Запомнилось, потому что ошеломило...
Мороз трещал испанскими кастаньетами. Меховой кулёк лежал в санках, глазами утопая в чёрном бархатном небе с растущими прямо из него репейчатыми бриллиантами звёзд, норовившими вцепиться, изодрать космической стужей беспомощный живой комок. Мама тащила санки, утопая в снегу меховыми ботиками. Кульку было страшно дышать даже через шерстяной платок - остекленелый воздух, позвякивая хрустально, безжалостно всыпался в горло ледяными иглами.
Вот уже КПП со спящим стоя солдатиком позади. Санки переползают шоссе, выруливают на левую обочину дороги и, аккомпанируя путникам дикими визгами и стонами, направляются сквозь чёрную ночь. Туда, где нет ещё и намёка, даже надежды нет на багровую полоску морозной зари и рассвет. Ночь не хочет заканчиваться...
Кулёк, скосив глаза, смотрит на проплывающие мимо сосны. Их кроны и ветви на корявых стволах будто скошены, смазаны в одну сторону, слово дунул на них когда-то злой волшебник-великан, да так они и протянулись куда-то и замерли.
Санки начинают съезжать с обочины в крутой кювет, норовя поскорее прошмыгнуть мимо двух спящих коттеджей под красными черепичными крышами. И вдруг переворачиваются набок. Слегка озадаченный кулёк пухлым веретеном скатывается на самой дно кювета и устаканивается, лёжа на спине. Видит уходящую вдаль маму, продолжающую упорно тащить пустые уже санки.
Потом переводит взгляд на небо, где прежние звёзды хохочут над ним, крича стылыми, простуженными голосами: "Вот так тебе, таааак... Так и будешь лежать здесь, замерзая. Засыплет тебя снегом, заледенит стужей и никто тебя никогда не найдёт...". Кулёк слушал их обречённо и размышлял - а мама найдёт себе другого мальчика, или так и будет жить - одинёшенька, без него...?...
Перед самой калиткой в детсадовский коттедж мать обернулась и с ужасом охнула на пустые санки... Опрометью бросилась назад зимней волчицей - найти, защитить, спасти...
Схватив удовлетворённо хрюкнувшего кулька в охапку, потащила его в тёплое нутро детсада, пустого, полутёмного, очень тихого, но спасительно жаркого...
Долго разоблачала кулька, вытирала платком пунцовые щёки, целовала сонные, слипающие глазки. Убежала...
Мимо полной, тёплой, домашней совсем нянечки кулёк, покачиваясь, протрусил в тёмную залу... Свет туда попадал только через открытую в коридор дверь. Добежав до ближнего угла, где у стены были составлены рядком сложенные походные деревянные солдатские кровати с брезентовыми ложами, кулёк пал на четвереньки и очень быстро просеменил в лаз под кроватями, в самый дальний тёплый сумрак у стены. Моментально распластавшись, приник щекой к нагретому деревянному полу и блаженно задремал, спеша насладиться предутренней колдовской тишью, пока на зажгут свет, не соберётся вечно орущая ребятня и неотвратимо валящийся на голову день не разобьёт вдребезги эту магию тепла, тишины и покоя новыми бесконечными заботами...