«В бою не думаешь о родине, не думаешь о справедливости. Есть только одна мысль – не попасть под пулю. Внутри просыпается дикое чувство самосохранения. Но есть одно «но». Если это чувство пересилит то, чему вас учили – вам конец. Побежал – конец. Паника – конец. Залёг, прикинулся мёртвым, практически всегда – тоже конец. Нужно что-то между, какая-то серединка. Тогда есть возможность выжить. Я – выжил».
Мы все прекрасно понимали, что нас ждёт в ближайшее время. Прошло пару дней, и нас всех собрали на так называемый брифинг. Конечно же, нам предстояло идти в другую деревню, и зачищать её от вьетконга. Если они, конечно, ещё были там. Ситуация была такова. Постепенно вьетнамцы подбирались к нам всё ближе и ближе. К нашему лагерю. А так они делали в случае, когда хотели напасть, когда хотели сотворить какую-то гадость. Постепенно сужали круг, а затем нападали сразу со всех направлений.
Вот этого нужно было избежать, и откинуть их опять подальше. А затем опять ждать, пока они будут заново подбираться к нам. Так тут было всё устроено. Но сейчас нас ждала прогулка в деревню, которая была чуть дальше той самой, которую мы уже посетили. Идём сразу двумя ротами, а ещё одна и «птички» – наготове.
Вышли, как и в тот раз – с первыми лучами Солнца. Погода была очень хорошая. Рисовые поля преодолели без приключений. Наша рота шли по-над лесом, а другая – вокруг, через поля и кусты. И у нас, и у них было тихо. Потихоньку мы начали подходить, оставалось буквально около полумили, домики уже виднелись сквозь заросли. И тут всё было очень быстро: один взрыв, второй, третий. Автоматные очереди.
Я упал, и резко перекатился влево к нашему пулеметчику. Потом мгновенно вспомнил, что по нему будет долбить враг в первую очередь, и покатился в другую сторону от греха подальше. Тут почувствовал, что по заднице мне кто-то сильно ударил. Это был Карр, который заорал мне: «Что ты тут катаешься? Быстро налево к Доджу, там нужна помощь». Я вообще не понял, как об этом он узнал. Я вообще не понимал, что происходит, а он носился по передку, поддерживая связь и держа ситуацию. Как он и приказал, побежал на фланг. Там лежал Додж и ещё один парень, который перематывал ему стопу. А он в это время отстреливался.
Я занял его позицию, начал тоже вести огонь. Как он крикнул, стреляй только в подозрительные места, просто так не «поливай». И его оттащили перемотать. А для меня все места были подозрительными. Буквально в десяти ярдах прилетела мина, взрыв. В ушах зазвенело. Но я смотрел вперёд, пытался увидеть хоть что-то, но уже ничего не слышал. Увидел Карра, который жестами показывал идти вперёд.
Тут по ноге меня кто-то коснулся. Я обернулся, а это Додж. Он был весь в крови, а тот солдат, который его перевязывал… в общем, от него мало, что осталось. Видимо, та самая мина натворила дел. Я ничего не слышал. Просто крикнул ему, что всё будет хорошо, достал из его аптечки обезболивающее, вколол ему, и начал перебежками двигаться за остальными. Они рвались ближе к деревне. И тут случилось то, что я запомнил на всю жизнь. Буквально навстречу мне выскочил вьетнамец, метрах в пяти от меня. Он меня тоже увидел резко, как и я. Выстрел, выстрел, выстрел – и он упал.
Мне удалось среагировать быстрее. И побежал дальше. Там уже стоял у дерева Гленн, и орал мне что-то. Жестами я понял, что показывает лечь. Я упал в траву. Приподняв голову, увидел, как в деревне происходят взрывы. Вьетнамцы в черных одеждах убегали в джунгли. Наши резко подскочили, и устремились в деревню. В первый дом Гленн закинул сразу две гранаты, дом как будто подбросило, и поставило на место. Я побежал к левому дому, тоже бросил гранату, но тут меня ужалило в бок, и я просто по инерции свалился лицом в траву. Ярдах в пяти от дома.
Очень сильно болел бок. Я попытался встать, но не смог, и опять свалился лицом вниз. Кружилась голова, но я сопротивлялся, чтобы не потерять сознание. Чувствовал, как бок становится тёплым. Это была кровь. Слышал плохо, положив голову набок, я видел взрывы и горящий дом. Как бегают наши парни. Глаза постепенно закрывались, но мне удалось дышать реже, и это помогло. Не отрубился. Подбежал медик соседней роты. Что-то орал, но я ничего толком не слышал. Он приложил ватную подушку к моему боку, и прижал моим же локтем. Показал жестом, чтобы лежал тут, не двигался.
Что интересно, но он хотел уколоть мне обезболивающее. А я отказался. Мне хотелось чувствовать, что происходит. Я боялся, что он уколет, я отрублюсь и умру. Лучше пусть болит, но я буду понимать, что пока живой. Лежал я так примерно минут 20 по ощущениям. Потом подбежал Карр. Он снял с меня каску, постелил под голову пучок травы. Показал жестом, что всё ОК. Постепенно бок немел, а я начал проваливаться в сон.