Когда-то Генри Шоу произнес: «Научиться мудрости так же невозможно, как научиться быть красивым», а Фазиль Искандер так сказал: «Мудрость – это ум, настоянный на совести».
Именно мудрость, острый ум, человеколюбие и совесть слились в одном человеке, нашем друге, соратнике – Виталии Григорьевиче Арькове. Недаром мы называем его «аксакалом». Ведь дословно, аксакал – глава рода, старейшина, почтенный человек в Средней Азии и на Кавказе, и в нашем клубе «Живой родник»!
Арьков Виталий Григорьевич родился в хуторе Берёзовом Калачёвского района Сталинградской области. Отец Арьков Григорий Иванович – колхозник, по специальности столяр. Мать Арькова Клавдия Ивановна – сельская учительница младших классов. Именно в семье Виталий Григорьевич впитал главные правила жизни: честность, порядочность, уважение и почитание старших, знания. К слову сказать, он до сих пор помнит и может перевести с французского языка, который изучал ещё в школе.
Окончил 11 классов в городе Калаче-на-Дону. Служил в Туркестанском военном округе в войсках ПВО. Там же впервые начал печататься в армейской газете «Туркестанец». После демобилизации вернулся в совхоз «Победа Октября», где работал трактористом до армии. В 1978 году по состоянию здоровья переехал с семьей на жительство в город Суровикино. Диплом агронома навсегда связал его с землёй — 25 лет трудового стажа в сельском хозяйстве. Мало того, что Виталий Григорьевич ни разу не пожалел о своём выборе, он и сегодня живо интересуется ведением сельхозработ в хозяйствах района.
С 2006 года сотрудничал с районной газетой «Заря» по актуальным сельскохозяйственным вопросам в качестве внештатного обозревателя. Там же были напечатаны его первые рассказы и очерки. Все герои в них реальные люди: земляки, ветераны войны, соседи, друзья, сослуживцы, коллеги по работе, люди с интересной судьбой.
Виталий Григорьевич — член литературного клуба «Живой родник» со времени его образования в 2014 году. Участвует в выпусках ежегодного литературного альманаха «Казачья сторона» в качестве члена редколлегии. Публиковался в альманахах «Казачья сторона» (г.Суровикино), «Сентябрина» (г.Новоанинск), «Верхний Дон» (ст.Вешенская), «Волжанин» (г. Волгоград), сборниках «Любить эту землю» (г.Волгоград), «Ишим – Суровикино: дорогами памяти» (г.Ишим).
Работы Виталия Григорьевича отмечены дипломами литературных конкурсов, в том числе: победитель Всероссийского литературного конкурса «Герои Великой Победы» (2017 г.), финалист Международного литературного фестиваля «Центр Европы» (Белоруссия) и финалист Международного литературно-художественного конкурса «Они шагнули в зарево войны» (2021 г.) Всего напечатано и опубликовано около 50 рассказов и очерков.
Гульнара Турецкая, руководитель литературного клуба «Живой родник»
Материал подготовлен в честь 10-летнего юбилея литературного клуба «Живой родник».
Виталий Арьков
Честь мундира
Во все времена на Руси и в России традиционно сохранялось и сохраняется по сей день почтительное отношение к военной форме. Всегда в военном человеке наш народ видел защитника, освободителя и страдальца за свою Родину.
Традиция эта жива до сих пор. В праздники тысячи бывших пограничников, десантников и моряков одевают свято хранимые зелёные фуражки, голубые береты и бескозырки на свои зачастую уже седеющие головы, тем самым подчёркивая не стареющее с годами военное братство.
Казачьи округа в царские времена имели особые привилегии. Войска считались элитными подразделениями, а сам казак был не кто иной, как профессиональный воин. Преданный, бесстрашный, неуловимый и искусный в бою. Военная наука постигалась с малых лет и не переставала совершенствоваться долгие годы как в боях, так и на ежегодных сборах – учениях в лагерях, занимавших большую часть жизни казака.
Поэтому, наверное, повседневная одежда мало чем отличалась от строевой: те же шаровары с лампасами, та же казачья фуражка или папаха. Парадный мундир казак чтил и берёг до конца жизни. На старых дореволюционных фотоснимках мне часто доводилось видеть рядом с молодыми уже пожилых, заматеревших бородатых казаков, затянутых в мундиры с крестами и медалями на груди.
Во все времена воинская форма в старых казачьих хуторах имела большое значение. По этому поводу хочу рассказать один курьёзный случай, произошедший со мной в годы армейской молодости.
В июне 1967 года меня всем хутором с песнями, стрельбой и обязательными «стременными», «закурганными», тостами и наставлениями проводили на срочную службу. После таких проводов и напутствий я не мог выполнять воинский долг кое-как. Служил честно, старался оправдать доверие земляков и на втором году в виде поощрения получил десятидневный отпуск на родину.
Трудно передать словами радость уже слегка постаревших родителей, встретивших сына в военной форме. Снял надоевший за дорогу парадный мундир и облачился в свои доармейские «клеши» и повседневный свитер. Принялся помогать отцу и матери освобождать горницу, готовясь к приходу многочисленных гостей-хуторян.
Служить мне довелось в жарком Туркестане, в предгорьях Памира. Из-за невыносимого зноя нас даже в редкие увольнения отпускали в лёгкой повседневной форме. Неудобные суконные мундиры послевоенного образца одевали только в особо торжественных случаях, и, как правило, в зимнее время. Поэтому я с облегчением переоделся в «гражданку», чтобы побыть в ней до прихода гостей.
Как и ожидалось, к вечеру дом стал заполняться земляками. После приветствий разместились за столами, и начались тосты за служивого, счастливых родителей, родной край. После первых рюмок пошли разговоры и расспросы. Отвечая на них, невольно ловил на себе недоумевающие взгляды, что-то неладное чувствовалось и в поведении гостей: какие-то недомолвки, опять расспросы-переспросы, где я всё же служу и т.д.
Всё стало понятно немного погодя, когда мама незаметно поманила меня из-за стола. Вывела в спальню и попросила: «Сынок, переоденься, пожалуйста, в военное, а то перед людьми неудобно. Они говорят: «Пьём за служивого, а что служит - и незаметно».
Атмосфера изменилась, когда я предстал перед гостями, как писал Лермонтов «в полном сиянии армейского пехотного мундира». Под восторженные возгласы самый старый в хуторе казак, как он сам любил говаривать «сломавший две войны, Михаил Еремеевич, троекратно облобызав меня, аж прослезился.
— А то разговоры уже пошли, что нигде Виталька и не служит, а работает где-то, а он вон какой! Орёл-сержант и значки солдатские от плеча до плеча. Настоящего казака отец с матерью вырастили, — молвил он.
Прощаясь с гостями, я пообещал хуторянам до конца отпуска побывать у каждого из них, причем обязательно в форме.
Ежегодно на Красной площади в Москве проходит парад Победы. Восторг вызывают идеальные колонны всех родов войск. В общем строю, чеканя шаг, идут и суворовцы, и воспитанники кадетских казачьих училищ, неся на парадных мундирах вековую доблесть, честь и высокое чувство воинского братства дедов-прадедов, а значит, у нашей Родины надёжная защита, растут достойные Отечества сыны.
О верном коне замолвим слово…
Наверное, нет в мире ни одного животного, так повлиявшего на историю развития общества, как лошадь. Веками она служила верным помощником человека, основным транспортом и пахарем-кормильцем. Но во все времена конь был и боевой единицей.
Египетские колесницы и римские кавалерийские алы, орды кочевников и конные дружины русских князей, закованные в железо армады крестоносцев и гусарские эскадроны, славные казачьи полки атамана Платова, которыми восхищался сам Наполеон, - вот далеко не вся история боевого содружества всадника и коня. По большому счету без лошади не было бы и самого казачества. Ведь недаром почти в каждой старинной песне упоминается верный друг и товарищ, а иногда и спаситель казака – его боевой конь.
Вторая мировая война названа историками «войной моторов». Но в победе в Великой Отечественной войне кавалеристы сыграли громадную роль.
Во времена моего детства хуторяне-фронтовики воспоминаниями о войне, как правило, делились между собой, наверное, не находя ничего героического в рассказе о смертях и страданиях. Но однажды я невольно подслушал разговор отца с его другом и соседом Терентием Алексеевичем. Сколько помню, тот всегда ходил с перевязанной под фуражкой головой. Позже я узнал, что под бинтами он прятал страшные рубцы от ожогов. Выбираясь из подбитого танка, не успел вовремя сорвать с головы горящий шлем.
-Ты же, Григорий, и служил, и воевал в кавалерии, а в хуторе говорят, что лошадей боишься. Правда, что ли? – спросил сосед.
-Не боюсь я их, просто с самой войны жалею очень. Им, сердешным, тоже досталось. В 43-м форсировали Северский Донец. Когда почти весь полк был посреди реки, вражьи самолеты налетели. И бомбили, и из пулеметов прямо по головам били. Не поверишь – вода красная текла. Меня тогда в плечо ранило, здоровой рукой за луку схватился. Конь меня на ту сторону и перетащил. Уже на берегу бомба недалеко взорвалась. Так его осколками изрешетило, а мне только ниже колена в ногу чиркнуло. Считай, конь меня собой закрыл.
Отец закурил, помолчал, потом тихо продолжал: «Не дай Бог никому слышать, как раненые, умирающие да тонущие лошади кричат. Хорошо, что после госпиталя в саперы перевели. Там и довоёвывал. Уже столько лет прошло, а бывает, приснится, так в поту просыпаюсь. Вот после того стараюсь на лошадях не ездить – ни кнутом, ни вожжами стегнуть рука не подымается».
Сколько породистых скакунов и простых трудяг Саврасок и Храпунков полегло рядом с бойцами на полях и дорогах войны! Лет двенадцать назад мне довелось в составе мехотряда «Сельхозхимии» работать в старинном казачьем хуторе Савинском. Там познакомился со старожилом – крепким еще стариком, назвавшимся дедом Петром. Всю жизнь проработавший механизатором на родных полях, он крепко помогал мне. Когда дельным советом, а иногда и припасённой дефицитной запчастью к трактору или комбайну. Как-то попросился со мной в поле. Я с радостью согласился.
Погода в тот год не подкачала – вовремя прошли обильные дожди, а зимой всходы покрылись толстым слоем снега. Посеянная по отдохнувшим за несколько лет без обработки, хорошо разделанным и подкормленным полям озимка стояла стеной, радуя полноценным, налитым колосом.
Подъехали к самому большому полю, дед Петро попросил остановиться. Долго перебирал и мял колосья. Потом удовлетворенно сказал: «Молодцы. Я в прошлом году по весне здесь коров пас. Так не различить было, где поле, а где целина. Теперь вон какая красота. Центнеров по 40 возьмете».
Когда объезжали поле, я задал старику давно интересовавший меня вопрос:
-Дядя Петя, ты же старый механизатор. Почему поле вроде одинаковое, а в середине и всходы были лучше, и сейчас озимка выше и гуще?
-Крови здесь много пролито. Я в войну пацаном был лет четырнадцати, но хорошо помню, как здесь в 42-м большая кавалерийская часть проходила. Её и накрыли немецкие самолеты. Солдаты, кто сумел, по балкам попрятались, а коней почти всех положили. Каких сразу, а какие подраненные потом кровью изошли. Лошадь, она ведь окопаться не может. Вот и гибли сотнями. Солдат потом похоронили, а лошадей уже по зиме в балку стаскивали. Кое-кого из раненых хуторские выходили. Потом они дюже пригодились. Вот и получается, что кровушка посильней твоей селитры удобряет…
Насчет удобрений я, конечно, засомневался, а в остальном полностью поверил старому казаку. По профессиональной привычке во время работы на этом поле я исходил его вдоль и поперек. Очень часто находил среди ржавых винтовочных стволов, штыков и саперных лопаток элементы верховой конной упряжи – удила, стремена, полусгнившие деревянные каркасы седел. Невольно перед глазами всплывала картина того страшного боя…
Не так давно все мы были свидетелями проходившего в нашем городе знаменательного события - всероссийских соревнований по конной джигитовке. С каким восторгом смотрели на мастерство местных и приезжих конников, с какой гордостью провожали взглядом наших казаков и казачат – красивых, ловких и смелых! Не меньше восхищались статью, красотой и выучкой скакунов, понимающих каждое движение всадника.
Низкий поклон всем наставникам славной школы верховой езды имени генерала Бакланова и лично Александру Щеглову за то, что в наше непростое время они без говорильни и бахвальства делают неоценимое по своей важности дело – прививают молодым истинный патриотизм, любовь к казачьему краю с его героической историей, к обычаям предков, боевым казачьим искусствам и традициям.
Отдельная благодарность за то, что дают возможность мальчишкам и девчонкам понять и полюбить это сильное, умное и преданное животное, верного товарища и помощника казака – его коня.