И вот тут встал вопрос: стоит ли сохранять?
Мне безумно хотелось малыша, хотелось почувствовать себя матерью, продолжить себя, чтобы не раствориться во времени, словно меня и не было никогда. Хотелось. Но каков риск рецидивов?
В ходе операции намерены были сделать экспресс гистологический анализ, по результатам которого и будет приниматься решение о целесообразности сохранения матки.
Операцию назначили на октябрь. Осень. Время оплакивать природу и себя.
Начало истории
Предыдущая глава
Наплакавшись за последнее время, перезлившись и приняв действительность, настраиваю себя на положительный исход. Ленка, как личный секундант, бежит ко мне по первому зову, поддерживает, вселяет уверенность в завтрашнем дне. Она почти поселилась в моём доме. Вот оказалось с кем и в горе, и в радости. И я благодарна, что в моё жизни есть такая подруга. Без неё я бы не смогла быть сильной.
Дальше тянуть некуда: надо ехать к матери.
Собираю сумку на несколько дней. Не хочу оставлять её с тяжелыми мыслями наедине с собой. Это слишком жестоко.
Выхожу из дома, останавливаясь. Чувство дежавю наполняет внутренности. На лавочке, что на детской площадке, сидит Борис. Отрастил бороду, только все равно его узнаю, хоть растительность и меняет мужчину до неузнаваемости. Невысокий, залысина, которую целовало солнце, глаза, всматривающиеся каждый раз на открывающиеся двери подъезда.
Он был здесь по неясной мне причине. Одержимый неведомым чувством.
Окажись он здесь еще месяц назад, я бы изменила своему решению, последовала бы совету матери и, возможно, обрела счастье. Возможно, 50 на 50. Сейчас сил на новые отношения совершенно нет.
Не желаю никому ничего объяснять, правила хорошего тона не работают в такой ситуации. Сама себе не принадлежу, и не в силах ответить на вопрос: «Что ты делаешь завтра?» Конечно, немного утрированно. Примерно могу предположить, как сложится завтра, но строить планы на год, два? Есть ли у меня столько времени? Вправе ли отнимать у других драгоценные месяцы, не имея возможности обещать что-то взамен?
Борис встаёт, направляясь в мою сторону. А я прикладываю телефон к уху.
- Да, милый, я уже почти в аэропорту, - нагло вру несуществующему собеседнику. Потому что поздно. Слишком поздно что-то менять. - Я не опоздаю, Рим дождется, - сочиняю на хочу то, о чём мечтала бы говорить с Марком. - Я тоже тебя очень люблю. Конечно, я берегу себя и нашего ребенка.
Спектакль для одного зрителя.
Ложь во благо.
Борис проходит дальше, не обернувшись. Так лучше. Проезжая мимо, вижу, как парень разбивает костяшки о бардачок, выплескивая весь гнев на бездушный автомобиль. Я же делаю лицо кирпичом.
Больше мы не встречались.
Мать удивленно вскидывает брови, смотря на меня с сумкой. Можно подумать, что ушла от мужа, только я давно одиноко живу в большой квартире.
- Чайник пойду поставлю, - говорит, подготавливая уютную атмосферу. Понимает – что-то случилось. Не с порога же сыпать вопросами.
Закрываю за собой дверь, оставляю сумку у порога, разуваюсь и прохожу в ванную вымыть руки. Закон детства. Еще один безусловный рефлекс, на этот раз правильный.
- Как дела? – добираюсь до кухни, целуя мать в щёку.
- В соответствии с возрастом, - решает шутить она. Достаёт чашки, отправляет туда пакетики и сахар. А я придвигаю к себе кружку? белую с переведенным ежиком посредине. Мы с мамой его и переводили.
Как раньше было просто, когда была ребенком. От матери зависело все: горести, радости, запреты, дозволения, счастье, именуемое Kinder surprise. Каждый раз, когда у меня болел живот, бежала к матери и жаловалась, а та всегда могла унять боль. Кровь останавливалась под ее умелыми пальцами, ссадины мазались зеленкой.
И вот теперь сама кому-нибудь в матери гожусь. Только по возрасту. А моя ничем не может помочь, лишь только выслушать.
- У меня скоро операция, - решаю зайти с конца. Наверное, это более щадящий метод, начать с того, что есть ещё шанс. Хотя, кто знает.
- Боже, Ася, что случилось? – она испуганно смотрит на меня, и я вижу, что в такие минуты её любовь безгранична.
- У меня нашли злокачественную опухоль.
Она громко выдыхает. Что-то между всхлипом и криком раненой чайки. Губы принимаются трястись, и она оттягивает кофту на гортани, а я отправляюсь открыть окно.
- Ася, - будто приказывает, чтобы я не скинулась с седьмого.
Дёргаю на себя податливый пластик, смотря вниз. А потом оборачиваюсь. Она побледнела и пялится в мою сторону, будто увидела призрак.
- Мам, успокойся, - говорю спокойно, рассчитывая на то, что моё поведение придаст ей сил. Хотя саму колотит даже после очередного признания. Открываю шкафчик, который всегда прятал лекарства, и капаю сердечные в ложку, отмеряя нужное количество. А мать сидит с закрытыми глазами. Словно это хоть как-то поможет всё решить.
- Давай, мам, - силой заливаю капли в дрожащий рот, заставляя запить водой.
- Не могу обещать, что все будет хорошо, это не в моих силах, понимаешь? – продолжаю говорить, потому что ей нужны знания. - Мне очень хотелось сказать тебе эти такие нужные слова, но это может оказаться ложью.
Мать плачет, закрыв лицо руками. А я обнимаю её за плечи и прижимаюсь головой. Сейчас жаль не себя, а мать, которой суждено пройти через такое. Мне никогда не стать на ее место, только чувствую всем нутром: если бы могла, она бы забрала мою болезнь. Но у каждого свой крест: или убивающий, или делающий нас сильнее.
- Это рак? – прерывает она тишину.
Утвердительно киваю, все еще обнимая мать, слушая, как ухает ее сердце, набирающее обороты от страха.
- Почему ты мне сразу ничего не сказала? – оборачивается так, чтобы видеть моё лицо. И взгляд какой-то иной, будто она неимоверно жалеет обо всём.
- Не хотела говорить, пока не станет ясно, что и как.
- Но я же мать! Мне надо знать!
- Теперь ты и знаешь, - достаю сигареты, потому что подсела последнее время. – Можно тут?
- Курение убивает!
- Рак убивает, мама, - говорю горько, засовывая пачку обратно.
И она понимает, как я права.
Смотрит на меня внимательно. Да, мам, повзрослела. Только страшно мне, будто в семь. Но тебе не обязательно знать, иначе и ты будешь неимоверно бояться. А так посмотришь, что я спокойная, и будет легче.
Господи, дай мне сил.
Продолжение следует
Навигация по роману