Колючие снежинки то и дело стучались в окно, подсвеченное тусклым светом люминесцентной лампы. Но, достигнув холодного окна небесные посланницы тихо таяли, прожив всего несколько мгновений.
По ужасному стечению обстоятельств в эту же ночь, но уже по ту сторону окна, лежа на просолённой от холодного пота простыне, умирала совсем ещё молодая женщина.
Этот рассказ можно послушать здесь
- Ну, как она? Санитарка, присевшая отдохнуть недалеко от поста медицинской сестры, сочувственно подняла взгляд на Аню – молодого лечащего доктора.
- Дай Бог, переливание крови и наши молитвы спасут её.
- Зря она так, конечно. Вот зачем было бросаться под машину? Не нужен дитёнок, ну сделай аборт на раннем сроке и дело с концом.
- Ты за аборты? Аня внимательно посмотрела на морщинистое лицо санитарки.
- Да не то что бы «за»… Точнее, даже «против», но и так себя и ребёнка мучить то же не дело. Разве я не права?
- Ребёнка постараемся вытащить с того света. Да и не бросилась она под машину, а на неё наехал пьяный урод на пешеходном переходе. Спасём мы ребёнка.
И помедлив, будто боясь сглазить, молодая доктор добавила:
- И мамочку, конечно же.
- Дай – то Бог, чтобы, когда очухается, не побежала снова к своему Дворжецкому.
- Тише, Даша! Не наше это дело. И вообще, вон, в восемнадцатой палате тебя Китаев зовёт. И вообще, кто тебе только рассказал про Дворжецкого? Иди, Китаев зовёт!
- Ох, уж этот Китаев – беззлобно проговорила Дарья и нехотя поплелась в восемнадцатую палату, где лежал выпрыгнувший в окно со второго этажа заядлый алкоголик Станислав Китаев.
- Ну, чего звал – то? Утка пустая, под себя не сходил. Чего надо?
Но, мужчина, провалившись в тревожную дремоту, уже не слышал слов Дарьи, которая, впрочем, не стала задерживаться и торопливо вышла из палаты.
«Вот же живучий чёрт! Девчонка молодая помирает, а этому хоть бы что» - думала про себя Дарья, идя по длинному больничному коридору.
Катя, которая вызывала наибольшую тревогу за свою жизнь, находилась в больнице вот уже три дня, два из которых провела в буквальном смысле слова между жизнью и смертью. За три коротких дня девушка превратилась в скелет, обтянутый чуть розоватой кожей, но так было не всегда. Была когда – то Катя красивой и цветущей, словно весенний вишневый сад. Росла, наливалась жизненной силой девушка на вольных хлебах, на родных деревенских просторах. Не встретив своего восемнадцатилетия, трудолюбивая и целеустремлённая Катя твёрдо заявила родителям о том, что после окончания школы уезжает поступать в Москву или Петербург.
- Да кто тебя там ждёт в этих Петербургах? Отец недовольно посмотрел на свою дочь, которая казалась ему ещё совсем ребёнком.
- Пап, а мне не нужно того, чтобы меня ждали. Мне достаточно того, что я хорошо сдам экзамены, поступлю на факультет иностранных языков и начну получать свой жизненный опыт.
- Слыхала я, дочка, какой там опят могут преподать – не выдержала и вмешалась в разговор мама девушки.
- Мам, вот только не надо грязи, пожалуйста. Я прекрасно знаю о чём ты говоришь, и для современного мира такая ситуация нормальна. Или ты веришь, что артистки, фотомодели безгрешны и сами всего добиваются?
- Вот! Сама признала то, что весь мир бардак! Я, как отец своего разрешения на отъезд не дам!
- Пап, ну ты чего? Разве я похожа на артистку или певичку? Меня вся эта мишура артистическая не интересует. Я живу своим умом и мечтой, и пойду за ней на край света.
- Воспитали мы с тобой дочку бедовую – отец Кати посмотрел на супругу, и не найдя слов, промолчал.
Ни слова строгого отца, ни слёзы матери не смогли сломить упрямство девушки. Катя, успешно сдавшая экзамены, взяла билет на самолёт и улетела туда, где жизнь бьёт ключом, где соблазны на каждом шагу, но если есть мечта, то всё это не имеет ровным счётом никакой ценности.
Первое время Катя устроилась работать секретарём в жилищно – коммунальное хозяйство, а после того, как ей не удалось поступить в столичный ВУЗ на бюджетное место, стала подыскивать работу более оплачиваемую.
Но, как бы не согревала мечта юное неопытное сердце девушки, она всё яснее начала осознавать то, что совмещать учёбу и ночную подработку фасовщицей на складе не то, чтобы трудно, а невозможно.
Прошло ещё две недели, прежде, чем Катя окончательно поняла, что больше не в состоянии совмещать работу и учёбу. Девушка до последнего оттягивала тот момент, когда нужно было прийти в деканат и объявив о своём желании забрать документы, навсегда изменить свою жизнь.
- Ну, Екатерина, подумала бы ещё, а? – пожилой преподаватель английского языка смотрел на девушку поверх очков как – то особенно грустно, и от этого взгляда Кате становилось почти невыносимо больно.
- Нет, Пётр Львович, я всё решила.
- Возвращаешься в деревню? Кхм, я хотел сказать «на малую Родину»…
- Нет, в деревню я больше не поеду. Отец меня и та не отпускал, а сейчас, в таком положении я не могу вернуться домой. И вообще, у меня есть мечта…
- Позволь узнать, о чём мечтает столь юное и прекрасное создание? Пётр Львович улыбнулся, глядя на покрасневшую Катю.
- Я хочу добиться всего сама. Состояться как человек, специалист своего дела, жена, мать.
- То есть, ты всё же планируешь продолжить обучение, я правильно понимаю, Екатерина?
В этот момент Катя ясно осознала, что она запуталась, что ей страшно от того, что её ждёт впереди, а слова, сказанные преподавателю, это не более, чем защита от своих страхов.
- Думаю, что в скором времени я продолжу обучение – сдавлено сказала Катя, и повернувшись спиной к преподавателю, быстро направилась к выходу. Выходу в неизвестное.
Следующие несколько недель девушка отчаянно искала работу. Пролистывая бесчисленные объявления в интернете и просматривая листочки, приклеенные на электрических столбах, Екатерина поняла, что ей, только что перешагнувшей рубеж совершеннолетия не придется рассчитывать на что – то более серьезное, чем уборщица в супермаркете.
Но, упорство, с которым молоденькая девушка искала работу, всё же принесли свои плоды, заставив неокрепшую душу радоваться так, что казалось, в душе наступила весна.
После месяца поисков Катя, наконец – то нашла работу, которая показалась ей верхом мечтаний.
В известную в определенных бизнес кругах семью Дворжецких требовалась помощница по дому. Как говорилось в интернет объявлении, девушка должна быть порядочная, миловидная, и обязательно должна иметь навыки приготовления пищи.
И Катя, любящая и умеющая готовить с самого раннего детства, решила, что эта вакансия и есть тот самый шанс на долгую и счастливую жизнь. Несколько минут собеседования по телефону, и вот она, провинциальная простушка уже стоит в шикарной гостиной своих работодателей.
Хозяйка дома выглядела не совсем молодо, но была ухожена и в ней чувствовалась, как говорили в деревне «высокая порода». Катя смотрела на Аллу Тимофеевну молча, лишь изредка отвечая на поставленные вопросы.
- Итак, детонька, ты всё поняла о чём я тебе только что говорила?
- Да, Алла Тимофеевна. Катя радостно посмотрела Алле Тимофеевне в глаза.
- Что такое? Как ты ко мне обращаешься? Или ты считаешь, что ты можешь вот так со мной говорить?
- Простите, я разве вам нагрубила? – искренне удивилась девушка.
- Не нагрубила, но я вижу, что ты считаешь себя равной мне.
- В каком смысле?
- В таком, Катя, что и я и мой супруг Роман Андреевич и наш сын Герман для тебя ни кто иные, как хозяева. Ты понимаешь? И именно поэтому ты должна обращаться к нам «хозяйка», хозяин», ну а в отношении моего супруга допустимо обращение «мой господин», ведь он старше всех в этом доме. Надеюсь что теперь тебе всё понятно?
- Да, хозяйка. Я просто думала, что сейчас не те времена, когда у человека может быть хозяин…
- Ах, вот оно что?! Ты думала? Так я тебя разочарую, думать тебе не придётся. Ты должна просто исполнять свои обязанности в точности с приказаниями любого из нас, ты поняла?
- Да, хозяйка.
- Вот, так – то лучше. Образования нет, ничего нет, а в дом попала к самим Дворжецким, и поэтому уж будь добра соответствовать своему положению.
- Мама, я вижу, что ты всё в своём репертуаре!
Катя вздрогнула от того, что на пороге незапертой комнаты появился молодой человек, очевидно, тот самый Герман.
- Гера, к чему эта ирония? Или ты хочешь уронить моё достоинство в лице прислуги? Мать строго посмотрела на сына, но тот, скорее всего и не думал что – то отвечать матери.
- Ух, и как зовут нашу новую служанку? Герман рассматривал Екатерину бессовестно и откровенно.
- Катя. Девушка из деревни, не глупа, но без образования и нищая словно церковная мышь.
Слова хозяйки больно задели душу девушки, но она не подала виду, и продолжала молча стоять, ожидая приказа молодого хозяина.
- Понятно. Ну, что ж, Катя, Катерина, у меня к тебе будет небольшая просьба – Герман продолжал оценивающе смотреть на смущенную девушку.
- Да, конечно, слушаю вас, хозяин.
- Не называй меня хозяин, хорошо? Зови меня просто по имени.
- Но, Ваша мама мне приказала…
- Я прекрасно знаю то, что сказала тебе моя матушка, поэтому давай сделаем так, как я сказал, хорошо?
Катя, не зная, как поступить в этой ситуации, просто кивнула.
- Итак, Катя, запомни одно простое правило: ровно в восемь часов вечера ты должна приносить мне свежесваренный кофе в мой рабочий кабинет.
- Мама, надеюсь, что ты уже показала Кате мой кабинет?
- Нет, сынок, достаточно того, что я провела инструктаж и ввела девушку в курс дела на словах. Катя знает то, где находится та или иная комната, что достаточно, я считаю.
- Хорошо.
- Ладно, Гера, мне пора, отец меня уже ждёт. Вернёмся за полночь, к ужину не жди, хорошо.
- Хорошо. Я не голоден, а вот кофе с удовольствием бы выпил. Кстати, Катя, время уже без пятнадцати восемь…
Аромат свежесваренного кофе наполнил рабочий кабинет Германа, и молодой человек с наслаждением пригубил чашечку кофе.
- Ещё будут какие – то поручения?
- Поручения? Нет. А вот дружеская просьба будет.
Тон, с которым была сказана последняя фраза, немного смутил Катю, но она постаралась не выдать своих чувств.
- Слушаю.
- Раздели со мной этот приятный вечер за чашечкой этого прекрасного кофе.
- Но, я не должна…
- Почему же? Ты же разговаривала с моей матушкой, слушала её напутствия, так почему отказываешься поговорить со мной? Неужели я настолько страшен для тебя или противен?
Катя, ещё некоторое время считавшая, что попала в сказку, теперь понимала, что возможно Герман способен причинить ей зло, и эта мысль не давала девушке покоя, пугала, заставляя трепетать её сердце.
- Да, конечно, я сделаю так, как вы говорите.
- Присядь на диван и расскажи о себе.
Катя, понимая, что ситуация получается двоякая, со вздохом присела на краешек дорогого дивана.
- Я не моя матушка и не буду тебя мучить бесчисленными расспросами о том, какое у тебя образование, с какой целью ты приехала в Москву. Признаюсь, я могу это узнать буквально нажав несколько кнопок на своем ноутбуке, но оставим эти условности. Меня интересует несколько иная сторона твоей жизни, чем образование.
- Какая?
- Личная. Дети, муж, парень? Кто – то есть?
Катя почувствовала, как к её щекам прилила кровь.
- Нет.
- Что нет?
- Нет никого.
- Родители есть?
- Да. Папа не отпускал меня сюда.
- Про папу мне неинтересно.
- Извините.
- Идём дальше. Есть старшие братья? И вообще, сколько вас там в семье? В деревнях, насколько я знаю, не предохраняются, и поэтому…
Катя резко встала, но поймав на себе взгляд Германа, тут же в нерешительности села на место.
- Я одна у родителей.
- Хорошо. А что это ты так разволновалась? Я разве задал какой – то вопрос, на который ты не знаешь ответ?
- Нет, дело не в этом.
- Понял. Только не нужно строить из себя невинное дитя и терять сознание когда я касаюсь… так сказать, взрослых тем.
- Я могу идти?
- Идти? А кто – то обещал скоротать мне вечерок?
- Я ничего не обещала… Вы сами попросили меня.
- Но, ты же согласилась, не так ли?
- Я должна…
- Вот именно, что должна! Ты должна дела то, что я скажу! Более того, что бы ты знала – этот дом принадлежит мне. А родители приезжают сюда нечасто. В виду моей молодости мама не слишком доверяет мне какие – то хозяйственные дела, вот к примеру служанок предпочитает нанимать сама…
В глазах Кати теперь читался не только страх, но и просьба о милости к ней. Прекрасно понимая то, что она лишь прислуга, девушка стала всерьез опасаться за свою жизнь в этом странном и страшном доме.
- Ты ведь боишься меня, не так ли?
- Нет. С чего вы взяли, Герман?
- Не лги. Ладно, запомни, что страх делает человека беззащитным. Ты поняла?
- Да.
Герман лениво повернув голову, посмотрел на часы, висящие на стене.
- До прихода родителей ещё много времени, да и я вообще не уверен, что они приедут на ночь сюда… Так что у нас с тобой достаточно времени для того, что бы…
С последней фразой Герман встал с кресла и направился к Кате, которая уже не пыталась скрыть своего ужаса, который накрыл её с головой.
- Что вы хотите? – еле слышно прошептала девушка.
- О! Ты спрашиваешь меня о том, что я хочу? Но, думаю мои желания сегодня можно оставить без удовлетворения… Если ты не против.
Смех Германа неприятным громом разнесся по кабинету, вызвав в душе девушки настоящий ужас. Горячие слёзы невольно брызнувшие из глаз, лишили её какой – либо силы, оставив дрожать словно лист дерева под беспощадным осенним ветром.
- На сегодня хватит разговоров. Я очень устал. Поэтому, позвольте вашу ручку, я провожу вас в вашу опочивальню.
Неожиданный переход на «вы», ехидная улыбка и неуместные фразы окончательно лишили Катю воли, и она робко подала Герману руку.
- Ну, вот, здесь находится комната отдыха для прислуги. Можете располагаться, а я пойду к себе. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Герман закрыл дверь, спеша удалиться из комнаты Кати, а девушка сев на кровать, закрыла лицо руками и начала плакать так, как не плакала никогда в жизни.
Время уже перевалило далеко за полночь, когда Катя, обессиленная от слёз, прилегла на кровать, прислушиваясь к тому, не вернулись ли родители Германа. Несмотря на то, что мать Германа показалась Кате властной и жестокой женщиной, девушка многое отдала бы за то, что бы она вошла в этот проклятый дом. Но, к сожалению, желание Кати так и осталось желанием, а не реальностью. В эту тревожную ночь в доме кроме Кати и Германа никого не было.
Рассвет разбудил девушку и она, понимая, что наверняка Герман будет сердиться на то, что она долго спит, торопливо оделась, и спустилась вниз.
- Катя, доброе утро! – Герман находился в прекрасном расположении духа, но это нисколько не радовало Катю, так как она знала, что от молодого человека можно ожидать чего угодно.
- Доброе утро.
- Герман. Я так просил тебя обращаться ко мне. Разве не так?
- Доброе утро, Герман.
- Я не люблю, когда дважды повторяют одно и то же. Ты уже сказала мне доброе утро.
Катя застыла от ужаса, лихорадочно соображая то, как можно спасти эту неприятную ситуацию. Попросить прощения? Промолчать? Что делать?
Но, Герман, похоже, уже переключил своё внимание на что – то более важное. Девушка заметила, насколько задумчивым стал синеглазый взгляд Германа.
- Сегодня ты снова составишь мне компанию. Свари кофе себе и мне и я жду тебя у себя в кабинете.
Катя явно понимала, что круг замкнулся, что делать, она понятия не имела. Войдя на ватных ногах в кабинет Германа, девушка чуть не потеряла сознание. То, в каком виде стоял молодой человек, вселяло ужас.
- Вижу, одетым я нравлюсь тебе больше, не так ли Катя?
Понимая, что пришло время действовать, девушка, бросив поднос, метнулась к двери, но Герман, возникший рядом, отрезал ей путь.
- Поверить не могу… В твои годы и быть девственницей… Ну, это, необычно. Я слышал, что в деревне уже в четырнадцать лет днём с огнём не сыскать… А тут восемнадцать лет…
Катя, лежавшая на диване, всхлипывала так жалобно, что любой человек не смог бы остаться равнодушным, но только не Герман.
- Я читал, что в деревне девки сами были рады отдаться помещику, и заметь, совершенно бесплатно… Но, времена другие, да и я на жадного помещика не тяну. Вот здесь хватит на первое время. И ты это… Не сердись, но кофе ты сегодня сварила отвратительный, поэтому ты уволена. Так что, думаю, пятнадцати минут тебе хватит для того, чтобы собраться и больше никогда не переступать порог этого дома. Иначе, я наживу себе язву от такого кофе. И это в двадцать три года!
Не помня себя от стыда, Катя встала с дивана, и уже через несколько минут бежала по московским улицам не разбирая дороги.
Примерно через три часа скитаний, осознав всю тяжесть случившегося, Катя устало опустилась на скамейку в парке. Неизвестно сколько просидев, девушка вздрогнула от того, что её тронула за плечо чья – то рука.
- Девушка, вам плохо?
Катя испугано смотрела на миловидную женщину, примерно шестидесяти пяти лет.
- Да… Немного…
- Что случилось?
Участливо заданный вопрос так растрогал девушку, что она хотела тут же рассказать незнакомой пожилой женщине о том, что произошло, но вместо слов девушка смогла лишь снова заплакать. Отчаянно по – детски.
Женщина не стала расспрашивать Катю о том, почему она так плачет, а устремив свой взор куда – то далеко, неожиданно сказала:
- Знаешь, дочка, всем нам тяжело, но Господь всем дает крест, который человек сможет выдержать.
Слова, сказанные незнакомкой, немного переключили сознание Кати, а тем временем пожилая женщина продолжила:
- Вот у тебя, совсем молодой девочки какое – то горе, и я не ошибусь, если скажу, что оно не так уж и глобально…Наверняка любовь, первая, неудачная… Но, у тебя вся жизнь впереди. Куда как тяжелее тем, кто в скором времени готовится перейти из одного мира в другой…
Катя подняла полный недоумения взгляд на свою собеседницу, которая ей уже не казалась странной. Девушка видела то, как измучена её собеседница, и к сердцу девушки подкралась жалость к этой незнакомке, развеяв собственную боль, обиду, страх, которые ей пришлось пережить утром в кабинете Германа.
- Вам плохо? Я могу чем – то вам помочь? Меня зовут Катя.
- Меня зовут Раиса Петровна. Спасибо, но помочь мне уже не в силах никто. Только разве что сам Господь Бог, который всё никак не забирает меня. А ведь профессора в один голос говорят, что жить мне осталось не больше недели. И так уже полгода. Чудо?
Не зная как отреагировать на слова Раисы Петровны, Катя тихо прошептала:
- Наверное.
- Я тоже так думаю. Ну вот, смотрю, тебе лучше, да, моя девочка?
Раиса Петровна заботливо отерла со щёк Кати застывшие слезинки, и протянув руку, предложила:
- Погуляем?
Понимая то, что возвращаться в свою съемную квартиру Катя не хочет, она охотно протянула руку, почему – то почувствовав симпатию к этой незнакомой старушке.
- Куда вы хотите пойти? Я Москву не очень хорошо знаю.
- Приехала покорить столицу, но обожглась? Не беда. А маршрут у меня один – парк и двор ООД. На большее сил не хватает.
Простите, что такое ООД? – спросила с искренним интересом Катя.
- Мой казённый дом. Областной онкологический диспансер. В котором я не то что, лечусь, а живу уже много времени.
Катя поняла, что расспрашивать о чём – то Раису Петровну было бы невежливо, и превозмогая боль истерзанного тела, девушка взяла под руку Раису Петровну, и две скорбные фигуры неспешно пошли по направлению к выходу из парка.
- Ну, вот мы и дома… Старушка невесело взглянула на больничные стены, и прощаясь обняла Катю.
- Если не боишься, можешь навещать меня.
- Боюсь? Вас? Почему я вас должна бояться? – Катю поразили слова Раисы Петровны, и она чуть не сказала, что после сегодняшних утренних событий ей нечего уже бояться.
- Ну, как нечего бояться… Многие люди подвержены стереотипу о том, что рак поджелудочной железы заразен, впрочем как и другие виды рака. Что общаться с больным человеком равно подписанию себе приговора.
- Какие глупые люди! Как можно в такое верить? У нас в деревне, откуда я родом десять человек умерло от рака, и никто не заразился. Я ещё маленькая была, а уже знала, что рак не заразен.
- Десять человек… Целое поколение… Взгляд Раисы Петровны стал настолько грустным, что Катя поняла, что сказала лишнее.
- Ну, они болели раком, потом вылечились. Кто-то умер от старости…
- Не оправдывайся за свои слова. Жизнь, Катенька жестока, и рак по – прежнему забирает людей на тот свет.
- Если Вам так хочется, то я могу приходить к Вам когда хотите!
Катя поняла, что это знакомство хоть немного скрасит её боль, и поэтому охотно предложила свою помощь.
- Вот мой телефон, ты можешь звонить мне. В любое время.
- Катя взяла дрожащей рукой листок бумаги, и, шатаясь, пошла на остановку.
Прошло несколько недель, и Катя поняла, что теперь ей, безработной, одинокой провинциалке предстоит вести борьбу не только за своё существование.
Ребёнок, зачатый против воли, в атмосфере страха и унижения, очевидно, был послан Кате высшими силами в назидание того, что не стоит быть настолько беспечной, он тот, кто ещё не родился, но уже стал для Кати мучителем и палачом. День за днём Катя думала над тем, как поступить с этой зародившейся жизнью, и так и не смогла найти ответ. Встав на контроль по беременности, девушка решила, что окончательно примет решение именно сегодня. Но, решать что – то в одиночку было для Кати слишком тяжело, и поэтому девушка была намерена спросить совета у Раисы Петровны. За то время, которое девушка проводила со старушкой, последняя стала для неё другом, который пришел как – будто откуда – то из другого мира. Заслушиваясь мудрыми речами женщины, Катя про себя благодарила судьбу за ту случайную встречу в парке.
- То есть, ты хочешь сделать непоправимое? Я не осуждаю. – Раиса Петровна взяла выжидательную паузу и молча смотрела куда – то в глубину палаты, из которой не выходила уже три недели.
- Я не знаю, что мне делать. Возвращаться в деревню не вариант. Родители считают, что я учусь и работаю, что у меня всё хорошо.
- Начинать юную жизнь со лжи родителям не хорошо, ты сама это знаешь, но сейчас речь не об этом. После того, как ты завершишь задуманное, что ты будешь делать? Как по - твоему изменится твоя жизнь? Она станет счастливее?
- Нет. Просто не будет ещё одной проблемы. Понимаете, я не смогу его прокормить. У меня нет образования, работы. Как и на что жить? Ребёнок требует больших денег.
- Понимаю. В те времена, когда я была молодая и у меня росли дочь и сын двойняшки, у меня были такие же проблемы, как и у тебя: отсутствие постоянной работы, вечная нехватка денег, и я была одна. Родители умерли, когда я была маленькая, и так получилось, что выйдя из детского дома, я была совершенно одинока, не считая отца детей, который был со мной ровно до тех пор, пока его жена не приехала с курорта. Беременность моя стала последней каплей, которая порвала наши отношения.
- То есть у вас есть дети? А почему они не ходят к вам? Вот уже много времени мы знакомы, а я их не видела. Они живы?
Слова Кати, очевидно, принесли старушки сильнейшую душевную боль, и она поморщилась, словно от укуса змеи.
- Что такое старая и больная раком мать, когда перед тобой открыты все двери? Когда есть высшее образование, семья и свои дети? Зачем видеть её угасающую жизнь, когда можно наслаждаться своею. Да и прилетать из – за рубежа теперь хлопотно. Хотя, помнится, когда я встала на ноги, работая как проклятая, смогла получить образование, а потом и работу, то проблемы перестали существовать.
- Но, как так можно? Забыть свою мать?! – искренне негодовала Катя.
- Ну, кто же сказал, что они обо мне забыли? Вот, на день рождения раз в год открытки в ватсапп присылают… Помнят, значит.
- Да, невесёлая у вас ситуация. А я тут со своими проблемами вам надоедаю.
- Не надоедаешь. Катя, можно тебя кое о чём попросить?
- Да, Раиса Петровна, конечно. Если я смогу, то выполню вашу просьбу.
- Я скоро уйду, и как ты понимаешь, квартира моя остаётся совершенно одинокой. И цветы…
- Что?
Раиса Петровна устало опустилась на подушку, и прикрыв глаза, продолжила:
- Работала я как проклятая. Продавцом, секретарем, училась параллельно… Поступила в пединститут, пришла в класс. Дети первоклашки любили меня. Четыре года с ними. Каждый праздник дарили живые цветы. Ты знаешь, я не люблю мёртвые цветы. Ведь в срезанных нет жизни. Понимаешь?
Катя смотрела с тревогой на то, как слабеет на глазах Раиса Петровна.
- Та вот, за все годы они приносили мне на каждый праздник цветы. В горшках. Много. Смотрела я на них и вспоминала: этот Ваня Чижов подарил, это от Юли Усмановой, а этот от всего класса на выпускной…
- И что Вы хотите, чтобы я сделала? – в голосе Кати прозвучала тревога.
- Ты не подумай, я не заговариваюсь. Вот ключ от квартиры, и я хочу чтобы ты ходила и поливала их. Живые они…
- Живые…
Катя в нерешительности взяла ключ, и направилась по указанному старушкой адресу.
К счастью, Раиса Петровна каким – то чудом держалась за жизнь ещё несколько месяцев, и Катя, к тому времени передумавшая делать аборт, понимала, что по сравнению с проблемами Раисы Петровны, её проблема не такая уж глобальная. Решив не терять времени, девушка стала готовиться к поступлению на заочное отделение, чем искренне обрадовала слабеющую, но прибывающую в здравом уме Раису Петровну.
За то время, пока Раиса Петровна из последних сил боролась с болезнью, Катя узнала о том, что женщина, воспитавшая двоих детей не имела за душой ни копейки, так как помогала до последнего своим любимым детям, которые, впрочем переводами от больной матери не брезговали.
Понимала Катя и то, что такое положение дел приносит Раисе Петровне настоящие страдания, но никак помочь, естественно не могла.
- Раиса Петровна, а может быть позвонить Косте и Анжелике? Они, может быть смогут приехать к вам? – спросила Катя в один из дней, находясь в больничной палате.
- Позвонить? Зачем? Что это изменит? Они не приедут.
- Уверенны? – не сдавалась девушка.
- Конечно. Ты мне лучше скажи, ты надолго собираешься оставаться в Москве?
- Не знаю. Вот поступлю, а там дальше буду решать.
- Мой совет: оставайся тут. Я понимаю, что тут есть воспоминания, которые тебе хотелось бы вычеркнуть, но этот город имеет свои плюсы. Смотри, ты поступишь, пусть и на заочное, может быть, найдешь работу, о которой мечтала, у тебя есть своё жильё, пусть и хрущевка, но всё же.
Катя понимала, что в этот момент Раиса Петровна начала заговариваться. Частный дом, снятый за сущие копейки, в который перебралась девушка уже давно, не был хрущевкой, но это так, мелочи… Девушка понимала, что век Раисы Петровны стремительно заканчивается. С горечью девушка понимала, что каждая из их встреч может быть последней, и эта мысль терзала сердце девушки очень сильно.
- Опунция не зацвела?
- Что? Катя вздрогнула от неожиданного вопроса, который задала Раиса Петровна.
- Говорят, что если за опунцией ухаживать и любить всем сердцем, она непременно зацветёт.
- Да, я тоже такое слышала – зачем – то соврала Катя. Опунция, не выдержав длительной засухи, погибла очевидно очень давно. Катя нашла несчастный кактус с отвалившимися колючками ещё в первый свой визит в квартиру Раисы Петровны. Не пережили длительной разлуки многие другие цветы, но этого Раиса Петровна, конечно же, не узнает. Во всяком случае, пока находится в этом мире.
То, что будет, когда старушка умрёт, девушка старалась не думать, но всё же она верила, что душа, покинув земную оболочку, не умирает совсем. А то, что опунция погибла, это ничего. Катя решила, что купит для Раисы Петровны точно такую же, может быть даже цветущую, а потом покажет её фото. Обман, но это ложь во благо.
- Будешь жить в квартире, не снимай занавески. Жалюзи они это… Нет в них души… А занавесочки я своими руками шила. Пусть будут на память обо мне.
- О чём Вы, Раиса Петровна?
- И люди тут хорошие. Не брезгуют, в палату пришел. Не побоялся. Только вот, говорит, в своем ли вы уме. Квартиру подарить…
- Кто пришел? Сердце Кати бешено забилось. Девушка, выросшая в деревне, слышала такое, что будто бы перед смертью к людям приходит кто – то из мира, которого живым не видать…
На измученном лице старушки проскользнула улыбка.
- Доброта она должна быть награждена. Пусть и скромненькая квартира, и занавесочки пыльные… Ты уж, дочка постирай, ладно?
Звонок нотариуса прозвенел как гром среди ясного неба. Катю, которая ничего не предполагала, вызывают для вскрытия завещания, которое оставлено Раисой Петровной. До конца не веря в произошедшее, Катя вышла из нотариальной конторы, и, поглаживая свой большой живот, побрела в тот самый парк, где когда – то волею судьбы встретилась с Раисой Петровной.
Смерть забрала Раису Петровну во сне, и Катя, пришедшая проведать старушку, узнала печальную новость. Слезы, хлынувшие из глаз, долго омывали лицо безутешной девушки. Собравшись с силами, она решила пойти в тот самый парк.
Визг покрышек, донесся до слуха одновременно с невыносимой болью в спине, которая разлилась по всему хрупкому телу. А потом наступила темнота.
- Катя, ты зачем ко мне пришла? Я не хочу тебя видеть! Ты почему не сказала мне о том, что опунция погибла?
Лицо Раисы Петровны было непривычно злым.
- Я не виновата! Это не я! Это не я!
- Уходи! И забирай сына!
Морщинистая рука Раисы Петровны с шумом закрыла белоснежную дверь.
Катя открыла глаза, полные слёз, и в первые секунды не могла понять что произошло.
- Я не виновата! Она сама! Она сама завяла!
Катя металась по кровати, но подбежавший медперсонал тут же принялся хлопотать над девушкой.
Больничный коридор, залитый мертвенно – синим светом хранил в себе много тайн,, боли и радости. Происходили тут иногда такие чудеса, которые не поддавались никакому объяснению.
Такое чудо произошло сегодня, в канун нового года, когда Катя придя в себя, не только осталась жить на белом свете. Тихие стоны молодой девушки чуть слышно разносились по палате, а где – то далеко, в другом отделении этим стонам вторило детское кряхтение новорожденного сына Кати.
Проведя срочное кесарево сечение, врачи не давали много шансов пострадавшему от удара бампером машины малышу, но он, повинуясь какому – то чуду, не только выжил, но и реп с каждым днём.
Раиса Петровна, которая привиделась Кате в полузабытье , счастливо улыбалась с небес в тот день, когда Катя, прижимая малыша к груди, вошла в подаренную им квартиру.
- Не переживайте, Раиса Петровна, занавесочки я оставлю. В них столько жизни и тепла! Катя устало присела на стул, до конца не веря в то, что всё произошедшее с нею – не является сном. Проведя в больнице около трех месяцев, девушка смогла восстановиться настолько, что травмы, полученные там, на дороге, не привели к инвалидности. А то, кто её спас, Катя и не сомневалась.
- Ну, вот, Раиса Петровна, теперь вы наш Ангел – Хранитель – прошептала девушка, смахивая со щеки набежавшие слёзы.