапанную записку, в которой тетя извинялась за накладку в рабочем графике и сообщала свой домашний адрес и как до него добраться.
Лена прочитала записку и, вздохнув, попросила показать ей кабинет директора. «Пятнадцатый, это на третьем этаже. Ваши документы,» - вахтер, взяв ее паспорт и командировочное удостоверение, ответил на телефонный звонок и больше не сказал ей ни слова.
За дверью с табличкой «15. Директор завода» сидела и что-то, громко стукая, печатала на машинке толстая секретарша с ярко намалеванными коралловыми губами.
- Добрый день, - поздоровалась Лена, заходя в эту приемную. – Я – Романская, меня направили на ваш завод в командировку.
Секретарша оторвалась от печатной машинки, смерила вошедшую Романскую самым надменным взглядом, взяла протянутые документы и, бросив на них взгляд, вошла в дверь, пухло оббитую дермантином.
- Проходите, - бросила она единственное слово, выйдя обратно.
За дверью за большим столом среди кучи бумаг сидели двое: один лысый усатый в пиджаке и в очках с толстыми стеклами, второй – странный, всклокоченный, одетый в нелепую куртку и с блаженно-безумной улыбкой на лице.
- Добрый день, - поздоровался лысый. – Кочетов Павел Степанович, директор Комсомольского промышленного комплекса. Это товарищ Ганс Форальберг, из Швейцарии, помогает нам, так сказать… гм, гм, гм…
Кочетов немного замялся, но потом спросил:
- А Вы, стало быть, из Москвы… гм… будете?
- Да, Елена Матвеевна Романская, Московская консерватория. Меня к вам с концертом направили… - поспешила приветливо объяснить Лена.
- Ах, консерватория! – с каким-то облегчением выдохнул Кочетов. – Концерт, конечно… Это Вам к нашему заведующему дворцом культуры. Сейчас, сейчас погодите…
Директор завода схватил листок, что-то быстро на нем написал, а потом крикнул в открытую дверь:
- Настя, позовите ко мне Бородина!
Через пару минут в кабинете появился жгучий брюнет с таким пронзительным взглядом огненных черных глаз, что Романской стало не по себе.
- Вот, Елена, знакомьтесь, секретарь нашего заводского парткома товарищ Бородин Сергей. А это товарищ Романская из Москвы, приехала к нам выступать, - затараторил директор завода.
Лена вежливо кивнула.
- Товарищ Бородин, проводите, пожалуйста, Елену Матвеевну в наш дворец культуры, - распорядился Кочетов. – Ну и помогите там…
- Конечно, - отозвался Бородин, слегка наклонив голову. Его взгляд остался таким же горящим, и Лена почувствовала, как по спине пробежал холодок. - Пойдемте, Елена Матвеевна. Я покажу вам дорогу.
- Отдайте это завклубом, - директор протянул Лене записку, которую он написал перед приходом Бородина. – Мы с нетерпением ждем Вашего концерта, товарищ Романская.
Лена и секретарь парткома вышли из кабинета, и Бородин повел ее по длинному коридору завода. Стены были обшиты темно-синими деревянными панелями, а на потолке висели старые лампы, которые мерцали, создавая ощущение неуютности. Лена пыталась сосредоточиться на своих мыслях о предстоящем концерте, но ощущение тревоги не покидало ее.
- У Вас будет возможность познакомиться с нашим коллективом, — начал Бородин, когда они прошли несколько дверей. - Они очень ждут Вашего выступления. У нас столичные звезды – гости редкие
Лена кивнула, стараясь не выдавать своего волнения. Она всегда считала себя достаточно уверенной в своих силах, но сейчас ей казалось, что она попала в незнакомый мир, где ее музыкальные навыки могут показаться неуместными.
- Вы не волнуйтесь, - продолжал Бородин, заметив ее замешательство. - Мы все понимаем, что культура - это важная часть жизни. Не надо думать, что у нас тут совсем дикари живут.
- Я не думаю ничего такого…
Они вышли на улицу, и Лена была счастлива почувствовать свежий воздух. Дворец культуры находился всего в нескольких минутах ходьбы от завода. Но Бородин по-прежнему шел рядом с ней и продолжал рассказывать о планах на будущее и о том, как важно поддерживать культурные инициативы среди рабочих, чем просто невероятно бесил.
Когда они подошли к дворцу культуры, Лена увидела здание с большими окнами и вывеской «Дворец культуры Комсомольского промышленного комплекса». Внутри было светло и просторно, хотя и несколько обшарпано. Казалось, что это место раньше играло более значительную роль.
- Вот здесь у нас будет концерт, - указал Бородин на сцену с большим роялем. - Надеюсь, Вам понравится. Мы постараемся сделать все возможное для Вашего выступления.
Лена подошла к роялю и провела по клавишам пальцами. Звук был чистым и мелодичным, что порадовало и придало ей уверенности. Она посмотрела на Бородина и заметила его внимательный взгляд.
- Вы очень талантливы, - неожиданно сказал он с неподдельным восхищением. - Я уверен, что Ваше выступление станет настоящим событием для нашего завода.
- Я ничего еще не сделала… - эта тирада со стороны секретаря парткома немного пугала.
- Что тут происходит? – в зал неожиданно зашла дама лет сорока в очках и коричневом костюме, застегнутом на все пуговицы, с гладко зачесанными назад волосами в сопровождении молодого парня в рабочем комбинезоне.
- Алла Ивановна, это товарищ Романская, артистка из Москвы… - поспешил представить Лену Бородин.
- Девушка, Вас не учили не трогать чужие вещи?! – та, которую назвали Аллой Ивановной, не поздоровавшись, смерила Романскую недовольным взглядом поверх очков. – Может у Вас в Москве так и принято, но у нас здесь мы бережем социалистическое имущество.
Лена почувствовала, что ее щеки заливает краска и молча протянула записку от Кочетова. Алла Ивановна взяла с каким-то отвращением листок, прочитала и сказала, брезгливо скривив губы:
- Выступление сегодня вечером.
- Но я не готова. Мне нужно репетировать! – ахнула Романская.
- Репетируйте, кто Вам мешает?! – надменно ответила Алла Ивановна. – У нас сегодня вечером мероприятие, выступите перед коллективом. Или Вы думаете, что мы под Вас подстраиваться будем?!
Слов у Романской не нашлось, она только покачала головой. Алла Ивановна, явно гордая тем, что срезала «столичную штучку», добавила:
- Вам времени до 16:00. Потом мы будем готовить зал к мероприятию, так что, товарищ Романская, постарайтесь уложиться в положенное время. Ваня, идем! – тут она неожиданно мило улыбнулась сопровождавшему ее парню.
- Алла Ивановна, погодите! – Бородин бросился догонять этих двоих.
Лена, оставшись в одиночестве, поставила на пол чемодан и села за рояль. Весело началась командировка, ничего не скажешь… А ей тут две недели торчать… Но выбора нет, если она хочет выступить сегодня хоть мало-мальски хорошо, придется репетировать в имеющихся условиях, времени катастрофически мало.
Романская репетировала до тех пор, пока у нее не устали связки. Очень хотелось выпить хотя бы воды, а еще лучше чего-нибудь горячего, но где это взять она не знала, да еще и опасалась, что эта противная Алла Ивановна больше не пустит ее в зал.
- Вы… это… здорово поете, - неожиданно в звуки рояля ворвался незнакомый голос. Лена резко перестала играть и обернулась. У сцены стоял Ваня, высокий мужчина с грубыми руками и добрыми глазами, тот самый, который сопровождал Аллу Ивановну.
- Спасибо, - ответила, смутившись, девушка. – Вы – Иван, да?
- Ага, - широко улыбнулся парень. – Иван Иванов, старший мастер. Вы на нашу завклубом не обращайте внимания. Она со всеми такая вредная. Семьи у нее нет, мужика тоже… Вот и торчит целыми днями на работе, все до идеала доводит.
Лена промолчала, портить настроение обсуждением неприятной особы ей не хотелось.
- Вы есть хотите? – вдруг неожиданно спросил Иван. – Обед давно прошел, но столовая еще пока открыта…
- А можно? – спросила с надеждой Романская. – Ваша Алла Ивановна меня пустит дальше репетировать?
Тут Иванов с гордо-заговорщическим видом вытащил из кармана связку ключей:
- Она, может, и не пустит. Зато Вас пущу я!
В столовой было пусто. За стойкой буфета скучала дама в чепчике, у которой Лена заказала чашку чая.
- Ты не местная? – фамильярно спросила буфетчица, подавая заказанное и внимательно рассматривая Лену.
- Нет, я из Москвы. Приехала выступить перед рабочими, - ответила Лена, чувствуя себя немного неловко.
- О, значит, ты - та самая Романская! Мы слышали о тебе. У нас тут ходит много разговоров о том, что ты должна вдохновить людей на трудовые подвиги своими песнями.
Лена невольно усмехнулась. «Вдохновить», «трудовые подвиги» - звучало как-то слишком пафосно для нее. Она лишь хотела выполнить свою работу и поскорее вернуться домой.
- Надеюсь, что смогу, — ответила она с легкой улыбкой. Буфетчица молча покачала головой, то ли с укоризной, то ли со скепсисом.
После репетиции Лена решила немного отдохнуть перед концертом. Она вышла на улицу и села на скамейку в парке рядом с дворцом культуры.
- Привет! – к ней снова подошел Ваня. – Как порепетировала?
- Надеюсь, что этого хватит, - ответила Романская. – И вам всем понравится мое выступление вечером. Но, если честно, этого очень и очень мало. Так не делается…
- Слушай, у них план, им его надлежит исполнять. И нам всем тоже. Поэтому мы и идем вечером на это собрание, вместо того, чтобы идти домой, - хохотнул Ваня.
- Спасибо, обнадежил, - кисло заметила Лена.
- Ладно тебе. Я твое выступление ждать буду.
В этот момент Романская почувствовала: несмотря на все трудности и неуверенность, она здесь не случайно. То, что происходит сейчас, то, что она делает, те, кого она встречает, важны для ее будущего.
Вечером Лена вышла на сцену дворца культуры.
- Товарищи! Добрый вечер! – поприветствовала она зрителей и улыбнулась, увидев в первом ряду Ваню с большим букетом. – Мне приятно находиться на этой сцене и петь для вас! Надеюсь и вам понравятся мои песни!
Сев за рояль, Романская коснулась клавиш и запела «Очи черные».
Это было волшебно! Никогда еще у молодой певицы не было таких оваций! Рабочие, которые еще пять минут назад дремали в своих креслах и поглядывали на дверь, не хотели ее отпускать со сцены и требовали еще песен. Лена спела весь свой репертуар, некоторые песни даже не по одному разу. И когда злобно кусавшая весь концерт губы Алла Ивановна, наконец, объявила, что артистке надо отдохнуть, зрители кинулись к сцене, просто чтобы поблагодарить исполнительницу.
После концерта Лена пошла к остановке, чтобы поехать в квартиру тети на другой конец города. Неожиданно ее нагнал Ваня.
- Куда ты? – спросил он.
- На остановку.
- Зачем? Последний автобус полчаса назад ушел, - огорошил он ее.
- Как? На табличке же написано…
- Сразу видно, что ты не местная, - усмехнулся Ваня. – Тут все знают, что автобус днем ходит с задержкой на полчаса, а вечером по средам заканчивает ровно в 20:30, потому что Игнатьичу, водителю, смену нужно в 9 сдать.
- Но как же я домой попаду? – в ужасе воскликнула Лена.
- А где ты живешь?
- На Юности, у тети. Ирма Лапшина, знаешь ее?
- Нет, она в другом цехе, наверное, работает. А сейчас твоя тетя где?
- Дела у нее по работе. Сказала, что у подруги переночует…
- Знаешь, давай я тебя провожу…
Глава 4>>