Тайна старой усадьбы, глава 2
На следующий день Мишка с Аленкой после завтрака отправились на какое-то развлечение у елки возле горки, так что до обеда мы с Романом были предоставлены сами себе и, взяв Джейка, отправились в заброшку. При дневном свете она уже не казалась такой таинственной, но при этом масштаб завалов оказался весьма значительным.
- Давай, наверное, снизу начнем, - предложила я. – Оттуда. И по часовой стрелке.
- И попробуем поискать тайники, - кивнул Роман.
Наверное, мы оказали очень большую услугу хозяевам этого дома, занявшись поисками и параллельно разбирая весь тот мусор, которым был завален дом. Мы раскладывали находки в три кучи – откровенный хлам, включая поломанное, не подлежащее починке, что-то стоящее и что-то, возможно, имеющее отношение к истории Романа. В последнюю попадали, в основном, какие-то фотографии и документы. Но ничего конкретного пока не находилось.
- Апчхи! – мне в нос попало очередное облако пыли. – Говорила же… апчхи! … Хлам тут один!
- Не только хлам, - Роман постучал по стене. – Мы нашли несколько симпатичных вещей…
- С таким же успехом, мы бы нашли их на каком-нибудь блошином рынке. Ничего такого, что могло приблизить нас к разгадке тайны этой фотографии, - я кинула в кучу мусора остатки какого-то шкафа. – Так, первый этаж мы весь осмотрели. Небольшой перерыв, а то у меня ноет спина.
Я села на пол у большой кучи мусора и придвинула перспективную. Роман сел рядом, и мы начали изучать находки.
- Вот эти фотки на старинные похожи… А тут даже даты есть. Как думаешь, это Романские? – Роман перебрал несколько фотографий с зубчатыми краями.
- Не знаю, - я пожала плечами. – Эти люди давно затерялись среди бурной российской истории. Я не могу сказать, что эти Романские жили прямо очень богато. Дом этот не очень уж и огромный, те же Кусково или Люблино гораздо больше.
- Согласен. А досталось им в революцию так же, как и всем. Смотри, - муж показал на одну из фотографий. – Вот эта дама в закрытом платье. Она еще на нескольких фотографиях есть.
- Ага. Интересно, кто этот малыш? – я коснулась фотографии, где та дама стояла рядом с креслом, где сидел симпатичный ребенок. – Мальчик это, вроде, раз матросский костюмчик…
- Мы тут сломанную лошадку нашли, наверное, да, мальчик. Вообще, тут все эпохи перемешались, не поймешь, где чье. Отдохнула, Мир? – заботливо спросил Роман, и когда я кивнула, встал и протянул мне руку. – Давай пойдем дальше.
Лестница ничего нам не дала, кроме остатков ковра, которые мы выкинули в кучу мусора. Я видела, что Роману не терпится пройти в ту комнату, где мы нашли фотографию, и он себя еле сдерживает, пока мы осматривали остальные комнаты на втором этаже. Здесь вещей было существенно меньше, даже откровенного мусора. Наконец, мы дошли до той комнаты, в которой были вчера. Роман тут же подошел к той куче, где нашел фото, и покопавшись немного, вытащил слегка потрепанный и распотрошенный фотоальбом:
- Кажется, эта фотка была здесь.
Мы сели на пол и начали рассматривать фотографии. Это был типичный советский альбом, в который пытались упихнуть жизнь одной семьи.
- Ой, Роман, я ее знаю, - я увидела на одной фотке знакомое лицо. – Это певица… как же ее? Маме моей она нравилась… Романсы пела… Она только здесь моложе.
- Певица, говоришь? – Роман оглянулся на кучу мусора и вытащила оттуда кусок виниловой пластинки. – Она?
- «Е… нская. О… ные», - прочла я. – Елена Романская, вот как ее звали! Получается, она - потомок владельцев этой усадьбы.
- Или жена кого-то из потомков… - Роман перевернул страницу. – Вот свадьба…
- А здесь она с ребенком… - я показала на следующую фотографию и вытащила телефон. – Так, интернет нам в помощь. Елена Романская, колоратурное сопрано… родилась…, закончила консерваторию…, выступала…, последние годы из-за болезни, негативно повлиявшей на ее голос, жила в Аралабаде, где и скончалась. Скудно написано. И ни слова про семью.
- Аралабад… Мама Марго рассказывала, что ездила туда в детстве. Говорят, шикарный был курорт, пока озеро не пересохло, - вспомнил вдруг Роман.
- Аральское море? – спросила я. – Я не знала, что там курорты были…
- Я там сам не был. Я из Москвы в первый раз в Сочи выехал, уже с мамой Ксюшей. Когда закончилась история с Гуляевым… А за границу я поехал первый раз уже, когда работал…
Я прижалась к его плечу:
- Куда ездил?
- В Ригу. Осенью. А ты куда?
- В Турцию с родителями на каникулах, - я перевернула страницу. Фотографии там были оторваны и лежали, перемешанные в кучу. Среди них мы нашли еще несколько фотографий Елены Романской, в том числе, с мужем и подросшим мальчиком.
- Пока это самое ценное, что мы нашли, - заметила я, закрывая альбом.
- Ответа только на свой вопрос не нашли, - Роман положил альбом в перспективную кучу.
- Твои мамы не упоминали Елену Романскую? Может, она им тоже нравилась? – спросила я, вставая с пола. – Может это они ей подарили фотографию?
- Нет, я впервые от тебя это имя услышал… Джейк, что такое? – вдруг спросил Роман. Пес, до этого спокойно носившийся по комнате, вдруг подбежал к стене и остановился у какой-то лепнины. Я подошла к этой стене и несколько раз по ней постучала.
- Там, похоже, пустота, - заметил Роман.
- Может это тайник? – я начала осматривать стену в поисках какой-нибудь щелки.
- Похоже, - муж щелку нашел первым. – Видишь, как будто эта панель достается. А что если эти листики по углам что-то вроде винтов…
Он с усилием попытался повернуть один из белых лепных листов в углу панели. Тот не сразу, но поддался. То же самое Роман проделал с оставшимися тремя углами, и панель снялась, а за ней оказалась небольшая ниша, заполненная пылью и паутиной. Еще там стояли несколько стеклянных пустых бутылок, небольшая деревянная коробка, и лежала перевязанная шелковой лентой пачка писем, фотографий и документов.
- Вот это уже интереснее, - сказала я, вытаскивая содержимое тайника. – Чувствую, что здесь мы найдем то, что ищем.
Мы устроились на полу, развязали ленту и начали изучать находку с самого низа стопки. И первая, что нам попалось, это свадебная фотография.
- Ой! – воскликнула я. – Они же… наши копии!
- Вижу, - Роман побледнел больше, чем обычно, что свидетельствовало о сильном волнении. – Мир, но это же ничего не значит… Со Стюартами ведь тоже самое…
- Стюарты жили давно, - возразила я. – И то, есть небольшая вероятность, что я им родственница… И, если ты переживаешь, что мы можем с тобой оказаться родственниками, то нет. Я свою родню до 1896 года знаю. И эти молодожены не среди них.
- Откуда? – слабо улыбнулся муж.
- Проект в школе делала по собственной родословной, - ответила я. – Роман, возможно, это твоя семья. Надо дальше узнать про них… Хотя бы кто это…
Это выяснилось довольно скоро. В пачке нашлось дышащее на ладан свидетельство о браке, выданное в 1946 году Матвею Сергеевичу Романскому и Мире Андреевне Снегиревой, взявшей фамилию мужа.
- Я всегда Мира что ли? – попыталась разрядить обстановку я.
- Наверное… - Роман открыл письмо. – Кажется, этот Матвей Сергеевич воевал в Великую Отечественную. Вот его письмо: «Милая Мира! Пишу тебе для того, чтобы, прежде всего, сказать, что я жив и здоров. За выполнение ответственного задания мне присвоили звание сержанта. Об остальных делах наших тебе, я думаю, известно из газет и сводок Совинформбюро. С глубоким сожалением узнал о смерти вашей с Милей бабушки…».
Мы прочитали еще несколько военных писем, как Матвея, так и Миры, тогда еще Снегиревой, и узнали, что Мира и ее старшая сестра по имени Ирма (в письмах ее называли Миля) были эвакуированы в 42 году на Урал и вернулись только в 43.
- Смотри, вот Мире сестра пишет… - я развернула очередное письмо. – Как раз, 46 год. И пишет она ей из Комсомольска. Сюда, в эту усадьбу…
Мира поставила подпись на письме и откинулась на стуле. На стол прыгнул кот и, опрокинув чернильницу, оставил след лапой на письме.
- Пупс! Ну, что ты безобразничаешь? – девушка поймала упитанную серую пушистую тушку. – Тоже хочешь передать привет Миле? Давай лапку вытрем, а то мне потом всю комнату убирать придется…
Пупс недовольно мявкнул и попытался вырваться, но Мира держала его крепко, и попытка бегства провалилась. В этом пушистом красавце сложно было узнать того тощего и облезлого заморыша, которого сестры зимой вытащили из проруби, куда какой-то злодей кинул котят в мешке.
Отпустив кота, Мира подошла к окну. Шел июньский веселый дождик, но во дворе по грязи носились мальчишки, которым он был нипочем. Через неделю выпускной, а там и распределение, и поедет молодой специалист Мира Андреевна Снегирева в неизвестность. Хорошо бы в тот же Комсомольск, к Миле и Алексею. Там сейчас завод восстанавливают, специалисты нужны… И рядом будут родные… У нее как у отличницы есть же право выбора… Жаль, только, что Матвей до сих пор не вернулся.
Последнее письмо от жениха Мира получила в июне 45. Он писал из Кенигсберга, где встретил Победу. Писал, что скоро демобилизуется, но пока его ждут последние служебные дела. Никаких подробностей в своем письме Матвей не писал. Мира все понимала, Матвей служил в разведке, причем в армейской, и она могла только гадать, какие секретные операции проходили с его участием. И ждать. Виделись же они последний раз и вовсе в Новый год 42 – 43, когда Матвею дали отпуск, и он приехал к ним с Милей в эвакуацию за Урал.
Мира вздохнула и вернулась к столу, собираясь положить письмо в конверт. Как же сестре повезло! Алексей, который пропал без вести еще в 41, неожиданно вернулся в апреле 45. Живой, только немного прихрамывающий на левую ногу. Как же радовалась Миля, которая прождала его всю войну, не теряя надежду! Мира с нежностью вспоминала, как сестра встречала Алексея. Она могла видеть эту сцену, словно она разворачивалась у нее на глазах: как Миля бросилась в объятия своего возлюбленного, как слезы радости катились по ее щекам, и как все горести и страдания, пережитые за долгие годы войны, вдруг растворились в этом мгновении счастья.
Она вспомнила, как они с сестрой мечтали о будущем, строили планы и рисовали картины счастливой жизни после войны. Они обе хотели создать семью, завести детей и жить в мире, о котором так долго мечтали. Мечты Мили исполнились - 9 мая, после того как по радио объявили Победу, они с Алексеем расписались.
- А я все жду, - прошептала Мира, глядя в окно на дождь. – Жду и надеюсь, что Матвей вернется ко мне так же, как Алексей вернулся к Миле.
Миля и Алексей пару месяцев назад уехали в Комсомольск. Мира осталась, ей нужно было доучиваться в институте. Теперь только письма сестры, да Пупс не давали ей заскучать.
- Поедем мы скоро, Пупс, - сказала девушка коту. – Не оставлю я тебя здесь одного.
Пупс лизнул лапку и прищурился, глядя на хозяйку, словно спрашивая.
- Вот меня распределят… - начала объяснять Мира, но тут в дверь комнаты постучали. – Войдите!
- Мирочка, я в булочную иду, - в комнату заглянула соседка, изображавшая «бывшую» и решившая, что обязана заботиться о Миле и Мире, едва они поселились в этой квартире, вернувшись из эвакуации в 43. – Вам взять что-нибудь? Брысь отсюда!!!
Тетка запахнулась кошелкой на Пупса, которого терпеть не могла, на что кот отвечал ей взаимностью.
- Нет, Мавра Степановна, ничего не нужно, - Мира взяла кота на руки.
- Скоро, значит, распределяетесь… - Мавра Степановна не собиралась уходить.
- Да… У меня просьба будет… - Мира хотела попросить насчет Матвея и его писем, но не решилась связываться с противной теткой. – Нет, ничего. Сама справлюсь.
- Как хотите, Мирочка, - немного обиделась соседка и, наконец, ушла.
Избавившись от общества этой противной тетки, девушка подошла к шкафу, где лежали последние сокровища, оставшиеся от бабушки – коробка с елочными игрушками и белое кружевное платье. На самом деле, эти вещи были не бабушкины, они принадлежали князьям Романским, у которых бабушка служила экономкой. Игрушки когда -то украшали елку в бальном зале, а в платье выходила замуж последняя княгиня. В 17 году последний князь Романский сбежал за границу, бросив не только свое поместье, но и жену с сыном. На помощь им пришла бабушка, которая, как настоящая экономка сумела сохранить не только поместье, но и саму семью. Она, вообще заботилась обо всех – о рано лишившихся родителей внучках, о бывших господах, о штате прислуги, о поместье, об имуществе… Теперь же от семьи Романских остался только Матвей – внук последней княгини, а от их богатств – то, что лежало в Мирином шкафу. В поместье давно жили совсем чужие люди, не имевшие к нему никакого отношения.
Снова постучали в дверь.
- Мавра Степановна, мне ничего не нужно, спасибо! – Мира даже не повернулась к двери.
- Не знаю, кто такая Мавра Степановна, но меня-то ты рада видеть, Мира?! – от распахнутой двери раздался голос, который Мира так хотела услышать.
- Матвей! – Мира кинулась к жениху. – Как же я по тебе скучала! Ждала, что ты приедешь…
- Служба, Мира, - просто ответил Матвей. – Зато теперь точно все. Окончательно демобилизовался. Пойду учиться в сентябре, стану врачом, акушером-гинекологом… Это же здорово новую жизнь принимать…
Они проговорили с Матвеем несколько часов, делясь друг с другом новостями, мыслями и планами. Пупсу Матвей понравился, он сразу же запрыгнул к нему на колени и громко заурчал. Так он вел себя только с Алексеем.
- Знаешь, Мира, куда я ордер на заселение получил? – радостно сообщил Матвей. – В общежитие, в бывшее поместье Романских. Где мы раньше, до войны, жили.
- Ой, как здорово, Матвей! – всплеснула руками Мира. – Домой вернешься…
- Мира, давай поженимся прямо сейчас, - вдруг предложил Матвей. – Загс через дорогу, еще работает, успеем. Мы же две свадьбы сыграть хотели, когда Алексей вернется. Да только разминулись мы с ним… Я тебя домой заберу с собой. А с твоим распределением решим что-нибудь.
- Я согласна, Матвей, - обрадовалась Мира. – Только, как же Пупс?
- Не переживай, твоего замечательного кота мы возьмем с собой, - рассмеялся Матвей. – Друзей не бросают.
Мира бросилась на шею к жениху и поцеловала его в щеку.
- Подожди за дверью, пожалуйста. Я быстро, - попросила она.
Матвей вышел из комнаты и стал ждать, прислонившись к стене. Он шел сюда все эти годы, через пол Европы, весь СССР, далекую Маньчжурию. Ждал этой встречи почти пять лет, подождет еще 10 минут, чтобы больше никогда не расставаться со своей любимой.
Дверь со скрипом отворилась. На пороге комнаты стояла Мира. В белом кружевном платье его бабушки.
- Я готова, - улыбнулась она.
Во дворе загса Матвей нарвал на ближайшей черемухе цветов.
- Вот, - смущаясь протянул он букет невесте. – Они очень сюда подходят.
- Да, вот туфельки у меня только такие – засмеялась Мира, высовывая из-под длинной юбки свои растоптанные выцветшие «лодочки».
- Их не видно. А ты такая красивая. Ты же возьмешь мою фамилию?
- Конечно. Что за вопрос? – удивилась невеста.
- Тогда ты будешь настоящая княгиня Романская…
Глава 3>>