– Ты что такая грустная? – раздался голос сбоку. Рядом оказалась пожилая женщина с клетчатой сумкой. – Дочка, а ну, чай будешь? С мятой, полезный для нервов.
Елена отвернулась к окну, едва сдерживая раздражение.
– Спасибо, мне не надо.
– Ну смотри, – женщина пожала плечами. – Вечно вы, молодёжь, всё сами справиться хотите. А потом жалуетесь, что никто вас не понимает. Ладно, не буду навязываться.
Сверху послышался грохот. Парень с гитарой чуть не свалился на нижнюю полку.
– Да что ж за день-то такой, – пробормотал он и стукнул ногой по полке.
– Молодой человек, – женщина повернулась к нему, – ты играть умеешь или просто декорация?
Парень смутился:
– Играть. У нас завтра концерт, в большом городе.
– Вот и молодец. Нервничаешь, что ли? Понимаю. А я вот внукам везу пирожки и шарфы. Тоже волнуюсь, как примут.
Елена краем глаза наблюдала за этой сценой. Парень чуть расслабился и сел рядом с женщиной.
– Валентина Ивановна, – представилась она, протягивая руку.
– Саша, – неохотно ответил он, но через секунду улыбнулся. – У вас гитара была?
– Была, дочка когда-то брала уроки. Да куда ей, она в физмат ушла. Ты лучше скажи, как родители на твою музыку смотрят?
Саша вздохнул и поджал губы:
– Не особо. Они думают, это несерьёзно. Хотят, чтобы я был врачом, как отец.
– Ну-ну, – женщина задумчиво кивнула. – А ты? Хочешь?
Саша замялся, и тут Валентина Ивановна обернулась к Елене.
– А ты, красавица, чего молчишь? Глаза грустные, как у покинутой сиротки. Тоже о жизни своей думаешь?
Елена не выдержала:
– У меня всё нормально.
– Как скажешь, – протянула Валентина.
Молчание длилось недолго: женщина быстро нашла тему для разговора с Сашей, обсуждая его песенный репертуар. Елена слушала урывками, но через несколько минут всё же вмешалась:
– Музыка – это хорошо. Только её мало для жизни. Деньги важнее.
Саша нахмурился:
– Это вы мне?
– Просто наблюдение, – Елена пожала плечами.
Валентина рассмеялась:
– Да вы идеальная пара для спора! Один про мечты, другая про прагматизм. Ну, спорьте, спорьте. Нам тут ехать долго.
Елена снова замкнулась. Но когда поезд тронулся, Валентина поставила на стол термос и пару кружек.
– Чай не помешает. Заодно и поговорим.
Саша улыбнулся, но осторожно взглянул на Елену:
– А вам-то, правда, всё равно?
Елена вздохнула:
– Музыка, чай, гитара – это всё хорошо. Просто… неважно.
И тут Валентина Ивановна сказала фразу, которая неожиданно зацепила Елену:
– Знаешь, дочка, поезд всегда идёт вперёд. Главное – не бояться пересадок.
***
Елена смотрела в окно, ловя взглядом бегущие мимо поля. Слова Валентины Ивановны эхом звучали у нее в голове. "Не бояться пересадок". Но какие пересадки? Ее поезд давно покинул все станции. У неё остался только один маршрут — в пустоту.
– Ты писала когда-нибудь? – неожиданно спросила Валентина, отхлебывая чай. Её взгляд задержался на Елене чуть дольше обычного.
– Писала? – Елена моргнула, словно возвращаясь в реальность. – Нет. Почему вы спрашиваете?
– Да так, – Валентина пожала плечами. – Вид у тебя задумчивый, как у человека, который слова в голове собирает. Может, стихи, а может, прозу. Не пыталась?
Елена замялась. Её пальцы инстинктивно сжались на подлокотнике.
– Когда-то… в школе, – призналась она спустя паузу. – Стихи. Но это было давно.
Саша поднял голову:
– А что мешает вернуться? Это ведь не важно, сколько лет прошло. Музыка, слова – всё это только чувствовать надо. А время… Оно не имеет значения.
Елена усмехнулась.
– Время, парень, всегда имеет значение. Когда тебе сорок пять, выбор уже сделан. И никаких новых начал.
– Да бросьте, – встрепенулся Саша, отодвигая свою гитару в сторону. – Это не правда. Я вот еду на концерт. И боюсь ужасно, что провалюсь. А всё равно еду. Потому что... если не попробую, потом будет хуже.
Валентина засмеялась:
– Вот оно, молодое задорное. А ты, Елена, слишком уж себя строго судишь. Слушай, хочешь, я тебе историю расскажу?
Елена кивнула неохотно, но было видно, что Валентина её зацепила.
– Жила-была одна учительница. Работала с утра до ночи, мужа хоронила, детей поднимала. И вот, когда детям стукнуло тридцать, они её внуков оставили. Прямо так: «Мама, ты же дома сидишь, тебе не сложно». А ей было сложно, но она молчала. Год молчала. Потом пошла в хор петь.
– Что было дальше? – спросил Саша.
– Да ничего! Пела. Ушла от них совсем. И знаешь, – Валентина улыбнулась, – теперь дети снова зовут, но уже не заставляют. Вот и вся мудрость. Пой, как хочешь, пиши, как чувствуешь. И никто тебе не указ.
Саша хмыкнул:
– Вы философ. Я даже песню мог бы о вас написать.
– Напиши, – легко согласилась Валентина. – И этой красавице посвяти, – она кивнула на Елену. – Чтоб помнила: жизнь – не только про детей, мужей и заботы.
Елена, словно защищаясь, сложила руки на коленях. Но в глубине её взгляда зажглась искра. Впервые за долгое время ей стало любопытно.
***
За окном быстро темнело. Поезд качало на поворотах, изредка раздавался металлический скрежет. В вагоне становилось тише, только шёпот разговоров соседей и тихий звук колес, отбивавших ровный ритм. Саша вдруг достал свою гитару, посмотрел на Валентину Ивановну, потом на Елену, и, будто сомневаясь, начал наигрывать мелодию.
– Ну, давай, артист, – подбодрила его Валентина. – Не дрейфь. Тут публика благодарная.
Саша откашлялся, сделал несколько пробных аккордов и запел. Голос у него был неуверенный, но чистый. Слова песни касались чего-то личного – первых шагов в неизведанное, страха и надежды. Елена слушала, не отрываясь. Она сама не заметила, как начала постукивать пальцами по краю стола, подстраиваясь под ритм.
Когда песня закончилась, Валентина зааплодировала:
– Молодец! Это что, твоё?
– Да, – Саша кивнул, пряча смущённую улыбку. – Простенькое, конечно, но мне важно.
– Простое – не значит плохое, – Валентина нахмурилась, будто упрекая его за скромность. – Главное, от сердца. Ты, Леночка, что скажешь? Неужели тебе не задело?
Елена подняла глаза.
– Хорошая песня, – сказала она тихо, но с искренностью. – Очень живая.
Саша с недоверием посмотрел на неё:
– Правда?
– Правда. В ней что-то есть… – Елена вдруг замолчала. Она поймала себя на мысли, что слова этой песни напомнили ей о тех стихах, что она писала когда-то, давно.
Валентина подалась вперёд, словно унюхала в воздухе что-то интересное:
– Стихи вспомнила, да?
– Нет… Ну, – Елена вздохнула. – Может быть. Просто… давно это всё было.
– А ну-ка, расскажи. Как было? – не унималась Валентина.
Елена откинулась на спинку сидения, поглядев в потолок.
– Я писала в юности. Что-то наивное, про любовь, про надежду… Потом вышла замуж, забыла. Некогда было. Муж смеялся, говорил, что это глупости.
– А теперь и мужа нет, и стихи пропали? – Валентина прищурилась.
– Да, – Елена пожала плечами. – Слишком поздно возвращаться.
– Почему поздно? – вдруг резко бросил Саша. – Время – это выдумка. Есть только сейчас. И если вам что-то хочется, нужно делать это. Вот прямо сейчас.
– Прямо сейчас? – усмехнулась Елена. – Здесь? В поезде?
– А почему бы и нет? – поддержала Валентина. – Давай, Леночка, вспомни. Что-нибудь из тех стихов. Мы послушаем.
Елена покачала головой:
– Нет, я не могу. Это смешно.
Но Валентина не отступала:
– Смешно – не значит плохо. А вдруг это важно?
Саша вдруг поставил гитару на стол:
– Вы сказали, что муж смеялся. И что, он теперь решает за вас? Его-то здесь нет. А мы не будем смеяться. Правда? – он посмотрел на Валентину, та серьёзно кивнула.
Елена замерла. Она никогда не думала, что чужие люди смогут так дотянуться до её души. Она ощутила что-то новое: смесь неловкости и… лёгкой надежды.
Она облизнула пересохшие губы и тихо, почти шёпотом начала читать:
– В час ночной, когда молчит вселенная,
Тихо шепчет сердце о мечтах.
И в пути, где грезы неизменные,
Гаснет страх…
Голос её дрогнул, но никто не перебивал. Валентина смотрела внимательно, Саша слегка наклонил голову, будто вслушиваясь в каждое слово. Когда Елена закончила, вагон будто на мгновение остановился.
– Красиво, – сказал Саша.
– Очень, – подтвердила Валентина. – А ты говорила, поздно.
Елена вдруг улыбнулась – впервые за долгое время.
***
На следующей станции поезд остановился на долгую стоянку. Голос из динамика объявил, что это связано с технической проверкой. Пассажиры лениво потянулись к выходу, чтобы подышать воздухом. Валентина Ивановна, как всегда, быстро взяла инициативу в свои руки.
– Пойдёмте, воздухом подышим! Сашка, бери свою гитару. Нам тут скучно сидеть.
– Да ладно, – смутился Саша, – может, просто прогуляемся?
– Не может, – категорично ответила Валентина. – Дочка, а ты чего сидишь, как пришитая? Вставай, пошли. Заодно и голос свой вспомнишь.
Елена колебалась, но под настойчивыми взглядами всё же встала.
На перроне дул свежий вечерний ветер. Вокруг толпились пассажиры, разговаривая и оживлённо обсуждая задержку. Валентина махнула рукой в сторону лавочки:
– Вот здесь и устроим концерт. Сашка, начинай.
– Это шутка? – он выглядел ошарашенным, но Валентина лишь подмигнула.
– Давай-давай. Кто, если не ты?
Саша вздохнул, подстроил гитару и начал играть. Мелодия была простая, но с каждым аккордом собирала вокруг всё больше слушателей. Когда он закончил, люди зааплодировали. Саша покраснел, но на лице его появилась гордая улыбка.
– Елена, твоя очередь, – внезапно сказала Валентина.
– Моя? – Елена испуганно посмотрела на неё. – Я не умею… я же никогда…
– Никогда не поздно начать. Саша, аккомпанируй ей.
Саша взглянул на Елену и кивнул.
– Попробуем. Слова помните?
Елена колебалась. Толпа ждала, вокруг стояла тишина, прерываемая только шумом ветра. И вдруг она решила: почему бы и нет? Она шагнула вперёд.
– Ладно, – она вздохнула. – Но если не получится, вините её, – она указала на Валентину, которая лишь улыбнулась.
Саша начал играть вступление, и Елена запела. Первые звуки дрожали, но потом её голос зазвучал увереннее. Пассажиры удивлённо замерли, а потом зааплодировали. Елена не ожидала, что её пение вызовет такую реакцию. Её сердце стучало, словно вырываясь из клетки.
– Ну что, понравилось? – Валентина повернулась к слушателям, хлопая вместе с ними. – Вот так наши таланты раскрываются.
Елена рассмеялась – звонко, свободно, так, как не смеялась уже много лет. Её смех был заразителен, и даже Саша засмеялся.
– Вам надо на сцену, – сказал он.
– Может быть, – улыбнулась Елена. – Но для начала – хотя бы попробовать снова поверить в себя.
Валентина, наблюдая за ней, кивнула:
– Вот это уже другой разговор, дочка.
На перроне стало теплее. Даже холодный ветер теперь казался Елене тёплым и дружелюбным. Эта случайная остановка стала для неё моментом, когда всё изменилось.
***
Елена сидела на своём месте в вагоне, глядя на проходящих мимо пассажиров. Валентина Ивановна спала, тихо посапывая в уголке, а Саша возился со своей гитарой, перебирая струны в задумчивости. В голове Елены крутилась сцена с перрона. Её голос. Их аплодисменты. Её смех.
Она снова услышала слова Валентины: «Не бояться пересадок». Эта фраза не отпускала её. Неужели жизнь может снова пойти по другому пути? Или она слишком стара для этого?
Саша вдруг посмотрел на неё.
– Елена, вы не думали… ну, может быть, попробовать что-то новое?
– Что-то новое? – она усмехнулась. – Ты думаешь, в сорок пять всё ещё можно что-то начинать?
– Почему нет? – он пожал плечами. – У нас на репетициях один парень, ему пятьдесят. Он недавно начал играть на барабанах. Мы его сначала дразнили, а теперь он лучший среди нас.
Елена улыбнулась краем губ.
– Это здорово. Но барабаны – это одно, а жизнь совсем другое.
Саша нахмурился.
– Знаете, мне кажется, вы просто боитесь. Боитесь сделать что-то неправильно. Но ведь и не попробовать – это тоже ошибка.
Елена смотрела на него, удивлённая. В этом юноше, казалось бы, таком простом, была неожиданная мудрость.
– Я… не знаю, с чего начать, – призналась она тихо.
– Начните с того, что хотите, – сказал он, словно это была самая очевидная вещь в мире. – Вы ведь пели сегодня. Видели, как на вас смотрели? Им было важно, что вы делаете.
– А мне? Мне важно? – Елена покачала головой. – Я забыла, как это – хотеть.
Саша собирался что-то ответить, но в разговор вмешалась Валентина Ивановна, которая, оказывается, давно уже не спала:
– Дочка, ты себя просто потеряла. А теперь находишь. Дело ведь не в пении. Дело в тебе. Ты только посмотри, как глаза загорелись. Вот прямо сейчас скажи: что бы ты сделала, если бы не боялась?
Елена задумалась. Она хотела сказать, что ничего, но это было бы ложью. В её голове, медленно, как маленький огонёк, загоралась мысль, которой она боялась больше всего.
– Я бы написала сценарий. Всегда мечтала написать что-то своё, настоящую историю.
– Вот и отлично, – Валентина хлопнула в ладоши. – Начинай.
– Прямо здесь? В плацкарте? – Елена улыбнулась.
– А почему бы и нет? – вмешался Саша. – Лучшие песни я написал в автобусах и электричках.
Елена почувствовала, как в груди разливается что-то тёплое. Это был страх, но он смешался с надеждой. Она кивнула:
– Хорошо. Я попробую.
Саша пододвинул ей блокнот и ручку, которые валялись среди его вещей. Елена взглянула на чистый лист бумаги и впервые за много лет ощутила желание писать.
Пока поезд мчался вперёд, она начала чертить первые строки своей новой истории.
***
Поезд медленно замедлил ход, приближаясь к конечной станции. Елена закрыла блокнот и положила его в сумку. На страницах были записаны строки её нового сценария – первые, неловкие, но настоящие. Она посмотрела на Сашу, который продолжал бренчать на гитаре, и на Валентину Ивановну, которая сосредоточенно вязала, будто её внимание занимало только это.
Когда состав остановился, люди начали собирать вещи. Валентина Ивановна взяла свои баулы и оглянулась на Елену:
– Ну что, дочка, прощаемся? Или мне за тобой приглядывать ещё?
Елена засмеялась.
– Вы и так приглядели за мной как следует. Спасибо, Валентина Ивановна.
Валентина вдруг наклонилась ближе и прошептала:
– Только не останавливайся, ладно? Будет трудно, но ты уже начала.
На платформе они расстались. Валентина Ивановна пошла навстречу внукам, Саша отправился искать свою группу, а Елена медленно шагала по станции, чувствуя, что внутри неё что-то изменилось. Это была не просто поездка. Это был новый старт.
Через несколько недель Елена записалась на курсы сценаристов. Её первое упражнение началось с фразы, записанной в плацкарте: «Поезд всегда идёт вперёд. Главное – не бояться пересадок».
Истории, которые нельзя пропустить: