В честь 63-летия со дня рождения Виктора Робертовича Цоя, который родился 21 июня 1962 года в Ленинграде, решил обратиться к истокам и вспомнить одну из ранних песен суперзвезды русского рока. Она похожа на детскую считалочку, но странный припев породил множество вопросов. Что за алюминиевые огурцы? И зачем сажать их на брезентовом поле?
- Доступна премиум-подписка! За символическую плату 199 рублей вы можете поддержать канал и получить доступ к эксклюзивному контенту.
Эта жизнерадостная, по-детски наивная песенка с альбома «45» (1982) десятилетиями ставит в тупик поклонников русского рока. Казалось бы, что может быть проще: «Я сажаю алюминиевые огурцы на брезентовом поле!» Но именно нарочитая простота заставляет искать скрытые смыслы там, где их, возможно, и нет.
Эта песня родом из самых ранних дней группы «Кино». Впрочем, и самой группы ещё не существовало, зато были два друга — Виктор Цой и Алексей Рыбин — и поддержавшие их музыканты «Аквариума». Альбом песен, скопленных за три года, записывался с конца 1981 по начало 1982 года и сводился в легендарной творческой лаборатории Андрея Тропилло в Доме пионеров Красногвардейского района Ленинграда.
До 1994 года альбом «45» переходил из рук в руки исключительно в формате магнитиздата, на плёнке. Это была во многом юношеская работа, в которой ещё не было политизированности и какой-то особенной злободневности. Тем не менее, песни Цоя явно выбивались из привычного смыслового ряда повседневности, заставляя смотреть на вещи под неожиданным углом.
Несколько поколений слушателей ломали голову над образами, порождёнными фантазией Виктора Цоя в песне-загадке «Алюминиевые огурцы». Восторженные поклонники «Кино» из 1980-х нашли в них скрытые смысловые пласты.
Одни были уверены, что под алюминиевыми огурцами следует понимать советские бомбы, сброшенные на Афганистан. Другие верили, что речь идёт о блестящих заклёпках на куртках панков, металлистов и прочих рокеров, «посаженных» на брезент одежды назло ханжам и ретроградам.
Третьим казалось, что тема таинственных огурцов на брезентовых полях связана с Чернобылем и распространением радиации, превращающей всё живое в нечто искусственное и чужеродное.
Были и те, кто видел в «Алюминиевых огурцах» намёки на бессмысленную армейскую муштру — вроде анекдотов о покраске травы. Те же мотивы прослеживаются и в бутусовской песне «Шар цвета хаки».
Правда родом с колхозного поля
Самое неожиданное объяснение оказалось самым простым. Оказывается, всё началось с обычной советской «картошки» — обязательных сельхозработ, на которые отправляли студентов. Цой, будучи учащимся ПТУ, вместе с одногруппниками оказался на промокшем колхозном поле.
Алексей Рыбин рассказал об этом: «Цой говорил, что под дождём, на раскисшем поле огурцы, которые будущим художникам приказано было собирать, имели вид совершенно неорганических предметов — холодные, серые, скользкие, тяжёлые штуки, алюминиевые огурцы. Вся песня была веселой абсурдной игрой слов».
Философия абсурда
Сам Виктор Цой в 1987 году признался, что не вкладывал в «Алюминиевые огурцы» глубинного смысла: «Это чисто фонетика, и, может быть, какие-то ключевые моменты, не связанные между собой и имеющие задачу вызвать ассоциативные связи. Фраза совершенно не имеет смысла. Эта песня — попытка полного разрушения реальности, какого-либо реализма».
Цой сравнил свою песню с театром абсурда французского драматурга румынского происхождения и классика авангарда Эжена Ионеско — только без мрачности, но с лёгкостью и даже весельем. Он был убеждён, что «Алюминиевые огурцы» лишь создают эмоциональный заряд, который способен если не разбить, то пошатнуть некие стереотипы мысли.
Парадокс в том, что именно кажущаяся бессмыслица продолжает порождать смыслы. Разве кто-нибудь может сказать, что в жизни ему ни разу не пришлось сажать алюминиевые огурцы на брезентовом поле? То есть делать что-то искусственное, навязанное, тщетное? Думаю, это ощущение знакомо многим.
Странные овощи из металла — символ бесполезности. Поле, на котором они растут, — символ бесплодности. Найдутся те, кто прямо укажет, что наши действия — абсурд. Пусть это будут три чукотских мудреца. Или Виктор Цой. Но упорство, с которым герой песни занимается посевными работами, убеждает, что труд этот, возможно, не так уж бесполезен...
Когда эту песню исполняет даже хор Смольного собора, ясно одно: поэзия живёт вне однозначных трактовок. Алюминиевый огурец может быть несъедобным и холодным наощупь, но и в нём вдруг узнаёшь что-то очень личное и настоящее. А вдруг прорастет?
Надеюсь, вам понравилось! Буду рад, если вы поддержите материал лайком, комментарием и подпиской!